«Ты не плачь, Сероглазая сказка чужая, Ты пойми, слишком разные наши пути Ты увидишь меня и уже не узнаешь, А за песни мои лучше Просто прости» Джем — Королева
Рыска видела странный сон, кажется, стоит всего на щепку смежить веки, и тут же проснешься, но нет. Вязкое марево, вытканное Сашием на заре миров, затягивало, как затягивает кисель случайно польстившуюся на него муху. Святые трактаты, втолковываемые мольцами в головы безграмотного люда, гласили о том, что как-то раз поссорилась Лучезарная со своим лукавым мужем, мол, только пакостишь вечно, обижаешь детей, одни беды от тебя. Саший молчал и распускал закатное полотно над миром, Хольга продолжала, доставая из шкатулки яркие самоцветы звезд. Говорила Божиня, что Саший только и рад, когда брат на брата клинок поднимает, и нет ему дела до того, что клинок тот тупой, что брат старший младшего топором зарубит, медьки, схороненные в узле на груди украдет, и не вспомнит даже о наставлениях мольцов. Саший усмехался, гладил крысу богомерзкую, из тумана сотворенную, и ткал вязь из снов. Ему не было дела до людей до той поры, пока они шли по Хольгиной тропе и не сворачивали во страшные чащи, полные запретов и тьмы, тогда-то лукавый бог и раскидывал паутину грез над мирами, и во сне давал ответы своим детям, слишком оглохшим и заблудившимся на перепутье. Так говорили. И этому верили. Рыска видела один и тот же сон. Остров, окруженный со всех сторон водой, огромные серые камни, карабкающиеся по ним люди, какие-то войска, чужая речь, яркие зеленые стяги. Альк стоит в круге из камней, раскинув руки в стороны, глаза его закрыты, косы, словно две змеи, полощутся на ветру. Вода поднимается со всех сторон, подступает, шумит, пенясь, словно прячет в себе страшное чудище, имени которому боги так и не дали. Альк вздрагивает, открывая глаза, выхватывает клинок и наотмашь разрезает лезвием воздух. В эту щепку вода стеной встает вокруг, люди падают вниз с утеса, белокосый недоуменно оглядывается — и вода накрывает его с головой. Среди мертвых тел и разорванных стягов, среди крови и страха, которым пропитан сам воздух, лежит меч, оплетенный оранжевой вязью неведомых Рыске слов. Меч Алька. Рыска проснулась от собственного крика. Тишина в доме звенела, за продуваемым всеми ветрами окошком заходило солнце, еще щепка-две — и на мир упадет ночь, забрав свет в свои цепкие когти. Рыска оглянулась в поисках Алька, но даже их нехитрых пожитков нигде не было. Девушка нашарила на лавке свою рубашку, натянула ее, не удосуживаясь подпоясаться, и стрелой вылетела вон.***
Крысолов так и сидел на ступенях кормильни, он никуда уже не спешил, нетопыриха доедала капусту, смачно прихрумывая кочерыжкой, и тыкалась мордочкой в ладонь любимого хозяина. Сумка, предназначенная для «свечи», пустовала, Хея, так звали животное, косилась на нее желтым глазом и удивленно всхрапывала. — Что, Хея, нет больше твоего друга? — проворчал Райк, почесывая нетопыриху за ухом, — И моего друга тоже больше нет…. Рыска ворвалась в кормильный двор, словно ураган, о котором прежде Крысолов читал только в книжках Пристанской библиотеки. Девушка поправила сползающую с плечей рубаху, уперла ладони в колени, пытаясь отдышаться, и напустилась на Райка. — Ну, господин Крысолов, что ж вы молчите? — А что сказать, девонька? — пожал плечами мужчина, — Ночь близится, лукавое время. — Ночь, батюшка, — передразнила Рыска, — Хорошо, что ночь, а то вы ж говорили недавно, что нам жить осталось только до заката. Стало быть, всё обошлось? Крысолов поднял голову и внимательно оглядел стоявшую перед ним девушку. Что-то неуловимо изменилось в ее взгляде за эти несколько лучин. Изменилась сама ее природа, сила так и лучилась, но она этого не замечала. — У вас с Альком всё получилось, значит — обошлось! — припечатал Райк. Рыска зарделась как угодивший в кипяток рак. Недавний сон, повторяющийся с завидным постоянством, невозмутимость Крысолова, у нее просто не осталось сил всё обдумать спокойно. — Где Альк? — устало спросила весчанка. — Я думал, он все тебе сказал. — Сказал что? Хольга, да можете вы, наконец, все мне объяснить?! — железному терпению Рыски стремительно приходил конец. — Альк ушел. Оставил мне узел с деньгами, взял клинки и ушел. — Куда ушел? — То одной Хольге ведомо, девонька, ты же знаешь Алька. Рыска потерла ладонью глаза, покачала головой и опустилась на ступени рядом с Райком. — Я уже ничего не знаю, господин Райк, ни-че-го, — последние слова, будто капли, упали на промерзшую землю, но согреть ее оказались не в силах. — У тебя есть деньги, Рысонька, а это уже немало, — Крысолов по-отечески посмотрел на шмыгавшую носом девушку и улыбнулся. — Я златов в руках никогда не держала, зачем они мне? — Пойдешь учиться в Пристань, там хватит, а я дам свои рекомендации. — Да какая ж из меня Путница, господин Райк? Крысолов почесал подбородок, сощурился, посмотрел в небо, проводил долгим взглядом стаю ворон. — Какова была вероятность потопа сегодня вечером? — Два к стам, — не задумываясь, выпалила Рыска и ахнула от неожиданности. — Вот, девонька, а говоришь: «Какая Путница!».***
Рыска до рассвета бродила по лесу, пугая своим видом заплутавшие лесные тени. Все еще совсем недавно было так просто и понятно: огородик, печка, запасы на новый круг, а теперь что? Пристань! Глупости какие! Какая из нее Путница? «Госпожа Путница», — пробормотала себе под нос Рыска и довольно улыбнулась: ей нравилось это непростое созвучие. Пристань давно ее манила, библиотека с книгами, неведомые языки и тайные знания, сила, сочащаяся из кончиков пальцев и, что греха таить, ее научат читать и писать, она вернется в Приболотье верхом на нетопыре. Рыска тряхнула волосами: нет, в родную веску она больше не вернется, надоело чувствовать себя огородным пугалом, да и два круга, проведенные рядом с белокосым, будто гардой меча перечеркнули весь привычный уклад ее былой жизни. Рыска опустилась на землю рядом с кустом ежевики и закрыла лицо ладонями. Альк…. Конечно, вряд ли стоило ждать от проклятого саврянина клятв верности и пылких признаний, но чтобы вот так, без слов и объяснений просто взять и уйти? Нет, Рыска слишком хорошо его знала или считала, что знала. Где-то внутри все еще пылал огонь, разожженный его поцелуями, где-то внутри ей все еще хотелось верить. Хотя бы во что-то. Не ждать, когда вместо солнца из-за окоема покажется беда, не чувствовать, что в этот раз их дороги разошлись навсегда, жить, не слушая дар и себя, просто жить. Рыска вытерла слезы и устало поплелась из леса. Будь, что будет. У кормильни ее уже ждал Райк, начищающий свой меч. — Когда выезжаем? — осведомилась Рыска. — Решила, все-таки? — обрадовался Крысолов. — Наверное…. Здесь мне точно делать нечего. — Вот и умница, подержи меч, пожалуйста, а я схожу за котомками. Рыска приняла из рук Крысолова тяжелое оружие и чуть не потеряла сознание, когда под ее пальцами разгорелась алая вязь букв на неведомом языке. — Учитель, откуда у вас этот меч?