Fight the dead. Fear the living

Мараскин.

      А что ему еще оставалось делать, кроме того как удивленно присвистнуть, когда она, брезгливо сморщившись и вытерев ладонью горлышко сосуда с персиковым шнапсом, заляпанного жирными отпечатками пальцев, отставила ее в сторону подальше от края барной стойки и, поискав что-то еще несколько минут на полках, громко звеня стеклом, выудила оттуда большую непочатую бутыль какого-то фруктового ликера? — Тебе повезло, — нарочито равнодушным тоном бросил он через плечо и снова увлекся игрой в дартс, безжалостно расстреливая одутловатые сытые лица мужчин на фото одно за другим. — Дэрил, — ему показалось, что она даже слегка привстала со стула, заслышав от него хоть какую-то речь после нескольких часов молчания. — А вишневый ликер - вкусный?       Но он не проронил больше ни слова, не обращая на нее никакого внимания. Фыркнув, Бет осторожно стряхнула мусор и пыль с барной стойки, отодвинула когда-то изящные и, по всей видимости, жутко дорогие, а теперь окровавленные и покрытые толстым слоем воска бокалы и фужеры и водрузила бутылку «Мараскина» перед собой, внимательно разглядывая ее. Надписи на ней ничего толком не разъяснили девушке ни о крепости напитка, ни о его вкусе, поэтому, демонстративно повернувшись к Диксону спиной, Бет немного пригладила растрепавшиеся волосы, собралась с духом и, глубоко вздохнув, дрожащими непослушными пальцами откупорила бутыль.       В нос ударил приятнейший запах горького миндаля и кисловатых ягод, и Бет, вдохнув его еще раз глубже, сделала большой глоток мараскина прямо из горла, а в следующую секунду поперхнулась из-за довольно ощутимого подзатыльника. Бутылку из ее рук бесцеремонно вырвали, а добрую часть алкоголя, брызнувшего во все стороны и пролившегося на футболку и джинсы, пришлось выплюнуть изо рта, так как Дэрил, в мгновение ока очутившийся возле барной стойки, с силой сжал щеки девушки грязными пальцами, заставляя открыть рот и не позволяя проглотить ликер. — Идиотка! — отряхивая руку и закупоривая бутылку, зло бросил мужчина, наблюдая, как полностью облитая мараскином Бет поспешно откашливается и вытирает проступившие слезы с лица. — Я пытаюсь нас спасти, а ты тут на полном серьезе бухать вздумала? Предлагаешь мне потом твое пьяное тело по лесу таскать или сразу скормить тебя ходячим?!       Внезапно замолчав, он только злобно сверкнул глазами из-под спутанных волос и, отойдя на несколько шагов от девушки, размахнулся и изо всех сил ударил бутылку ликера об пол. Она разлетелась вдребезги, наполняя комнату удушающе приторным запахом миндаля и спирта, но ни один осколок, ни одна капля алкоголя не попали в сторону Бет, без движения сидящей на стуле.       Вглубь лесной чащи шли молча. Бет почти не плакала, вырвалась чуть вперед, ступая осторожно и тихо, но Дэрил все равно упорно отводил от нее взгляд. Так продолжалось до самого дома Дэрилова отца, где девушке даже удалось разговорить как обычно угрюмого Диксона и совместно с ним напиться. Дешевый старый самогон самого низкого качества в отличие от итальянского ликера на вкус был отвратительным до омерзения, однако Бет была безмерно рада и этому, жадно глотая брагу из запыленной маленькой банки и вслушиваясь в каждое слово Дэрила, и к своему удивлению совсем не почувствовала себя хуже из-за плохой выпивки. Опьянела она немногим позже, когда в пылу ссоры перед домом шагнула ближе и ткнулась губами Дэрилу в лицо, поросшее редкой колючей щетиной, а он, болезненно сжав ее тонкие белые запястья в попытке убрать ее руки от своих волос и шеи, лишь бессильно опустил свои, больше не пробуя сопротивляться и не отвечая на чувственные поцелуи девушки. Он сам все же был не настолько пьян, чтобы ласкать ребенка, пусть и такого большого, он твердо знал, что никогда не потеряет голову от тощей семнадцатилетки, чьей груди сквозь тонкую футболку он не мог ощутить даже сейчас, когда она прижалась к нему вплотную, влажно целуя, и так отчаянно нуждалась в нем и его руках.       Мужчина мягко отстранился и, крепко стиснув плечо Бет, чувствуя кожей ее напряжение, приводя ее в себя, кончиками пальцев едва коснулся ее горячего лба. — Прости, — голос ее звучал надтреснуто и сипло, голубые глаза казались мутными, воспаленными, но она больше не плакала. — Ликер – всего лишь сладкая водка. И от тебя чудовищно несет перегаром, — миролюбивым тоном сообщил ей Дэрил, почти по-отечески, как ему казалось, одним движением заправляя ее слипшиеся от мараскина волосы за уши. Шершавая ладонь его осторожно касалась щеки девушки как раз в том месте, где сегодня ее сжимали пальцы. — От тебя тоже.       Вечером стало прохладнее, но они все равно расположились на деревянном крыльце: Дэрилу так было куда лучше, нежели в старом доме отца. И он просто промолчал, когда Бет придвинулась ближе и удобно расположилась на его груди, не проронив ни слова. Так было ничуть не теплее, но зато спокойно, и пусть она теперь понимает, какую он испытывает боль, в разы сильнее ее собственной. Бет чувствовала это, как чувствовала страх в багажнике «Шеви Кэприс» прошлой ночью, когда они остались совсем одни, а от стада ходячих и неминуемой смерти их отделяло такое ненадежное более железо и лишь один случайно сорвавшийся с ее губ всхлип или вздох. Как чувствовала стыд перед самой собой и целым миром в баре загородного гольф-клуба, откупоривая бутылку персикового шнапса, которого она так и не попробовала ни капли. Как сейчас чувствовала безграничную благодарность и его тепло, сжимая озябшими пальцами край потрепанного кожаного жилета. Что будет дальше – неважно. Сейчас она уже засыпала. — А знаешь, наверное, это нормально, — он шептал куда-то в район ее макушки и едва слышно даже в безмолвных вечерних сумерках, но Бет различала каждое слово и улыбалась. Она была уверена, что Дэрил в эту минуту с удовольствием бы закурил, если бы имел такую возможность. — Я где-то слышал, что девушки всегда влюбляются в своих спасителей.