Fight the dead. Fear the living

Без имени.

      За стенами было гораздо привычнее. Воздух здесь уже по-осеннему неприятно колол нос, щипал щеки, но в тишине медленно увядающего леса дышалось почему-то легче. Он поднял голову, рассеянно следя за пересмешниками, которые стайками перелетали с ветки на ветку и шумели. Он брел следом за девушкой уже довольно давно, почти не скрываясь, не прячась в редкой чаще, усыпанной уже начавшей опадать листвой, не отводил глаза, когда она мельком оглядывалась, чтобы, загадочно улыбнувшись, убедившись в том, что он по-прежнему упорно следует за ней по пятам, еще больше замедлить шаг и запутать окончательно их следы.       Вот так в молчании, по очереди меняясь пристальными и многозначительными взглядами, они зашли в лес дальше, чем когда-либо заходили. Он сразу же понял, где оказался и зачем она сюда его привела.       Взору Карла открылась не большая, но просторная опушка, поблизости не было видно или слышно ходячих, мелких животных или птиц. Стояла гробовая тишина.       Ровные ряды вбитых в землю деревянных крестов, наспех сколоченных, с маленькими, полуистлевшими от дождя и ветра вещицами, прикрепленными к ним: Карл разглядел тряпичную куколку, байкерские перчатки, дырявую панамку и кобуру от пистолета, казались немного покосившимися, но не отпугивали. Здесь было даже спокойнее, чем за стенами или в лесу. Он видел такие кресты много раз, несколько штук сделал сам еще в те времена, когда они жили в тюрьме. Карл подошел совсем близко к одной из могил и пригляделся: к остову креста был крепко привязан клетчатый грязный шарфик. Энид не приближалась к нему, держась поодаль у полусгнившего ствола огромного поваленного дерева, густо поросшего мхом, словно чего-то боялась. — Кладбище в таком месте? — Карл не торопясь рассматривал импровизированные надгробия, бродя между могил, вчитываясь в выцарапанные или выжженные имена и даты смерти на посеревшей от времени древесине, сам удивляясь, как громко прозвучал его голос. Он насчитал несколько десятков захоронений, он знал, что люди в Александрии раньше часто гибли и не естественной смертью, но ведь теперь тихая смерть от старости в собственной теплой постели стала непозволительной роскошью, не доступной каждому из всех выживших. Здесь были имена Ноа, Пита, Эйдена и Рэджа Монро, многие не знакомые Карлу имена, но одна могила чуть выбивалась из ровного ряда, казалась заброшенной, и на кресте не было ни надписи, ни какой-либо памятной вещи, принадлежавшей покойному, с которой обычно здесь хоронили своих близких. — А здесь кто? — обращаясь к ней, он специально не произнес слова «погребён» или «похоронен», потому что боялся, что это окажется один из родственников Энид, которая и так казалась готовой расплакаться в любую секунду, как ему почудилось. Находиться здесь ему самому было тяжело. — Не знаю. Никто не знает, — Энид вдруг очутилась у него за спиной, касаясь плеча парня щекой и вцепляясь пальцами за край рукава его куртки мертвой хваткой. — Диана говорила, что этого человека нашли мертвым у самых ворот. Наверное, ему не успели помочь.       Карл развернулся к девушке, заставляя посмотреть на него. Ее по-детски пухлые губы дрогнули, и она отвела глаза. — Там моя мама, — коротко бросила она севшим голосом, мотнув головой в сторону могилы с вязаным шарфом на кресте. — Я хотела показать тебе...       Карл молчал. Обнял ее за шею, рукой касаясь гладких теплых волос, прижимая ее затылок крепче к себе, а она глубоко задышала, запустив замерзшие ладони ему под куртку, и, в чем Карл был уверен, зажмурилась изо всех сил.       За те годы, что они прожили в Александрии, молчаливая, замкнутая Энид ни капли не изменилась, и Карл больше не сомневался в том, что знает ее так же хорошо как самого себя, раз за разом следуя за ней вглубь леса, снова и снова спрашивая ее обо всем на свете и находя в безмятежном выражении ее словно застывшего лица только страх и... что-то необъяснимое, пылкое, понять чего был не в состоянии. — Мы с тобой отличаемся от всех, мы не такие, как Рон или Майки, — торопливо и глухо зашептала она прямо в его губы, и пар от ее учащенного дыхания и горячей головы делал воздух вокруг чуточку теплее. — Мы росли за стенами. А от этого так просто не убежишь и не спрячешься даже за самым высоким забором. Это здесь, внутри меня. И я ношу это с собой после ее смерти.       Она дернулась в его руках, ткнула кулаком в свою грудь и ударила бы себя еще раз сильнее, если бы Карл не схватил ее запястье и не приложил мягко ее ледяные пальцы к своим губам.       В лесу снова воцарилось тяжелое молчание, и незримо присутствующая осень снова напомнила о себе быстро синеющими сумерками, спустившимися так неожиданно, что им снова пришлось бежать вместе по темнеющему редколесью обратно к дому, даже не задумываясь об осторожности: страх гнал их, таких похожих, таких юных, а ноги сами несли прочь от могил матерей. В тот вечер на маленьком кладбище Александрии единственная безымянная могила казалась уже не такой заброшенной.