Портрет

Вся улица ходила ходуном, и не только магическая ее часть. Гриммо, 11 и Гриммо, 13 тоже трясло. Толчки расходилось от дома Блэков дальше - по улицам Лондона. В зданиях дребезжали стекла и падали вещи. Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось внутри самого волшебного дома. Потому что там бушевала еще и магия. Доски пола превращались то в зыбучие пески, то бурлили словно штормовое море, то становились липкими, словно патока, или текучими, как свежий мед. По стенам растекались уродливые и жуткие пятна, местами превращаясь в чьи-то рельефные морды - словно какие-то чудовища пытались прорваться сквозь стены в реальный мир. Все остальные предметы тоже взбунтовались, то теряя материальность, то превращаясь во что-то непонятное, постоянно перетекая из одного состояния в другое. Артефакты выбрасывали магию вокруг себя, изменяя окружающее пространство и добавляя еще больше хаоса в происходящее. Даже библиотеку не обошло стороной это сумасшествие, хоть оно и было не так сильно: все книги, даже не зачарованные, ожили и поспрыгивали со своих полок, устроив между собой настоящее побоище. Страницы, словно листья по осени, летали по всей комнате. Эпицентром творившегося в доме безумия была скромная картина на кухне. Вальбурга расчетливо прижалась к самому краю натюрморта еще в самом начале, и теперь находилась в самом спокойном месте разразившейся бури, снова из первых рядов наблюдая за охватившим Гарольда сумасшествием. Хоть она видела это раньше, все происходящее было настолько же пугающе, как и в первый раз. Из-за выплеска магии Гарольд постепенно терял человеческие черты, превращаясь во что-то лишь отдаленно похожее на человека. Нарисованные тени вокруг него хаотически быстро меняли форму и оттенки. Тень самого Гарольда и вовсе пыталась оторваться от него и сбежать. Напор магии вокруг волшебника был настолько силен, что, выплескиваясь наружу, плавил краску с другой стороны картины — нагреваясь, искажая рисунок, она текла, и ведьма, кроме треска и шипения, ощущала ее резкий неприятный запах. Даже если это ощущение было всего лишь фантазией ее напуганного сознания, ведьма все равно морщилась. По своему прошлому опыту, леди Блэк знала, что сама не справится. Пусть она уже не была обычным портретом, но ее сил все еще было недостаточно. Недовольно скривившись, неохотно ведьма приняла единственно оставшееся ей решение. Следовало поспешить за помощью. Пока еще можно было что-то исправить. Подобрав юбки, ведьма осторожно попятилась к выходу с портрета. С поразительной для нее ловкостью и грацией, она выскользнула за край рамы, и опытным взглядом наметила себе путь. Портретное закулисье по виду мало чем отличалось от бесконечного лабиринта — разве что только наличием дверей, да сборной солянкой стилей. В виду опыта и предпочтений, каждый портрет создавал вокруг себя что-то свое. Пространство, в которое попадали из своих рам портреты, имело свои правила и законы. Живые полагали, что достаточно уйти за раму — и ты уже на другом портрете. Но что они знали, эти живые. Путь между портретами и другими картинами нарисованным магам приходилось проходить на самом деле. И никто не выходил за край портрета, чтобы тут же появиться на другом. То, что живым виделось как рама, для портретов было открытым дверным проемом, без двери, который сразу выходил в коридор до другого дверного проема в парный портрет. Разумеется, очень часто междупортретные коридоры пересекались. Иначе как бы обитатели портретов ходили бы друг к другу в гости? Но и тут все тоже было очень непросто — иногда, чтобы попасть в соседний портрет, приходилось обойти чуть ли не десяток других коридоров, чтобы попасть в нужный. И оформление каждого коридора было индивидуально, под стать его хозяину. Вальбурге эта система напоминала каминную сеть. И у нее с Гарольдом даже было несколько теорий насчет этого. Но проверить их они не успели — сначала не смогли найти дымолетный порошок, а потом Гарольду стало не до этого. Он резко ударился в интриги, наверстывая все упущенное до этого семимильными шагами. Для леди Блэк запортретное пространство было один-в-один скопировано с внутреннего оформления Гриммо-двенадцать, только более раннего периода, времен первых лет ее замужества. А именно два этажа и чердак. С чердака, через портрет Гарольда, можно было попасть уже практически напрямую во многие другие места. Именно туда ведьма и устремилась. Портрет Гарольда был единственной вещью в доме, не подвластной его же магии. Пролетев через все коридоры и лестницы с почти непристойной для истинной леди скоростью — так летать можно было только на метле, а не без — и запнувшись только один раз, на втором этаже, где сквозь один из поплывших пейзажей ей почудилось какое-то движение — Вальбурга ворвалась на чердак. Там, перед тяжелой черной массивной рамой огромной картины от пола до потолка, топталось все портретное сообщество Гриммуальд-плейс двеннадцать. Благородные Блэки ждали развязки, чтобы решить — уходить им из дома, или оставаться. Внимательно оглядев кислые, настороженные и недовольные лица, и не найдя того единственного, что был ей нужен, Вальбурга недовольно нахмурилась. Уперев руки в бока, она сурово спросила у собравшихся бездельников: — Ну! И кто мне скажет, где уже опять шляется этот Найджелус? Тогда, когда главе рода нужна его помощь? Но ответили разгневанной ведьме вовсе не трусящие маги — с поддержкой Гарольда никто не рисковал с ней связываться. Вместо этого, со стороны портрета Гарольда, выглядящего для нарисованных волшебников как дверной проем из темного дерева, раздался голос самого Финеаса. — Не сотрясайте воздух почем зря, уважаемая Вальбурга. Я уже здесь. И, опережая вашу просьбу — я привел того, кто вам нужен. И, следом за Финеасом, через портрет Гарольда, в дом Блэков вошел еще один маг. Едва увидев его, Вальбурга выпрямилась еще больше, сощурилась, превращаясь в страшную каргу, и, глядя на прибывших взглядом поверх выхваченной откуда-то из юбки палочки, процедила: — Дамблдор! Старый маг приветливо улыбнулся и дружелюбно кивнул всем собравшимся. Увидев нацеленную на себя палочку, нарисованный директор только развел руками. — Ох, Вальбурга. Рад вас видеть. Жаль, что причина нашей встречи не столь радостна… Ведьма только фыркнула на это. — Не пытайтесь любезничать — со мной ваши фокусы не пройдут. Леди Блэк все никак не могла простить старому магу потерю своих сыновей. Альбус кивнул, признавая за ведьмой право на нелюбезность, но все-таки стал серьезнее и поторопил ее. — Финеас сказал мне, что дело не терпит отлагательств… В этот момент, подтверждая слова мага, дом тряхнуло еще раз. По магической изнанке дома, на одной из стен, с громким треском пошла трещина. Нечитаемым взглядом проследив за ее появлением, Дамблдор хладнокровно заметил: — Да, и впрямь, все очень серьезно. Полагаю, у Гарольда возникли… некоторые проблемы с самоконтролем. Вальбурга только фыркнула на это. — Глава нашего рода сходит с ума! Наш дом разваливается по частям, а вы называете это… проблемами? Это катастрофа, Дамблдор! — Что ж. Полагаю, я смогу кое-что предпринять. И Альбус, весьма стремительно для своего возраста и внешности, устремился к источнику беспорядков. В быстром темпе пройдя все запортретное пространство, тревожная процессия из двоих волшебников и ведьмы остановилась только перед дрожащей дверью, ведущей в натюрморт. Хотя «дрожащая» — не совсем то слово, которое применила бы в этом случае леди Блэк. Хлипкая дверь ходила ходуном, тряслась, как от Круцио, и было совершенной загадкой, как она еще не вылетела от напора той мощи, что скрывалась за ней. Эксцентричный старый маг задумчиво погладил бороду, запутываясь в ней длинными узловатыми пальцами. Зазвенели задетые движением колокольчики, заставив ведьму поморщиться. Не обращая внимания на недовольство хозяйки, волшебник пробормотал: — А я так надеялся, что мне больше не понадобится проходить через это снова. Все-таки, что не говори, а я уже слишком стар для таких подвигов. Вальбурга только фыркнула и прищурилась, примеряясь, куда удобнее будет пнуть старого… мага, чтобы он наконец занялся делом. Ведьма даже подобрала юбки, чтобы быть наготове в любой момент. Старый ко… то есть, почтенный старый маг явно что-то такое почувствовал, потому что зашевелился немного активнее — достал серую палочку с узорами, больше похожую на стилет, взмахнул ею пару раз на пробу, и сделал еще шаг к двери. Распахнув дверь одним взмахом, старый маг ловко уклонился от вылетевших искр, отразил несколько летящих заклинаний и одну шаровую молнию, а какие-то вылетевшие обломки отправил обратно. Из натюрморта раздался яростный вопль, который никак не мог принадлежать человеческому горлу Вальбурга, предчувствовавшая что-то такое, с неприличной для дамы ее возраста и положения прытью, метнулась в сторону от двери еще тогда, когда Альбус ее только открыл. Выглядывавшего из-за ее спины Финеаса, ведьма заклятьем утащила за собой. Родня все-таки, не оставлять же. Да и глава расстроится, если блэковская популяция, пусть и картинная, снова сократится… Наверно. И теперь Блеки смотрели как Дамблдор, держа перед собой искрящий от обрушившейся на него мощи щит, входит в натюрморт. А затем дверь за старым магом захлопнулась, явно по воле последнего, и Блекам осталось только ждать. *** Снаружи дома, перед Гриммо-тринадцать, тоже пели оды ожиданию. Дом Блеков, видимый сейчас даже магглам, оцепили авроры. Бдительно поигрывая палочками, стражи порядка мрачно патрулировали площадь перед домом. В отличии от всегда загруженных по уши колдомедиков и обливиаторов, авроры, по всем протоколам, в случае неведомой фигни… то есть, неопознаваемого магического воздействия неизвестного назначения и высокого уровня опасности, должны были вызвать специалистов. Лезть в эпицентр самостоятельно им запрещалось… Вот только невыразимцы в этот раз ощутимо задерживались, заставляя авроров — одного стажера, четверых оперативников, одного аналитика-следователя и старшего аврора — звереть прямо на глазах. Но в сторону опасной зоны никто даже не дернулся. Протокол безопасности, что его пикси за… ногу три раза! Один замордованный обливиатор и колдомедик с помощником нет-нет, да и поглядывали в сторону бравых парней. Как-никак, терпение авроров — штука почти мифическая, и увидеть ее хотелось бы многим. Наконец, из дальнего проулка улицы, освобожденной от магглов стараниями обливиатора, послышался характерный хлопок аппарации, и, после секундной задержки, на площадь перед домом вышли четыре фигуры в темных мантиях. С собой невыразимцы тащили какие-то сумки, ящики, коробки и один огромный, словно гроб, сундук на колесиках. Старший аврор — по виду вылитый викинг — хищно оскалившись выдвинулся им навстречу. — Ну наконец-то! И ста лет не прошло. Я на вас служебку подам. Где можно шляться столько времени? Ситуация критическая, а вы!.. Но что еще хотел сказать выведенный из себя бездействием и нервной ситуацией аврор, никто узнать так и не успел. Площадь тряхнуло еще раз, особенно сильно. Затрещали камни фундамента, и снизу, от самого основания, по стене магического дома пошла трещина. Авроры выругались, кто-то из невыразимцев вторил им. Землю под ногами магов еще несколько раз тряхнуло, а потом все затихло, только дом изнутри явно продолжал в том же духе — по его стенам то и дело проходила мелкая дрожь. Маги, так и замерев в тех позах, в которые их скрутило землетрясение, настороженно замерли, словно не веря, что они остались живы. Первым отмер самый тощий и головастый невыразимец, опуская вытащенную палочку. Со стуком поставив на землю свой сундук, он начал его распаковывать. Следом, настороженно переглядываясь, зашевелились и остальные его коллеги. Авроры, откладывая разборки на потом и следуя протоколу, окружили их редким кольцом. Самый шустрый невыразимец справился со своей задачей быстрее всех. Смонтировав и запустив странную магическую конструкцию, он четким шагом подошел к аврорам. Тряхнув головой, и поправив капюшон, он поинтересовался своим невыразительным серым голосом: — Аврор Падмор, расскажите нам, что тут происходило. Старший аврор фыркнул, и пробурчал: — Я отмечал все в запросе. — А может, с того времени уже что-то изменилось? — Вы бы еще дольше собирались, и что-то точно бы изменилось. Подчиненные Падмора что-то согласно пробурчали. Не обращая на это внимание, невыразимец продолжил гнуть свою линию. — А также нас интересуют ваши личные впечатления. Вас и ваших подчиненных. — Да какие, к Мордреду, впечатления? Гремит, грохочет и вообще творится пикси пойми что, — не выдержав, встрял в разговор стажер, для большего эффекта тряхнув своим чемоданом. За что и получил мощный подзатыльник от своего руководителя — аналитика. — Ну, пикси, пожалуй, посообразительнее будут, — вполголоса пробормотал приставленный к этому дурдому колдомедик, старательно не глядя в сторону стражей правопорядка. Оперативники тихо загоготали. Аналитик, не обращая внимания на происходящее, чуть ли не воркуя, начал проверять свой чемодан. Оставшийся без присмотра стажер побелел, покраснел, и, сжав кулаки, шагнул в сторону обидчика. Которым, разумеется, был назначен колдомедик. Разгорающуюся ссору на корню зарубил невыразимец, безэмоционально рявкнув стальным голосом. — Отставить рукоприкладство, стажер Гарсон! Колдомедик Томас, держите рот на замке. Аналитик Криви, оторвитесь от своего архива, с ним все в полном порядке, могу гарантировать. Убедившись, что его все поняли, и проблем больше не предвидится… по-крайней мере, с этой стороны, невыразимец продолжил свою работу. Достав, то есть, опросив всех, он с трудом оторвал одного своего подчиненного от его коробок и отправил его шерстить мозги магглам. Только после этого маги смогли составить примерную картину происходящего. По которой выходило, что все было спокойно, а потом вдруг что-то где-то рвануло и началось землетрясение, которое магглам заменило магический выброс. — Ясно, что ничего не ясно, — буркнул Криви, склоняясь над наколдованных впопыхах столом со схемами. В центре колченого стола притулился одноразовый Омут памяти — А что у вас, мистер?.. — Доусон, — потусторонним голосом представился наконец невыразимец, и обернулся к своим подчиненным. Окинув их оценивающим взглядом, он резюмировал: — Еще пятнадцать-двадцать минут, и будут первые результаты измерений. Возможно, они помогут что-то прояснить. — Хм… Тогда, пока мы ждем, давайте еще раз изучим воспоминания магглов… Но нырнуть в Омут памяти никто не успел. Стажер Гарсон, прихваченный больше для галочки и потому предоставленный до этого сам себе, удивленно вскрикнул и, привлекая внимание, взбудоражено замахал руками, в одной из которых была зажата палочка. Во все стороны полетели искры. Падмор утомленно вздохнул. Сжав переносицу в попытке унять внезапно накативший приступ мигрени, старший аврор устало скомандовал: — Стажер Клеймен, докладывайте, что там у вас. И перестаньте махать руками, как гиппогриф на взлете. Даже если в одной из них палочка, взлететь без метлы вам все равно не светит. — Если вы, конечно, не Пожиратель, — вполголоса пробормотал все колдомедик, заслужив своей репликой целый залп обжигающих взглядов. Томас, мастерски делая вид, что ничего не замечает, активнее зашебуршился в своем аварийном чемоданчике, перебирая для вида бутылочки с зельями. Гарсон, которому тоже досталась своя доля недовольных взглядов, смутился и вытянулся по струнке, но энтузиазма у него не убавилось. — Сэр, посмотрите, кажется, я нашел след аппарации! — Когда кажется, знаешь, что делать надо? — вздохнув, после минуты многозначительного молчания пробурчал старший аврор, но все-таки подошел к юнцу и лениво взмахнул палочкой, накладывая цепочку нужных заклинаний. Замерев на пару мгновений и при этом словно вглядываясь остекленевшим взглядом во что-то невидимое, викинг, получив результаты, озадаченно потер затылок. А потом повторил проверку. Но результаты не изменились. — Дементора мне в печенку… И впрямь аппарационный след, да еще и не один. И, докси меня закусай, но где-то я его видел… Леннон! — неожиданно развернувшись на каблуках в сторону своей опергруппы, рявкнул мужчина: — Дуй сюда! И картотеку прихвати. Мерлином клянусь, у нас будут подозреваемые. Авроры, воодушевленные тем, что им наконец-то нашлась работа по профилю, стянулись к старшему аврору. Криви, встрепенувшись, дал по шее, на этот раз, для разнообразия, аврору Леннону — который, на минуточку, был вдвое его выше и крупнее, и сам потащил свой чемодан к Падмору. В чемодане, среди прочего, и пряталась картотека аппараций. Невыразимец Доусон, скрестив руки на груди, остался стоять у стола в гордом одиночестве, с хорошо ощутимым скепсисом наблюдая за поднявшейся суматохой. Боевито настроенные авроры, не спеша сразу проверять следы «на зуб», ограничились для них консервирующими чарами. Только вытащив из чемодана прозрачные слюдяные пластинки, они начали осторожно распутывать следы. Со стороны это выглядело как что-то, отдаленно похожее на пляски шаманов Северной Америки… или Чукотки. Бравые стражи пытались перенести следы на пластинки, пока они не исчезли, с тем, чтобы потом сравнить их с забитыми в базе. Когда отпечатки аппарационного следа отпечатались на пластинках, затуманивая их и покрывая прозрачную поверхность муаровыми разводами, двое оперативников стали выяснять координаты аппарации, а остальные склонились над пластинками. Бурно делясь полученными при прикосновении ощущениями, авроры смогли найти и другие похожие пластинки. К каждой из них крепились описания — где, в каких обстоятельствах были найдены, и что вменяется колдующему. Итоги были… неоднозначными — Так-та-ак… — протянул Падмор и задумчиво постучал палочкой по ладони. — Как интересно — это те же самые следы, что и в случае с нашими неуловимыми вандалами. — Следы еще свежие, — подал голос Леннон и добавил: — Мы еще можем попытаться догнать их. Четверка стражей порядка переглянулась и ожидающе уставилась на своего старшего. Тот сурово нахмурился. Но это не возымело никакого действия — его подчиненные нетерпеливо рыли копытом землю, пытаясь вырваться на оперативный простор, получить желаемую свободу действий и накостылять по шее хоть кому-нибудь. И только Криви не стремился принимать в этом участие, бережно упаковывая новые образцы в свой чемоданчик. Своего стажера он тоже оперативно припахал к работе, заставляя нескладного парня быстро записывать описания к каждому из новых образцов. Невыразимец Доусон, привлеченный поднявшимся шумом и суетой, подошел к аврорам. Старший аврор Падмор вытянулся перед ним, отдавая бразды правления ему в руки, и впервые мысленно радуясь тому, что не ему принимать решения. Прыгать неизвестно куда неизвестно за кем ему не хотелось от слова совсем. Он надеялся, что уж невыразимцы точно не станут рисковать по-напрасну. Выслушав всех, Доусон задумчиво потер подбородок где-то под своим капюшоном и подвел итоги. — Значит, вы говорите, что у нас есть подозреваемые, но нету возможности их схватить?.. Что же, тогда и не будем их захватывать. Разделите группу. Вы, и еще двое по вашему выбору, отправитесь по следу. Но только на разведку. Никакого боя и геройств. Один оперативник и аналитик Криви останутся здесь. А стажера нужно отправить в Министерство. Пусть передаст моему руководству, чтобы любыми способами — но без насилия, разумеется — доставили сюда Драко Малфоя. Записку я сейчас напишу. За время этой речи защитники правопорядка несколько раз менялись в лице. От возмущения, до интереса, задумчивости и опасливой брезгливости. Один особо — или не особо — умный аврор догадался задать интересующий всех вопрос. — А зачем Малфой-то? Доусон, уже вырвавший у стажера перо, одарил любопытного стража взглядом, каким обычно смотрят на надоедливых непоседливых детей-почемучек. Взгляд ощущался даже несмотря на полог капюшона, и бравые вояки несколько поежились от этих ощущений. Вздохнув, и выразив одним единственным вздохом всю глубину и безграничность своего терпения, невыразимец усталым тоном пояснил: — Потому что его мать — урожденная Блэк, и Малфой следующий, кто после крестника Поттера наследует Блекам и единственный, кто, возможно, сможет сейчас зайти в дом… Так понятно? Все закивали. Обведя взглядом болванчиков в алых мантиях, невыразимец неожиданно рявкнул: — Тогда какого Мордреда вы все еще тут?! Крик подействовал на бравых защитников правопорядка покруче магии — они дружно зашевелились, и занялись наконец поставленными перед ними задачами. Сам Доусон тоже не остался без дела. Быстро набросав записку, и магически ее заверив, невыразимец вернулся к своим подчиненным и их приборам. А посмотреть там было на что. Артефакты показывали что-то непонятное, метались в разные стороны, чуть ли не вырываясь и сталкиваясь друг с другом, а накопители со свежесобранными образцами магии трескались и взрывались раньше, чем их успевали донести до футляров хранения, и все невыразимцы были от этого чуть ли не в экстазе. Но Доусон не мог разделить с подчиненными их нездоровый энтузиазм. Наоборот, невыразимец все больше и больше выражал свое недовольство. Ему все чудилось, что надо поспешить. Но ухватить и понять назойливые ощущения ему не удалось — с громким хлопком на площади появились трое авроров и крайне недовольный Драко Малфой. — Вам придется объясниться! Если вы, аврор Деррек, думаете, что можете просто так меня хватать и тащить неизвестно куда, то вы сильно ошибаетесь!.. Привлеченный шумом, невыразимцы вскинули было капюшоны, но быстро вернулись к работе. И только Доусон, устало вздохнув, целеустремленно направился к очагу возникающего скандала. Воспользовавшись тем, что Малфой набирал воздух для новой тирады, он сделал шаг вперед и ловко вклинился между противниками. — Аврор Деррек исполнял свои прямые обязанности, мистер Малфой. У него было распоряжение от Отдела Тайн на обеспечение вашего присутствия на месте. Белобрысый маг возмущенно фыркнул, вырывая локоть из заметно ослабевшей хватки младшего аврора, и сделал шаг вперед, по направлению фигуре в мантии, угрожающе поднимая свою трость вверх, и явно настраиваясь на скандал. — Ах, Отдел Тайн! То, что вы делаете, не дает вам право… Но узнать мнение Драко было все-таки не суждено. Площадь снова тряхнуло, заскрипели сдвигаемые камни. В воздухе отчетливо запахло гарью. Задребезжали оставшиеся стекла. От тряски, упал один из артефактов невыразимцев, схлопываясь, и, вторя этому событию, выругался его опоздавший хозяин. Из сложнопроизносимой цельной литературно-матерной конструкции всем окружающим стала кристально ясна степень радости невыразимца тем фактом, что все сбилось, и нужно начинать записи происходящего феномена заново. Впрочем, в своей радости маг недолго был одинок — за первым толчком последовали второй и третий, их сила росла, и на последнем толчке схлопнулись и остальные артефакты. Но повторять цитаты своего коллеги остальные двое невыразимцев не стали — слишком были заняты попытками выбраться из-под артефактов, не повреждая их. Доусон, меланхолично вставая с брусчатки, смахнул с капюшона падающий, будто снег, пепел, и обратился к валяющемуся неподалеку блондину. — Как видите, мистер Малфой, ваша помощь нам все-таки очень необходима. — Вы с ума сошли, если думаете, что я туда полезу, — сдавленно отозвался Малфой, медленно пытаясь подняться на дрожащие ноги. — У меня, между прочим, сын есть. Семья! И вообще… — Не волнуйтесь. Англия вас не забудет. Ваш подвиг останется в наших сердцах, — бесцветным голосом сообщил невыразимец. Малфой в ответ глянул на него с недоверчивым ужасом. — Скажите, что вы пошутили! — Говорю: я пошутил. А теперь, вы, наконец, меня выслушаете? И, добившись, наконец, внимания к себе, Доусон сжато пояснил суть происходящего. Малфой, ручками отряхивавший мантию — колдовать он не решился — наконец выпрямился и язвительным голосом подвел итоги всему услышанному: — То есть, вы не имеете ни малейшего понятия о том, что происходит, кроме того, что у меня есть какой-то призрачный шанс все исправить, потому что моя мать Блек?! Да Мордреда лысого вы меня туда запихнете! Неожиданно аврор — тот самый Деррек, на которого Малфой наезжал — подался вперед и принюхался к блондинистым волосам. Драко, с выражением оскорбленного достоинства вперемешку с брезгливым ужасом, буквально отпрыгнул от него. Но прежде чем аристократ успел высказать что-то язвительное и малоприятное, младший аврор задумчиво так обронил: — И почему мне кажется, что от вас, мистер Малфой, пахнет медовыми коржиками, скотчем и скошенной травой? Амортенцией балуетесь? Драко пренебрежительно скривился, становясь похожим на свою мать — у нее часто видели похожее брезгливое выражение — и процедил: — Держите свои фантазии при себе — это «Поцелуй Афродиты», последнее веяние французской моды. Самая популярная, и, на минуточку, самая дорогая, парфюмерная коллекция Парижа. И Малфой смерил аврора уничижительным взглядом, словно намекая, что такому, как Деррек, никогда этого не понять. Зато страж порядка мог понять кое-что другое. Ехидно прищурившись, Деррек с предвкушением спросил: — На минуточку, а эта веющая коллекция — к ввозу в Англию разрешена? Малфой возмущенно вскинулся, готовясь возражать до последнего, хотя всем присутствующим было предельно ясно, что шансов на успех у него маловато — после одного инцидента с вейлами трехлетней давности всем работникам Министерства было запрещено всякое использование Амортенции. Впрочем, как и ее широкое распространение на территории магической Англии в принципе. Балаган смог прервать только Доусон. Раздраженный невыразимец одернул всех участников, и вернул их внимание к проблеме. — Аврор Деррек, сейчас не время. Мистер Малфой, о законности своей парфюмерии вы можете подискутировать позже. Сейчас у нас всех есть чем заняться. — У всех, кроме нас, — вполголоса напомнил оставшийся на ногах невыразимец, остальные двое, по-прежнему погребенные под своими же артефактами, согласно закивали капюшонами. Окинув своих подчиненных нечитаемым взглядом, Доусон отрезал: — А вы будете страховать нас при проникновении. Так что давайте, живее поднимайтесь. — Я еще не согласился, — въедливо ввинтился в разговор Малфой, с самым чопорным видом одергивая мантию. Невыразимец глубоко вздохнул, словно пытаясь с воздухом вобрать в себя хоть немного терпения. Аврор Деррек, ухмыльнувшись и подняв руки, отошел в сторонку, всем своим видом показывая, что он свой вклад в общее дело внес и больше вмешиваться не будет. Его товарищи — Леннон и еще один, отошли с ним. Доусону же только и оставалось, что вдалбить в Малфоя понимание ситуации. — Мистер Малфой. Мне кажется, вы не понимаете всей ситуации. — Но, надо полагать, вы мне все объясните, — язвительно отозвался блондин, подхватывая с земли свою трость. — Действительно. Причем сразу, как вы перестанете меня перебивать. Драко старательно изобразил внимание. — Внимаю вам. — Премного благодарен, — сухо отозвался невыразимец и продолжил. — Раз уж вам не интересна предыстория, перейду сразу к сути. Особняк Блэков прямо сейчас — яд замедленного действия. Который медленно, но верно, усиливает свое действие. Как вы видите, то нечто, что вначале исходило от одного дома, расползлось на всю площадь, и продолжает распространяться по столице. Как скоро это нечто начнет охватывать целые улицы, мы не знаем. Единственное, что нам остается — это в кратчайшие сроки остановить катастрофу, пока ее еще можно скрывать. Министерство Магии объявило эту ситуацию чрезвычайной, и если в течении дня ничего не изменится, то эта информация будет донесена до всех. А в случае чрезвычайной ситуации… — …возможно применение любых, не усугубляющих ситуацию средств с соответствующим вознаграждением после, — вместо невыразимца задумчиво закончил Малфой. — Именно. А от себя еще замечу вот про что: согласно нашим наблюдениям, которые мы успели сделать до того, как все оборудование рухнуло — проблема исходит изнутри особняка. А так как последний прямой наследник в коме, то единственным источником магии и причиной буйства может быть только… — Родовой алтарь, — мрачнея на глазах, буркнул блондин. — Вот видите, вы сами все понимаете. Про то, что ваша мать не отрезана от рода, да и вы сами тоже его касаетесь, и чем вообще грозит буйство родового алтаря, мне, надеюсь, напоминать не надо? — Спасибо, и сам помню, — огрызнулся Малфой, больше всего напоминая в этот момент загнанного в угол хищного зверька. Обдумав все как следует, белобрысый маг расчетливо прищурился. — Значит, говорите соответствующее вознаграждение? — После разрешения ситуации, — с самым невинным видом отозвался невыразимец. Драко уставился на него весьма… недовольным взглядом. Нравы Министерства он прекрасно знал. Елейно улыбаясь, Малфой предложил: — Составим предварительный контракт. Взвившегося было аврора Деррека, невыразимец осадил одним-единственным взглядом из-под капюшона, и смиренно кивнул: — Составим. Но только обоюдный. И начались торги. Каждая из сторон стояла на своем намертво, пытаясь диктовать другой свои условия. И, возможно, продолжалось бы это еще долго, но новая порция землетрясения и прошедшая уже по брусчатке трещина очень быстро заставили спорщиков все свернуть. Скрепив сделку и контракт — простейший, одни только гарантии и взаимные обязательства без конкретики — рукопожатием и клятвой, Малфой и Доусон поспешили подготовиться. Большая часть подготовки легла, конечно, на невыразимца. Обвешав блондина амулетами словно рождественскую елку, и догнавшись магией, сам невыразимец обошелся всего лишь несколькими. На вопросительный взгляд Малфоя, пытавшегося разместить все амулеты поудобнее и посимпатичнее, невыразимец только пожал плечами: — У меня и так хорошая экипировка, — и ловко шлепнул мужчину по пальцам, отбирая брошку с кельтским руническим письмом, и прикрепляя ее на предыдущее место расположения. — И артефакты я разместил так, чтобы они не конфликтовали друг с другом. Малфой на это только фыркнул, но больше ничего менять не стал. Отослав свой экземпляр договора с Министерством и Отделом Тайн в менор, он, наконец, показал, что готов. Доусон сделал широкий взмах рукой по направлению к двери мятежного дома. — Прошу. Только после вас. Поджав губы и выпрямив спину, Малфой резко развернулся на каблуках и зашагал к крыльцу. У самых ступенек он едва не запнулся, но быстро выпрямился, беря себя в руки и скрывая свои чувства получше. Только шедший за ним след-в-след невыразимец успел заметить, что блондин не настолько уверен, как хочет казаться. Следующая заминка случилась уже перед входной дверью. Дверная ручка зажила собственной жизнью едва только рука Малфоя к ней приблизилась. Драко даже не смог ее коснуться. Прикусив губу, блондин тем не менее не сдавался и предпринимал одну безуспешную попытку за другой. — А мне казалось, что в этом случае нужна кровь. — Куда мне ее, интересно, тебе засунуть? — тут же огрызнулся раздраконенный неудачами и внутренним напряжением волшебник. — Я даже не могу коснуться этой ручки. — А если на дверь? Малфой замолк, задумчиво прищурился и покосился на дверь. Поразмышляв еще пару мгновений, он решительно провел палочкой по ладони, оставляя на ней кровоточащую царапину. Окровавленную ладонь мужчина прижал к самой двери. Дверь дрогнула и тут же распахнулась, словно приглашая магов войти. Но было в этом дружелюбие что-то насмешливо-угрожающее — потому что прихожая оставалась темной, и даже проникающий с улицы свет не проходил дальше придверного коврика. Поколебавшись, Малфой собрался с духом и сделал шаг вперед. Доусон, резко дернувшись вперед, вцепился в него клещом и поторопился догнать. Так что порог дома перешагнули они почти одновременно. Стоило только магам обеими ногами стать на коврике и дверь за их спинами резко захлопнулась, отрезая последние лучи света. На несколько мгновений маги оказались в темноте. Дом словно думал, принимать ему пришельцев или нет. Невыразимец вцепился в Малфоя еще крепче, так, что аристократ хорошо ощутил на себе его крепкую, и, к удивлению, смутно знакомую хватку. Но прежде, чем разгадка посетила блондинистую голову, Доусон с настойчивостью крапа потащил его вперед, во тьму. — Что?.. Куда? Да вы с ума сошли! Ничего же не видно. — Не волнуйтесь, мистер Малфой, получше вас знаю, что делать, — сдавленно огрызнулся невыразимец, и с заметным усилием потянул своего отчаянно сопротивляющегося спутника за собой. Малфой, мысленно поехидничав насчет оставляющей желать лучшего подготовки министерских магов, и скрывая за язвительностью неуверенность, поколебавшись, все-таки шагнул следом. Тут же, крайне неохотно, один за одним начали загораться настенные светильники, освещая небольшой кусочек коридора. И оба волшебника, как по команде, пораженно вздохнули, видя, что скрывала темнота. Взору вторгшихся магов открылась невероятная разруха. — Ну ничего себе… Да даже в Хогвартсе все было… не столь печально. Доусон на это преуменьшение только фыркнул, а потом замер, явно что-то заметив. Малфой, как мог, постарался проследить за направлением взгляда из-под капюшона. Но мог бы и не стараться. Пустой портрет в обрамлении тяжелых плотных гардин не заметить было невозможно. Отодвинувшись, но не выпуская локтя Драко из своей хватки, невыразимец повернулся именно к этому портрету и что-то забормотал. Прислушавшись, блондин смог разобрать отдельные слова. И то, что он услышал, заставило его сильно насторожиться. Кажется, его спутник знал гораздо больше, чем показывал. — Что? Ее нет?.. Но она была… Очень странно… . Еще недавно… Что же здесь все-таки произошло? Малфой подозрительно покосился на мага, но быстро отвёл взгляд. Его напрягало то, что кто-то знает больше него о происходящем и молчит об этом. А ещё у блондина возникли кое-какие подозрения о личности его спутника. Пока этих подозрений было недостаточно, чтобы сделать выводы и бросаться обвинениями. Поэтому Драко, действуя незаметно, непринужденно и как можно более естественно, пощупал невыразимца в определенных местах. Чтобы даже зачарованная мантия не помешала ему узнать нужную информацию. Уже на третьей точке «ощупывания», Малфоя крайне болезненно укололо жалящим заклинанием. Тихо вскрикнув, Драко отдернул руку и, демонстративно ее потирая, возмущённо воззрился на Доусона:  — Да что вы себе позволяете?..  — Я позволяю? Малфой, да ты совсем с ума сошел! Это ты меня только что лапал, — голос невыразимца сейчас напоминал аристократу шипение разъяренной змеи.  — Не представляю, о чем вы! Сами ко мне прижались, и ещё пытаетесь в чем-то обвинить только за то, что я доставал платок. Кошмар! Невыразимец гневно тряхнул головой, превращая подозрение Малфоя в уверенное убеждение, и глубже задышал в попытке успокоиться. Только вернув себе самообладание, министерский маг сухо ответил:  — Что ж, в следующий раз, вам придется обойтись без платка. Или вы можете не мчаться вперёд, как гиппогриф во время гона, вынуждая меня идти на крайние меры. Драко свысока глянул на собеседника и гордо промолчал. В его голове в этот момент крутилось множество мыслей и планов, и он судорожно пытался понять, что ему делать дальше, и во что он, черт побери, всё-таки вляпался. Отвернувшись и демонстративно не обращая внимания на спутника, Доусон осторожно шагнул вперёд, приподнимая палочку и зажигая огонёк на ее кончике. Помедлив, аристократ последовал его примеру. Тусклый свет невербального Люмоса осветил разруху, в которую превратилась обстановка дома. Опытный взгляд Малфоя заметил среди старой мебели обломки явного новодела — было ясно, что весь ремонт, который произвели прошлые обитатели дома, полностью оказался на полу в виде хлама. Невыразимец что-то забормотал, и сделал шаг вперёд, осторожно обходя обломки и раскиданные вещи. И не особо старался сделать вид, будто впервые здесь. И уже меньше, чем через минуту, Малфой потерял его из виду в окружающей темноте. Напрасно щурясь и вглядываясь в неожиданно набросившуюся на него абсолютный мрак, который не мог разогнать свет Люмоса, Драко в итоге решился сделать несколько неуверенных шагов вперёд, надеясь догнать своего спутника и не решаясь в голос позвать его из-за внезапно накатившей жути. Почти на ощупь пробравшись вперёд, Драко поднял повыше палочку, надеясь разглядеть Доусона, да так и замер. Искать больше не было нужды — палочка его спутника весьма однозначно упёрлась ему в шею, еле заметно шевеля волосы собирающимся на кончике заклинанием. — Держите руки так, чтобы я их видел, мистер Малфой… Обе. А теперь, поговорим. Как уполномоченный сотрудник Отдела Тайн, я вас спрашиваю. Не хотите ли объяснить, откуда у вас взялся список, написанный рукой предположительно покойного последнего директора Хогвартса Северуса Снейпа?