***
Рагнар проснулся, когда солнце уже было высоко. Ставни больше не закрывали, и покои заливал яркий свет, рисуя причудливые узоры на мраморном полу. Северянин потянулся и вышел в сад. Подставляя лицо солнечным лучам, он старательно, но тщетно отгонял воспоминания о вчерашнем вечере. Они заставляли его краснеть. Когда он сказал Инсару, что согласен ему подыграть, тот сначала не поверил. А поверив, принялся тут же строить планы. В этом был весь принц – деятельный, стремительный, но при этом нежный и терпеливый. Много раз за вечер Рагнар был готов отказаться от этой затеи. Подумать только, меньше месяца назад сама мысль о близости с мужчиной казалась ему кощунственной. И вот он уже сидит на подушке, плотно зажмурив глаза, и ждет, когда его поцелуют. Но ничего не произошло. Вместо этого спокойный насмешливый голос произнес: - Открой глаза, Дамаск. Ты так напряжен, будто ждешь, что я перережу тебе горло. Принц встал и подошел к столику, на котором в пузатом кувшине стояло охлажденное фруктовое вино, и разлил его по кубкам. Вернувшись к ложу, он протянул кубок другу. - Давай-ка выпьем за наш успех. Рагнар одним глотком осушил кубок и откинулся на подушки. Его сердце колотилось как бешеное, ладони вспотели. Он нервно облизнул губы и умоляюще посмотрел на принца. Нарочито медленно Инсар взял оба кубка и отнес на столик. За это время хмель немного расслабил северянина. Принц забрался на ложе и стал на колени рядом с Рагнаром. - Не бойся, - костяшками пальцев он провел по бледной щеке. – Я не сделаю ничего, что ты сам не позволишь. Рагнар перехватил руку принца. - Давай быстрее покончим с этим. Целуй. - Если ты так просишь… Замерев, будто змея перед заклинателем, Рагнар смотрел на лицо Инсара. Все ближе становились яркие, чуть приоткрытые губы, все сильнее затягивали омуты зеленых глаз. Воздух слегка всколыхнулся от чужого дыхания. Не выдержав, он зажмурился и ощутил легкое, почти невесомое прикосновение. И все. Открыв глаза, он увидел, что Инсар отстранился и смотрит на него с нежностью и тревогой. - Ну как? - Это все? - Уверен, что хочешь продолжить? На этот раз я поцелую тебя по-настоящему. - Продолжай. В этот раз все действительно было по-другому. Подавшись вперед, Инсар положил руку ему на затылок и притянул к себе. Твердые губы с легким привкусом вина накрыли его рот, язык скользнул по зубам, заставляя открыться. Инсар нежно терзал его губы, поглаживая напряженную спину. Дыхания не хватало, вдоль позвоночника пробежала дрожь. Больше всего ему хотелось ответить на поцелуй, но что-то не позволяло, какая-то грань по-прежнему не хотела стираться. «Это неправильно, - билась в мозгу назойливая мысль. – Но почему же тогда так приятно?». Инсар отстранился. - Так не пойдет, Дамаск. Ты должен мне ответить. Малик не дурак – его так просто не проведешь. Дамаск нервно сглотнул и кивнул, соглашаясь. Инсар вновь приблизился к нему, но вместо того чтобы поцеловать, скользнул губами к шее. Слегка прикусив порозовевшую кожу, он обхватил губами мочку уха и нежно потянул, смакуя мягкую подушечку. Рагнар задохнулся от невиданных прежде ощущений и вцепился руками в плечи принца. - Поцелуй меня сам, Дамаск, – прошептал коварный соблазнитель, обдавая горячим дыханием шею невольника. И он не выдержал. Резко, будто смахивая на лету все преграды, он прильнул к губам Инсара в самом настоящем, глубоком поцелуе. Зарылся пальцами в пепельные пряди, исступленно лаская затылок принца, раздвигая мягкие губы, жадно проникая языком в рот. Его словно мучила жажда, и этим поцелуем он пытался ее утолить, все сильнее и сильнее впиваясь в желанные губы. Им овладела страсть и какая-то отчаянная нежность. - Пожалуй, на сегодня достаточно, - принц, тяжело дыша, отстранился от невольника и залпом выпил оставшееся вино из своего бокала. Рагнар откинулся на подушки, осмысливая случившееся. Он целовался с мужчиной. И ему было приятно. Нет, ему было не просто приятно. Он никогда раньше не испытывал таких ощущений. Ни с Ингрид, ни тем более со шлюхами в Сванстейне. Сейчас все было по-другому – как будто в душную комнату ворвался чистый морозный воздух. Сильно, пронзительно, обжигающе. Инсар скользнул рядом на ложе и по-девичьи положил голову на сгиб его локтя. Какое-то время они просто молчали, купаясь в новых ощущениях. - Дамаск, почему ты не веришь в судьбу? – вопрос прозвучал так внезапно, что Рагнар вздрогнул. Закашлялся, подбирая слова. - Потому что когда-то давно, еще до моего рождения, моему отцу было предречено то, что не сбылось и не сбудется никогда. И он рассказал Инсару о пророчестве старой Гуннхильд, которое много раз с горечью повторял его отец - Андор, сын Варга, ярл Сванстейна. Инсар приподнялся на локте и внимательно слушал его рассказ. Углубившись в воспоминания, Рагнар не заметил, как изменялось выражение лица принца по мере повествования. Когда он закончил, Инсар некоторое время молчал, словно осмысливая услышанное, и вдруг сказал: - А знаешь, я, пожалуй, сегодня никуда не уйду, - и крепко обнял Рагнара поперек туловища. Они так и уснули вместе. Сегодня, при свете дня, к Рагнару вновь вернулись смущение и стыд. Он вспомнил о доме, о жизни северных воинов, о том, что значит мужская честь и к чему он должен стремиться. И все это было очень далеко от того, что происходит с ним сейчас. Скоро все закончится, успокаивал он себя. Инсар – человек слова. Скоро он отпустит его домой. Родная северная земля вернет покой его душе. Военные походы, суровые зимы, жена – добрая северянка из хорошего рода, дети – все это вытеснит из его головы воспоминания о красивом восточном принце, пробудившем темную сторону его души, порочном и прекрасном, как их гурии. День без Инсара длился бесконечно. Беспокойные мысли так и терзали его, пока он вновь не уснул, сморенный послеполуденной жарой.***
- Как поживает твоя игрушка? – принц Малик возлегал на подушках с двумя невольницами. В его личном гареме уже насчитывалось почти двадцать рабынь. Всех он самолично отобрал на невольничьем рынке, досадуя от того, что Инсар, увлеченный своим гостем, больше не сопровождает его. Инсар, сидя на диване, с наслаждением ел грушу, отрезая кинжалом маленькие дольки. Настроение у него было прекрасным. Пока что все его предположения о северном невольнике подтверждались. Разговор с матерью был тому доказательством. Теперь он точно знал, что никуда его не отпустит. Странно, но он даже не удивился – еще тогда, когда он в первый раз увидел на рынке дикого сына Севера, то понял, что эта встреча не случайна. - Дамаск не игрушка. - Он еще не разделил с тобой ложе? - Нет еще. - По-моему, ты слишком долго с ним возишься. Не думал прибегнуть к проверенным методам? - Я действую по своему плану. Малик усмехнулся. - Ну как знаешь. Хотя я считаю, что маленькая хитрость никогда не помешает.***
Рагнар проснулся ближе к вечеру и почувствовал, что проголодался. На столике стояла ваза со сладостями и кувшин с вином. «Очень кстати», - подумал Рагнар, попутно отметив, что, если бы остался жить во дворце, через год-другой точно не пролез бы ни в одну дверь. Налил в кубок вина, и, сам того не замечая, съел полвазочки сладостей. А потом еще полвазочки. Ему показалось, что у вина какой-то странный пряный привкус, но довольно приятный. И сладости были необычные, очень сладкие и с приторным послевкусием. «Наверное, очередной сюрприз от моего принца». Тьфу, что за мысли. Моего принца. Искупавшись в бассейне, Рагнар надел свободные светло-синие шаровары и стал ждать Инсара. Через некоторое время он почувствовал нечто странное. Внутри разливался жар, но кожа оставалась прохладной. Пах наливался горячей тяжестью, в ушах зашумело. Как же жарко... Залпом осушив кувшин вина, Рагнар понял, что это не помогло. С ним творилось что-то страшное.***
Инсар еще немного посидел в покоях Малика, а потом отправился на конюшни проведать Наджа. Не удержавшись, он велел оседлать коня и ускакал в пустыню, в сотый раз прокручивая в голове все, что случилось за последний месяц. Надж бесновался от счастья, пускаясь в бешеный галоп в раскаленном мареве. Все это – родная выжженная земля, Надж, с которым привычно сливаешься в единое целое, знакомое напряжение мышц от бешеной скачки – понемногу успокоило мятущиеся мысли принца. Вернувшись в конюшни, он понял, как соскучился по Дамаску, и нетерпеливо зашагал в покои, предвкушая чудесный вечер. Дамаск заводил его как никто другой. Именно он должен стать его первым мужчиной. Которому он отдаст свое тело. Он мечтал об этом давно, играясь с собой с помощью приспособлений, именуемых дилдо, поэтому чувствовал себя готовым к этому шагу. Но настоящую живую плоть принц не ощущал ни разу – до этого он лишь брал мальчиков – наложников своего брата, завидуя черной завистью, когда они извивались под ним, подкатывая глаза от наслаждения – покорные, раскрытые, нежно-тугие. Во дворце не было мужчины, которому он мог бы довериться, признаться в своих низменных желаниях, отдаться ему. Не было, пока не появился Дамаск. Он станет первым, и, как почти был уверен Инсар, единственным. Медленно, исподволь, как истинный сын Востока, он сделает его своим. Инсар уже представлял, каким будет его следующий шаг. Как он спустится поцелуями по шее Дамаска, как будет ласкать его соски. Да, он знал, что не у всех мужчин эта часть тела такая же чувствительная как у него, но очень хотелось, чтобы это было так. Сегодняшний вечер станет еще одной ступенькой на пути их близости. Он будет плавить сталь в любимых глазах до тех пор, пока в них не останется ни капли холода, недоверия или сомнения. Но, стоило ему открыть дверь, как он понял, что все его тщательно выверенные планы катятся к демонам.***
Картина, представшая перед ним, поражала своей непристойностью. Дамаск скулил, скорчившись на скомканных простынях. Его рука сжимала опадающую плоть. На простыне застыла лужица семени. - Инсар, пожалуйста… помоги… - Что произошло? Инсар принюхался. В воздухе стоял едва уловимый аромат ашкмие* - мощного возбуждающего средства, которое давали непокорным рабыням, чтобы подавить сопротивление. На столике – вино и вазочка с сахарной пудрой, явно оставшейся от рахат-лукума. Так и есть. Именно в этот приторно-сладкий десерт обычно и добавляли ашкмие. - Дамаск, сколько сладостей ты съел?! - Я… не знаю… много… - Сколько?! - Полную вазочку! - Когда? - Около… часа назад… Всего лишь час! Так мало! Теперь ему будет становиться только хуже, его тело разрывается от неутоленного желания, которое с каждой минутой становится все сильнее. Если бы мысли могли убивать, принц Малик упал бы замертво в тот же миг. Инсар не сомневался, что это его рук дело. Какое он имел право вмешиваться? Кто его просил? Инсар до боли сжал зубы, так, что заиграли желваки. Это ему даром не пройдет! Но сейчас перед ним стояла более насущная проблема. Она дрожала, сжавшись в тугой комок на мокрых простынях, кусала пересохшие губы, до синих полумесяцев впивалась ногтями себе в ладони. Инсар видел, что происходило с рабынями, которым давали ашкмие. Они теряли человеческий облик, превращаясь в полубезумное существо, жаждущее лишь отдаваться – неудержимо, жадно. Но Дамаск не женщина. Он жаждет иного. И Инсар принял решение. Скинув одежду, он лег рядом с дрожащим телом Дамаска и привлек его к себе. С голодным рыком тот подмял под себя принца и впился в его губы. Неловко, неумело и грубо оглаживал ладонями податливое тело, сминая пальцами ягодицы. Обвил ногами, толкаясь каменной плотью в живот. Не было нежных поцелуев, не было робких прикосновений, не было тихих, осторожных шагов на пути к единению. Похоть, неконтролируемое желание, животная страсть владели телом Дамаска. Он не видел Инсара, он видел покорное тело, готовое отдаться ему, даже не понимая, что никогда раньше не брал мужчину. Еще немного – и Дамаск просто изнасилует его. А потом никогда себя не простит. Собравшись с силами, Инсар столкнул с себя тяжелое тело и оседлал, прижимая руки к ложу. Дамаск рычал, вырываясь. Инсар знал, что должен достучаться до него, до его разума, скрытого темной пеленой. Размахнувшись, он ударил северянина по лицу. И еще раз. Лицо Дамаска постепенно приобрело осмысленное, по-детски обиженное выражение. Инсар навис над ним и жестко произнес: - Дамаск! Посмотри на меня! Серые глаза с трудом сосредоточились на зеленых. - Ты мне доверяешь? Неуверенный кивок. - Послушай. Я сделаю все, чтобы помочь тебе, но и ты должен постараться. Попробуй хотя бы чуть-чуть сдерживаться. А чтобы было проще, я буду вынужден… Прости. Скользнув рукой к потайному ящичку в основании ложа, он достал оттуда наручники, обшитые изнутри мягкой тканью, и ловко пристегнул руки невольника к резному изголовью. Увидев панику в глазах северянина, Инсар склонился к его уху и быстро зашептал: - Доверься мне, Дамаск. Не бойся, я не причиню тебе зла. Я скорее умру, чем причиню тебе зло. Любимый мой, суженый, единственный… Желанный мой… Постепенно его слова проникли в затуманенное сознание, и Дамаск затих, тяжело дыша и шепча только одно слово: - Пожалуйста… Его бедра инстинктивно двигались вверх-вниз в попытке принести облегчение измученному телу. Какой же он красивый, стонущий, взмокший, с прилипшими к вспотевшему лбу светлыми волосами. Не тратя время на бессмысленные сейчас ласки, Инсар обхватил ладонью вздыбленный член, пульсирующий и истекающий смазкой. Он сомкнул губы вокруг каменно-твердой плоти, погружая ее в рот, и чуть не упал, настолько сильно Дамаск вскинул бедра. Он так хотел быть нежным, так хотел в первый раз насладиться пряностью любимого тела, но Дамаску было нужно не это. Инсар сосал его плоть, почти до конца погружая в горло, посасывая головку и щекоча яички. Невольник хрипло стонал, выгибая шею и судорожно сжимая кулаки скованных рук. Смоченная в соках Дамаска рука скользила по стержню, повторяя движения губ, и вот уже тугая соленая струя выплеснулась ему в рот. Проглотив все до капли, Инсар облизнул губы и упал головой на живот невольника. У них было несколько минут передышки до тех пор, пока коварное зелье вновь застелет разум Дамаска. - Инсар, что со мной? - Сладостей обожрался! Говорил я тебе, не доведет это до добра. - Я серьезно. - Малик решил мне помочь и прислал тебе лукум с возбуждающим зельем. - Напомни мне дать ему в морду. - Принцев нельзя бить, тебя сразу казнят. - Тогда угости его такой же дрянью. - А вот это мысль. - Развяжи меня. - Еще рано. Лучше отдыхай, пока есть время. - Как я могу отдыхать, если ты только что… - Тебе не понравилось? - Это… неправильно. - Я могу уйти и оставить тебя решать свою проблему правильно. - Инсар, опять…. Жжет… Горячо… - Так мне уйти? - Неееет… На этот раз напряжение не было таким сильным, поэтому Инсар позволил себе дольше насладиться любимым телом. Он знал, что по-настоящему Дамаску поможет лишь одно, и должен был подготовиться. Принц приподнялся и прильнул губами к одному из сосков Дамаска. Судорожный вздох дал ему понять, что ласка достигла цели. Он аккуратно прикусил нежный комочек плоти и потянул. - Инсаааррррр! - Ммм… - Не издевайся! Принц скользнул ниже, покрывая поцелуями и легкими укусами сильную грудь, крепкий подрагивающий живот, трогательный круглый пупок. Проигнорировав вставший член, он раздвинул ноги невольника и стал ласкать внутреннюю сторону бедер. Он засасывал упругую кожу, оставляя на ней розовые пятна. Зажав губами сморщенную кожицу мошонки, нежно потянул и поочередно приласкал во рту упругие шарики. Перед его глазами подрагивал член. Смачно чмокнув розовую головку, он вновь потянулся к заветному ящичку в основании ложа и достал маленький кувшинчик с ароматическим маслом. Щедро налил себе на руку и смазал член Дамаска длинными размашистыми движениями. Оставшееся масло размазал между своими ягодицами и медленно ввел два пальца внутрь. - Инсар! Что ты делаешь?! - Готовлюсь стать твоим. - Нет! Не смей! Я не смогу! Не смогу так с тобой! - У тебя нет выбора. Хочешь мучиться до самого утра? - Я лучше буду мучиться, чем ты сделаешь такое! - Тебе так противно? - Н..нет… Просто… Ты… Такой чистый. Ты такой чистый, Инсар, а это… - Это не хуже, чем все остальное. И я очень этого хочу. Пожалуйста, Дамаск. Одной рукой он по-прежнему ласкал вставший член, а другой готовил себя. Приподнявшись, он стал медленно насаживаться на твердую плоть. Не выдержав, Дамаск толкнулся вверх, и Инсар вскрикнул – это было больно. Даже очень. - Тише, Дамаск, - он зашипел и застыл на полпути. - Только не говори, что у тебя это в первый раз! - В первый… - Нет! Нет, Инсар! Принц слегка привстал и тут же резко опустился до самого конца. Вскрикнув, упал на грудь Дамаска, привыкая к непривычным болезненным ощущениям. - Расстегни… не обижу… клянусь… С трудом дотянувшись до изголовья, Инсар отстегнул наручники и утонул в стальных объятиях. Не выходя из тела Инсара, Дамаск перевернулся, подмяв его под себя и широко раздвинув золотисто-смуглые ноги. Инсар мог только догадываться, каких усилий стоило Дамаску не сорваться. Подготовленное тело понемногу свыкалось с чужой плотью внутри и требовало большего. Он обхватил руками шею Дамаска, а ноги сцепил на талии. - Возьми меня, Дамаск, возьми, просто как женщину. - Ты не женщина, Инсар. Ты мое наваждение. Он вновь поцеловал его, одновременно начиная двигаться. Принц обхватил рукой свой член, отвлекаясь от боли, и она постепенно ушла, уступая место пронзительному удовольствию. Инсар выгибался под властными руками невольника, впитывая каждое движение его плоти внутри себя. Он нетерпеливо дергал бедрами, принимая Дамаска целиком. - Не останавливайся... Пожалуйста... И Дамаск брал его, ни на миг не отводя взгляда от раскрасневшегося лица. Любимые глаза были так близко, в их стальной глубине плескалось что-то непостижимое, безудержное, отчаянное. Вцепившись в плечи северянина руками, принц протяжно вскрикнул, изливаясь себе на живот, и тут же ощутил, как пронзавший его твердый стержень задрожал, извергаясь. Дамаск замер на распластанном теле принца, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание. Самое страшное осталось позади. Они по-прежнему были соединены, и сейчас, когда возбуждение начало проходить, Инсар вновь почувствовал саднящую боль. Поморщившись, он выбрался из-под Дамаска и свернулся клубком. Все пошло не так. Не так, как он хотел, не так, как планировал. Теперь Дамаск считает его грязным. Он медленно, стараясь не морщиться, встал с ложа и достал из потайного ящичка в стене маленький ключик. Подойдя к Дамаску, расстегнул браслет и отбросил в сторону. - На рассвете евнух проводит тебя к каравану, который идет в Миср. Ты свободен… Рагнар. __________________________________________________________ * Гурия – райская дева в исламе * Ашкмие – вымышленный афродизиак