«Разными дорогами быстрые шаги Инеем не трогала седина виски, И забрызган плащ его, ржавый кровосток. Он по-настоящему – одинок.» Канцлер Ги – Разными дорогами
Вода тихо плескалась о раскалившийся за день берег, в камышах стрекотали одуревшие цикады, пыль, так и не осевшая к вечеру, столбом мошкары вилась в воздухе, то и дело оседая на лицо. Речушка в десять горстей глубиной только насмехалась над самой собой, чем дарила столь желанную прохладу. Сбитые ноги остывали в горячей как парное молоко воде, а по поверхности расходились алые круги. Обошлось – и то хорошо. Альк зажмурился и тут же вновь открыл глаза. Летом смеркалось медленно, но упавшая на землю тьма сразу становилась непроглядной как мешок наемного убийцы, надежно накинутый на голову. Рука немилосердно болела, промокшая насквозь повязка то и дело грозилась упасть в воду, но всё это помогало держаться в сознании. Клинок, в спешке наброшенный на спину, чуть не отхватил белокосому эту самую левую косу, а теперь еще и пачкал драную рубашку с едва угадываемой свадебной вышивкой. По небу как пирожки в базарный день разбегались звезды, на западе росчерком меча все еще светилась упрямая багряная полоска. Приходил вечер и приносил с собой запахи дыма от растапливаемых печей, нехитрых сельских кушаний, любовно подаваемых хозяйками, и аромат всевозможных цветов, каждый раз напоминающих о детстве. О том времени, когда можно было целый день висеть на крыше соседского дома и корчить рожи оставшейся внизу трусихе-сестренке, о времени, которому не было дела до дорог, путей и праве выбора, оно просто текло как река, несущая вешние воды и забывшая, что они когда-то были снегом. Домой не хотелось. Домой…. Хм. Такой простой набор из трех звуков давно уже не отзывался в душе ничем, кроме безразличия, а ночной воздух ядом горчил на губах. Стрекоза пролетела над водой, коснувшись ее крылом, и тут же упала в реку, наткнувшись на меч. Как нелепо, и почему боги не спросили ее о выборе? Как краток оказался миг новорожденного лета. Альк отодрал от рубахи еще один лоскут и грубо перевязал несносную руку. Рыска уже, верно, всю веску прочесала, на пару с Жаром вместо сыскного пса. Вспомнились недавние слова - В Небесном доме тебя будут ждать те, кто любил тебя при жизни, - авторитетно заявила Рыска. - А, был у меня такой, пес Бахлач, скучал сильно, когда я в Пристань ушел. Будем с ним сидеть как два дурака да на луну выть, - непонятно чему обрадовался тогда Альк. Дороги вновь разошлись распятием, и вышло иначе. Тьма вьюнком вползала в сознание, шаг вперед, всего только шаг…. Можно не утруждать себя движением, а просто соскользнуть, оттолкнувшись от мостка, и не будет ничего. Дорога вновь оборвалась тупиком: в этой луже с манией величия даже если очень исхитриться не утопишься. Да и не выход это, слишком просто было бы решать проблемы, от которых так хотелось убежать на небесные дороги, только над ухом, почему-то, ехидно улыбался Саший, вместо Хольгиной благодати. Где-то на окраине вески жалобно завыла собака, и от воды, наконец, потянуло холодом. Могильным. Альк, не оборачиваясь, швырнул через плечо клинок, пригвоздивший неумелого и упрямого наемника к стволу вековой ивы. Забрехали собаки, запахло кровью, уже не понять, чьей, и тьма спасением обволокла сознание. - Вот теперь точно обошлось. Порой ради конечного блага приходится путать дороги и выдумывать очередную блажь. Еще десять лучин назад служанка томно вздыхала, расплетая белую косу, меч, предусмотрительно засунутый в ножны, рукоятью прикасался к плечу, пьянчужки ретиво сражались с забором, отчаявшись найти выход из злачного места, а Рыска пересказывала очередную байку, уничтожала чудовищ, подпрыгивала до небес на корове и бросала злые взгляды на саврянина. Тот и усом не вел и в этот миг походил, скорее, на разомлевшего у печки кота, продолжающего воровать хозяйские сливки. Рык, пинком отправленный в полет до ближайшей лужи, встретился с любовным взглядом хряка Медяка и сейчас пытался понять, что ж за харя дышит ему в лицо. Рык выдул накануне полбочки кормильного пива, хорошенько заел родственниками хряка поднимающийся в душе страх, и сейчас сально улыбался, заползая обратно в кормильню. Саврянин, отвлекшийся на Рыскину сказку, не заметил лазутчика, ретиво заспешившего к дружкам. Перед глазами Алька вновь замелькали картинки, одна другой краше. Вот пол кормильни окрасился багряным, вот хозяин лежит ничком в луже рядом с разрубленным пополам кабаном, вот служанка, дрожа перед двуиконием, обещает сделать всё, только бы пощадили, вот на деревянном столе лежит, скрючившись, Рыска, которая не обещала, а вот его самого подняли на вилы Рык и дружки. Мир вернулся в свой миг, а из кормильни, пылая как маковый цвет, выбежала уязвленная Рыска. Один узел в бездорожье судьбы можно считать разрубленным. Альк поправил съехавшую перевязь и, сдерживая стон, поплелся прочь от речушки, порой, чтобы наречь тропу хорошей приходится жертвовать рукой и хорошим отношением. Впрочем, он редко заботился наличием в своей жизни второго.***
Альк хмуро доедал остывшую кашу, куриную ногу по праву первого съел Жар, Рыска, ворча и кляня белокосого, возилась в спаленке. За весь вечер саврянин не вымолвил ни слова, рука, зашитая и перевязанная отважной Рыской, понемногу отпускала, меч, очищенный от ржавчины, лежал на подоконнике, а свадебная рубаха отправилась в будку к хозяйкиному кобелю. - Ты можешь нормально объяснить, что с тобой произошло? – не унималась девушка. - Могу. Произошло, - вновь порадовал красноречием Альк. - Ну и катись к Сашию! – вспыхнула Рыска. - Я недавно от него. Послышался скрип задвигаемого стула, плеск воды в чугунный горшок, шуршание щетки о стенки. Такая забота удивила не только Рыску, но и Жара, в, то же время, казалось, что Альк действует наобум, просто чтобы занять руки. Через несколько лучин саврянин забрался на печь и ловко подхватил грозящую упасть с нее гитару.Засыпай, я вплету в твои сны Ту мечту, что открыта лишь нам, Засыпай, на камнях лунный свет, И мы верить умеем лишь снам. Засыпай, серебрится над нами луна, Да владычица радостных грез, Засыпай, завтра зло мне ответит сполна, За любую, из пролитых слез. Засыпай, пусть приснится тебе Смех русалки и шепот листвы, Засыпай, и увидишь, как плачет закат, В островах зеленой травы. Засыпай, я жалею лишь, что не могу Отвести от тебя меч беды, Я твой сон сейчас от невзгод сберегу, Сохранить лишь мечтаний следы. Засыпай, спи спокойно со мной до утра, Пусть улыбка живет на лице, Засыпай, ведь пришла ночная пора, Золотясь в багровом венце. Обагрится завтра кровью рассвет, Беда черным кричит грачом, Засыпай и не думай, Что меня рядом нет, Ведь я смерть отведу мечом.
Рыска все-таки дождалась окончания песни. А потом в Алька попал пущенный Жаром башмак, и всё стихло. На окраине вески по-прежнему выла собака.