Akatsuki. Saga. Forever

Враг мой бойся меня, Друг мой не отрекайся от меня Нелюбимая, прости меня, Любимая – люби меня. (Градусы «Режиссер») - Зачем ты их съел? – Лина ласково смотрела на него своими серыми глазами, держа в руках холодный отвар из трав, который остался на ночь в холодильнике. – Им ведь уже три дня было, да и приготовлены они не профессиональным поваром. – Ей хотелось и плакать, и смеяться от дурости своего любимого, но она только вздыхала, не решаясь даже приложить руку к лицу. - Я не хотел, чтобы твои труды пропали зря, - едва слышно откликнулся бледный Учиха, который не мог бы говорить, не будучи собой, ибо боль в животе была просто страшной. Он лежал на боку, чтобы спазмы не были такими сильными. А если вспомнить, как он всю ночь просидел в туалете... - Не нужно было ради меня идти на такие жертвы, - качнула головой Романова, протянув к нему похолодевшую от стакана ладонь и откинув челку с мокрого от пота лба. Непослушные волосы снова возвратились на место, легонько хлестнув Учиху по глазам. Итачи прикрыл глаза. Он не спал всю ночь из-за этих проклятых оданго, но сейчас его не столько беспокоила мысль о сне, сколько сказанные вдруг слова Лины. «Жертва. Наверное, я уже по привычке скажу, что это ради благих целей, которых нет в этом мире. Верно, Лина, я снова приношу себя в жертву и на этот раз тебе. Я знаю, что ты будешь рада, поэтому мои старания будут оценены по достоинству, ведь я любим...» - Спишь? – Евангелина склонилась к его лицу. - Нет, - он открыл глаза и посмотрел на нее. - Тогда выпей, - она протянула ему стакан. Юноша осторожно приподнялся на локтях; черные волосы, не скрепленные резинкой, скользнули по плечам за спину и наперед. Сделав положенные три глотка, Учиха снова лег и закрыл глаза. – Постарайся уснуть, - в ее голосе не было ни намека на сарказм или злость за его невинную выходку тогда. - Мне не уснуть, - ответил Итачи. - Тогда я останусь с тобой. Дела все сделаны, а из школы наши еще нескоро вернутся, - ставя стакан на стол, улыбнулась Лина, садясь полубоком к больному и складывая руки на коленях. «Наверное, говорить, чтобы она не утруждала себя времяпрепровождением со мной, будет неверно. Мы должны привыкать друг к другу. Мы оба», - Итачи, ощущая ее присутствие, все же чувствовал какое-то успокоение. От Лины пахло молоком и травами, словно от матери… Вскоре оказалось, что им не о чем говорить. Лина, будучи в радостном настроении, хотела поделиться с ним своей радостью, но боялась потревожить его покой, поэтому молчала, тихо светясь от счастья. Сердце от восторженных чувств, топивших ее с головой, стучало с учащенной силой, отчего на лице образовался легкий румянец. Отвар прохладной массой уютно улегся в желудке, приглушая все спазмы, так что Учихе стало заметно получше. В другой бы ситуации и перед другим бы человеком ему было бы однозначно неудобно. Но не с Линой. С ней он знал, что может выглядеть как угодно и быть каким пожелает – она поймет и примет его любым, потому что любит. Потому что выбрала. Потому что сама так решила еще в прошлый раз. - Я рад, что ты меня простила, - заговорил он. - Можешь не беспокоиться об этом. Я понимаю – сама сглупила, - усмехнулась с легкой самоиронией Лина. – И я извиняюсь именно за свою несвоевременную информацию, а не за попытки к бегству, - тут же фыркнула она, заметив его взгляд. – Впрочем... - она задумчиво посмотрела в окно, где было видно небо. – Я думала, мы все прояснили в тот раз, - припомнила девушка свое признание. – Или я настолько плохо объясняю, что ты все не так понял? – тут же усмехнулась Романова, глянув на лежащего парня. - Я бы не стал отрицать этого, - ответил Итачи. – Твои слова постоянно расходились с действиями, вводя меня в заблуждение... - Постой... - Евангелина нахмурилась. – Значит, если бы я тебя не предупредила, ты бы... Склонил меня к сексу, искренне полагая, что я согласна на это добровольно? - То, что ты говорила в любую из наших бесед, не было похоже на какой-либо намек. Однако действия, предпринятые с твоей стороны, были трактованы мной совсем наоборот. - Я рада, что ты больше так не думаешь, - Лина потерла переносицу, вспоминая, что была в одном полотенце, когда признавалась ему в любви. - И принятые мной оданго от тебя, - говорил Учиха с закрытыми глазами, - был символ того, что я согласен взять тебя в жены. Лина вспыхнула. За одно мгновение ее лицо отразило богатый спектр эмоций, застывший маской шока. Наступившую тишину нарушало тиканье механических часов, стоявших на серванте. - Я... не понимаю... Это было произнесено с такой интонацией, что Учиха открыл глаза и посмотрел на девушку. Изумление, отраженное на ее лице, было сравнимо с буйной радостью. «Я знал, что ты обрадуешься. Как только ты захочешь или когда мы окончим обучение, я женюсь на тебе. И это будет наша плата тебе за твое радушие», - он снова прикрыл глаза, чувствуя усталость, внезапно волной накатившей на него. - Подожди... - Лина прикрыла ладошкой лицо, потому что ей на глаза вдруг навернулись слезы. – Я счастлива. Я, безусловно, счастлива, - серьезно сказала она. – Но ты? Ты ведь меня не любишь, зачем тогда идешь на подобные жертвы? – Романова нахмурилась. Мечты, взлелеянные в ней Зосей, убедившей ее в возможности всего, треснули. Она всегда знала, что любовь не может возникнуть на ровном месте, была уверена, что Учиха ее не любит, но всегда боялась озвучить это вслух заданным прямо вопросом. Потому что боялась получить такой же прямой ответ. - Любовь складывается из уважения и глубокого почтения друг к другу. – Спазмы сошли на нет, так что необходимость болезненно прикрывать глаза отпала, однако Учиха не хотел смотреть в глаза Лине, боясь, что она в них увидит нечто запрещенное, например, правду. Романова повторила про себя сказанную им фразу, чтобы понять, где в них спрятан ключ к его лжи. В том, что он лжет, она не сомневалась. - А, вот, в чем дело, - медленно кинула Евангелина. – Так значит, твоя любовь ко мне ограничивается уважением? «Наверное, я должна быть счастлива, - кивнула себе Романова. – Меня уважают и даже позвали замуж. Стерпится, слюбится – ведь так?» Итачи присел, спустив ноги на пол, и осторожно взял Лину за руку. - Мы благодарны тебе за то, что ты дала нам второй шанс, - четко разделяя слова, проговорил он, смотря ей в глаза. - Шанс дала вам не я. Да и... Нужен ли тебе был этот самый шанс? – горькая усмешка искривила ее губы. Она посмотрела на его руку, заставив убрать ее. – Ты ведь просил об избавлении. Весь твой мир, весь смысл твоего существования остался там. А тут что? – Лина взглянула ему в глаза. – Ты хочешь порадовать меня своей жизнью? - Ты не рада? – не решившись отрицать ее слова, произнес он. - Рада, - кивнула Лина. – Более того, я счастлива. Итачи сел прямо, вперив глаза в окно. - Мы все решили отплатить тебе чем-то более весомым, чем просто хорошие результаты в чем-либо и репутация в этом мире, - после паузы сказал он. Романова затаила дыхание, не до конца понимая, к чему он клонит. - Я хочу стать этим самым чем-то. Я мог бы предположить, что недостаточно хорош для тебя, но ведь ты сама сказала, что любишь. Твои слова дали толчок к моему решению. Один из нас должен был остаться с тобой, и я сам изъявил желание... Что дальше говорил Учиха, пытаясь завуалировано объяснить и оправдаться, как он умел, Лина уже не слышала. Пульс, бьющий по ушам, был таким звонким, что заглушил бы даже сирену. А потом вдруг настала тишина, в которой чьим-то мерзким голосом было произнесено: «Жертва». Звуки вернулись. Итачи молчал, глядя в окно, ожидая реакции Лины. - Тебе уже полегчало, я вижу, - улыбнулась девушка. Он несколько изумленно посмотрел на нее: она разве не слышала его? - Раз так, пойду помою стакан и остальную посуду. И, - уже вставая с дивана, она задумчиво приложила палец к подбородку, - пожалуй, обед пора готовить. Засиделась я что-то совсем! – Ева повернулась, чтобы уйти. Учиха вскочил с дивана и обнял ее за плечи, прижав спиной к себе. Скорбное выражение лица, выражающее глубокое сожаление к собственной дурости, появилось на его лице. Он желал ей все объяснить только потому, что надеялся на понимание с ее стороны. Они же взрослые люди, и этот договор между ними... «Нет, - Итачи едва слышно цыкнул, злясь на себя. – Это не договор. Не между нами с Линой». - Мне пора, - улыбнулась Лина. – Я рада с тобой пообниматься, конечно, но дела не ждут. «Ты же сказала, что у тебя нет дел», - не отпуская ее, подумал он. - Итачи, - фыркнув, она в доказательство подняла руку со стаканом. – Пусти же, ну. Не будь ребенком. Лина никак не показала то, что ее как-то задели его слова. Будто она даже рада воспользоваться его честным именем "и гробом". Однако Итачи был уверен в том, что обидел ее так сильно, как никого и никогда в своей жизни. Исключая Саске. Он отпустил ее, и Романова ушла на кухню. Учиха вернулся на диван и прилег, снова чувствуя усталость. Тени залегли у него под глазами от бессонной ночи. На него накатило внезапное раздражение за все свои слова, сказанные Лине. Слушая негромкий шум, доносящийся из кухни, он испытывал желание пойти и… «Что я ей скажу? – Он прикрыл лицо рукой от света, исходящего от окна. – Я не могу забрать свои слова. Просто… не имею права…» - усталость взяла свое, и Итачи все-таки задремал. Евангелина тем временем бойко носилась по кухне, абсолютно ни о чем не думая. Опять пела песни по памяти, яростно растирая губкой посуду или же прибираясь в шкафах с продуктами. - О, - она делала ревизию на полке с травами. – Ромашка кончилась. Нужно пойти собрать, пока она еще есть. И сделав себе такую пометку, принялась снова вертеться волчком по кухне, пытаясь делать все дела сразу вместе. *** Когда кухня начала блистать чистотой, в шкафах на полках был идеальный порядок, а обед преспокойно остывал на плитке, Лина зашла в комнату, чтобы переодеться для похода за лекарственной травой. Выйдя из комнаты в красных шелковых шароварах и клетчатой рубашке, девушка остановилась и, вспомнив кое о чем, прошла в зал к Учихе, который уже уснул. - Итачи, - Лина склонилась к нему, тронув его за плечо. Тот мгновенно открыл глаза и вытаращился на девушку; в его голове на мгновение закралась мысль о том, что Лина его сейчас порешит, как в лучших традициях того ужастика, который недавно смотрел Кисаме. – Мне нужно сейчас уйти, - с дежурной вежливостью работницы отеля сказала Романова, выпрямляясь. – Я за ромашкой – она закончилась. Обед я приготовила, так что когда придут все, пусть Конан распорядится. - Может, я пойду с тобой? – Итачи присел на диване. - Нет, - улыбнулась Лина гадкой снисходительной улыбкой, которую всегда считала самой своей вежливой из улыбок. – Ты болен, так что отдыхай. Учиха посмотрел ей в глаза, но, ничего там не увидев, опустил взгляд на ее губы. «Если ты сердишься на меня, не будь так добра ко мне, Лина. Не делай вид, будто все прекрасно. Лучше выскажи все мне в лицо, чтобы не осталось между нами никаких недомолвок…» Звук захлопнувшейся двери возвестил о том, что девушка вышла из дома. Итачи на этот раз оперся спиной о стену, сидя на диване, и закрыл глаза. Полумрак зашторенной комнаты легко окутывал израненную душу, и где-то в глубине сердца теплилось: «Все наладится…» *** А сейчас перенесемся на полкилометра к западу от дома Романовых: в школу. Там Акацуки заканчивали свое дежурство, стоя на своих местах и скучая, ибо была суббота, и малышни, которая особенно бесилась, сейчас не было. Ну, собственно, скучал только Хидан – ему не на кого было орать и бить, руководствуясь единицей закона. Ашотовна, возле класса которой и дежурил старший братец Моргунов, по челобитью Лины простила его, но каждый раз так и норовила как-нибудь боднуть. Но Хидан, будучи все же умным парнем, кто бы там про него что ни говорил (особенно Какудзу), не обращал на нее внимания. Вообще. Игнорил так, что несчастная Ашотовна просто пылала от ненависти, а потом от той же самой злости ставила ему двойки в дневник с записью на полстраницы. И это только первая неделя обучения… Сасори, у которого не прибавилось уважения к математичке ни на йоту, искренне радовался тому, что ее глупость все же находит наказание в виде твердолобости бывшего дзясиновца, но внешне средний из братьев Романовых это не выказывал никак. История и обществознание были в одном и том же кабинете. Их вела пожилая, но еще крепкая духом и телом Татьяна Алексеевна Корчева. Она знала и любила историю, но, как и большинство пожилых преподавателей, особенно школьных, руководствовалась в основном теми знаниями, что сохранились еще со времен советского союза. Познакомившись с «детьми Лины» еще в четверг (учительница переставила предметы в удобном ей порядке: в понедельник и четверг – история, в субботу – два обществознания), опытная Татьяна Алексеевна уже примерно представляла, кто на что способен, так что особое внимание обратила на Итачи, который, как оказалось, неплохо разбирается в истории России; на Нагато, который разбирался вообще во всем, включая даже физику и МХК; и на Хидана с Дейдарой, которые развели дискуссию на пол-урока о том, как же Николай II смог бы разрулить ситуацию, не будь он таким мягким и вежливым. Дело, кстати, чуть не дошло до рукоприкладства. Нагато твердо осадил братцев Моргуновых и сурово заявил, что согласен с их позицией, высказав краткие аспекты их спора, так как их все равно никто не понял. Итачи высказался скромно, политкорректно и по теме, очаровав своим низким голосом всех лиц женского пола. Остальные Акацуки предпочли промолчать, но только потому, что урок успел закончиться, пока те дискутировали. Так что сегодня отличились почти те же самые личности, правда Татьяна Алексеевна была несколько обеспокоена отсутствием Итачи, а узнав о его недомогании, попросила передать ему скорейшего выздоровления. Хидан на это едва сдержался от смеха (ему помог Какудзу, дав ему локтем в бок), ибо блуждающий ночью Учиха от туалета и обратно не разбудил разве что Конан, спящую в запертой комнате. Обито с Кисаме так вообще под конец ночи уже попросили его лечь на кухне, а сами с удовольствием забылись вдвоем на одном диване в зале. Сплошные печальные флешбеки, короче. Но это все неважно, это все меркнет по сравнению с гвоздем сегодняшней программы… вернее, расписания – физкультурой! Ах, восхитительное слово «физра»… Лина обожала эти уроки, потому что обычно учительница, спустя рукава относившаяся к своему предмету, позволяла повесить волейбольную сетку (если зимой и во время дождя), и все могли играть в волейбол. А в теплую осень и весну, когда солнышко пригревает землю, а птички так красиво поют в ветвях тополей, обычно мальчики, да и некоторые девочки играли в футбол на поле в школьном дворе. И именно сегодня был тот самый день, когда старшие классы – девятый, десятый и одиннадцатый – вышли на поле после уроков, чтобы сыграть в самую летнюю игру (исключая казаков-разбойников, прятки, латки и прочее…). К слову, на это событие приехали школьники тех же классов из соседней Бореславки, чтобы сразиться в честном поединке на звание чемпиона района. Девочки из обоих сел расселись по краю поля на расставленные специально для этого скамеечки, чтобы болеть за своих рыцарей. Впрочем, как только Хидан снял с себя рубашку, переоблачаясь в майку прям на улице, ибо он спешил так, что переодел только брюки, заменив их шортами, девушки мгновенно забыли о том, кто там с кем должен сражаться… Проводив нисколько не смутившегося блондина свистом и улюлюканьем, девчонки вернули взгляд на своих одноклассников и как-то протрезвели мало-мальски. - Парни, - сдержанно, как по привычке всегда говорила, начала Инна Викторовна – полноватая учительница физкультуры, имеющая психологическое образование. Она стояла у турников, вокруг нее полукругом собрались все мальчики из трех старших классов. – Мы как всегда метим на районные соревнования, поэтому для начала нужно выиграть у бореславских, а потом с Мечеткой, а там уж и до Зернограда рукой подать. Все мальчики уверенно кивнули, понимая, о чем идет речь. Акацуки, не сговариваясь, переглянулись между собой, не совсем понимая. Когда остальные парни ушли, Инна посмотрела на Акацук и просто все поняла. - Вы ведь играли уже в футбол? – как бы между прочим кивнула она им. - Нет, - пожал плечами Яхико. – Честно сказать, мы тут впервые столкнулись с этой игрой, - улыбнулся он, очень мило смущаясь и ероша себе волосы на затылке. - А-а, - протянула училка и, кинув взгляд на поле, решила вкратце рассказать им правила, не особо надеясь на них, ибо Ивановская «каманда» ни разу еще не выезжала из района, постоянно проигрывая Зернограду или сразу Мечетке. – Игроки делятся на две команды – в нашем случае два села играют друг против друга. В каждой команде должно быть по одиннадцать человек. Они должны забить мяч в ворота противоположной команды. – Акацуки мельком глянули на большую прямоугольную раму, обтянутую сеткой, находящуюся поблизости. Была такая еще одна на другой стороне поля. – Нельзя толкать соперника, нельзя брать мяч руками, кроме тех случаев, когда он вылетает за пределы поля – это аут. - Да понятно все, понятно, - отмахнулся Хидан. – Делов-то – мяч закинуть в эту раму. - Ну посмотрим, - насмешливо выгнула брови Викторовна и, созвав снова парней свистком, принялась лепить из них команду. Бореславские уже стояли толпой на поле подальше от ивановских и разминались. Внезапно, прерывая всю компоновку, из-за угла школы вышли рассерженные учительницы трудов, английского и Ашотовна. Девятый класс вообще-то должен был быть на уроке английского, но, так как там была молоденькая и ничего не могущая противопоставить им преподавательница, парни просто сбежали, а девчонки просто их «сдали». Трудовичка, стремная и никем не уважаемая престарелая учительница, которая вела труды у десятого класса, своим высоким тонким голосом тоже не могла удержать парней, да и девчат тоже, поэтому они и сбежали. - Блять, опять она, - вырвалось у Хидана, когда он увидел Кудреву. Инна только кинула на него насмешливый взгляд, сделав вид, как и большинство преподов, что не услышала его. Ашотовна, которую боялись все, исключая разве что тех, кто ее в лицо не знал, своим басом разогнала всех незваных по урокам, так что остались только трое из десятого – Мишка, Артем и Сергей, ну и, собственно, весь одиннадцатый. Эта троица постоянно ездила на соревнования, так что им не впервой было косить от занятий, тем более труды. К слову, трудовичка просто дала остальному классу лопаты с граблями и выгнала их в палисадник, находящийся внутри буквы «П», в форме которой была школа, так что работающие злобно созерцали на играющих, сетуя матами на свою горькую судьбинушку. Основной состав команды был собран из Зленко, Головкина, Савенко и троих десятиклашек. Башкиров был инвалидом – без руки, поэтому он редко принимал участие в футболе, хотя был спортивно развит и как будто не обращал внимания на свое увечье. Остальные пять человек должны были быть взяты из Акацук. Хидан согласился безоговорочно. Дейдара, фыркнув, сказал, что тоже станет участвовать. - А не сломаешься ли, блондиночка? – ухмыльнулся Хидан, глядя сверху вниз на Дейдару. - Пхех, сам не сломайся, - фыркнул в ответ Дейдара, сдувая с лица челку. - Ну-ну, посмотрим. Согласились Кисаме, Яхико и Нагато. Какудзу и Сасори предпочли остаться на скамейке запасных, а Обито и вовсе сказал, что хочет пойти домой. - Фига се заява, - удивился Хидан на его слова, остальные только молча посмотрели в сторону Учихи. – Трусливо линяешь с поля боя, засранец? - Я уже отвоевался, - просто ответил Обито и обратился к училке: - Мне нужно уйти, у меня брат болеет дома, к тому же надо Лине помочь. - Ну иди, - удивленно ответила Инна, удивившись его порыву. Однако она помнила вежливого юношу, который помог ей донести журнал из учительской, поэтому тоже пожелала Итачи скорейшего выздоровления. Как видно, милый и добрый юноша Илья Ветров уже за неделю расположил к себе большинство людей в школе. Подхватив сумку, Олег ушел. Акацуки с сомнением посмотрели ему вслед, как-то не сильно веря в его альтруистический порыв помочь Лине. Но это уже были не их проблемы. Великолепная пятерка и шестеро так себе парней выстроились в ряд у поля. Кисаме стянул майку, кинув ее на брусья, так что девушки смогли оценить его загорелый торс с проступающими кубиками пресса. Конан скромно расположилась с краю скамеек, чтобы никому не мешать и не быть стесненной незнакомыми девушками. Сасори и Какудзу без всяких предрассудков уселись на вмиг освободившиеся свободные места к улыбающимся болельщицам из Ивановки и Бореславки. Не думаю, что читателю будет интересно, как выиграли Акацуки этот матч, к тому же сама автор разбирается в футболе на уровне «Эти в синих маечках – наши, а те в красных – противник», однако постараюсь изложить вкратце. …Хотя даже не разбирающийся в этой игре сторонний человек оценил бы красоту игры таких же сторонних новичков в этом виде спорта. Эти тела, ловко использующие навыки шиноби, хоть как-то пригодившиеся им в этом мире, не могли не восхитить красотой и изяществом исполнения своих ролей. Уже через десять минут после начального свистка все поняли, что неважно, как кончится этот матч, главное, чтобы он не кончался, - желали сходящие с ума от эстетического удовольствия зрительницы. На ворота поставили Яхико, его прикрывали Артем и Миша, в остальном структуры у их команды не было, ибо остальные восемь человек без толку топтались на поле, бегая за мячом. Когда первый тайм был безоговорочно проигран со счетом 4:0, вышедшие на перерыв Хидан и Дейдара так орали друга на друга, что их пришлось растаскивать по углам. - Да что ты вообще можешь, кроме своего искусства, блондинка тупая, ептвоюмать! – орал Кирилл, которого держали Какудзу и Кисаме. - Давай, ложись на поле и делай свой ритуал, долбоеба кусок! – вырываясь из рук Яхико и Нагато, кричал в ответ Дейдара. – Я уже давно перестал верить в искусство, а ты бы лучше играл нормально! - Да я тут вообще лучше всех играю! И сам тяну почти всю команду! - Ну да… - слушая их спор, пробормотали местные парни. Глядя на перепалку этих двоих, они даже сами расхотели ругаться: лучше уж поржать – и нервы целы, и не так травмоопасно. - А ну хватит, успокоились оба, - надоело все это Нагато. Он отпустил Дейдару и так на него посмотрел, что тот заткнулся и только зло сдунул челку с лица, прожигая взглядом противоположную сторону. – Вы оба хорошо играете, но работать в паре вы не можете, именно поэтому я никогда не ставил вас вместе. - Пусть Какудзу на поле выходит, - вырвавшись из хватки, зло бросил Хидан. – А он пусть красуется на скамейке запасных, раз умный такой, - и для усиления эффекта плюнул в сторону названного брата. - На этот раз я не стану выбирать легкий путь, - кинув взгляд в сторону Кирилла, властно заметил Романов. Тот цыкнул, но смолчал. – Там я не ставил вас вместе потому, что не было нужды, но здесь вы не просто живете под одной крышей, вы еще и братья. Вы обязаны преодолеть конфликт между собой. - А ничего мы не обязаны, - огрызнулись оба, и тут же получили подзатыльники от Сасори и от Какудзу соответственно. – Тц! К ним подошла Конан, обеспокоенная криками, исходящими от их толпы. - Перерыв заканчивается, - заметил Кисаме, глянув в сторону Инны, ждущей их. – Или мы идем доигрывать, или можем сдаться, сказав, что кое-кто не в состоянии ничего сделать, - он криво усмехнулся, смерив взглядом братьев Моргуновых. - Напомнить вам, что вы проиграли только потому, что не смогли найти общий язык? – особенно холодно сказал Сасори, стоя сбоку от Дейдары. – Я прекрасно видел, как вы играли. - Пошли короче, - снова цыкнул Дейдара, выходя из круга и перевязывая все волосы в хвост как у Итачи, чтобы не мешались под рукой. А чтобы не казаться девчонкой, он стянул майку и бросил на траву. – Если мы не выиграем этот тайм, я не Дейдара Тсукури! - Логично, идиот, ты теперь Денис Моргунов, - раздраженно сказал ему вслед Сасори, но этого никто не услышал, потому что команда ушла вслед за блондином, а все посторонние звуки заглушались восторженным криком болельщиц. Конан подобрала майку и повесила ее на брусья. - Эй, ивановские, вы играть-то будете сегодня, - ухмылялись стоящие напротив парни. Артем без лишних слов показал характерный знак рукой. Дейдара с Хиданом переглянулись и поняли друг друга без слов. Тут все такие же, как и они, странно, что это было не заметно им раньше. - Начальник, какой план? – стоя рядом с Нагато, ухмыльнулся Кисаме. Тот смерил его укоризненным взглядом и ответил: - Последуем за ними. В этом театре у нас две примы. - Или, может, это теневое клонирование одной? – хмыкнул Харитонов, ероша себе волосы на голове. - Началось, - вместо ответа сказал Нагато, и Инна дала свисток. И действительно началось. - …Пасуй! Сюда, мне, я открыт! - …Куда ты бьешь, блять?! Глаза разуй! Или у тебя жопа вместо головы?! - …Аут! Блять, я не касался его руками! Аут был! Я вообще в двух метрах от него стоял! - Хидан, пусть судья решит. - Да к черту судей! Ясно же видно было, что я в стороне стоял, хули он пиздит?! - Во-во! Я сам видел! Без судей разберемся! - Дейдара, ты-то куда лезешь? - Да не мешай им, - фыркнул Кисаме, глядя на то, как резво препираются братья с противоположной командой. – Общий враг объединяет. Счет уже 3:4, пока в пользу команды соперника. Но если оскорбленный недоверием к себе Хидан забьет штрафной, будет поровну, а там уже минут двадцать, чтобы отыграться и сохранить позиции. Тем временем уроки кончились, ибо игра шла долго, а уроки – всего 45 минут. Школьники, которым не нужно было на автобус или они не слишком торопились домой, остались в школе, облепив спортплощадку, с интересом наблюдая за таким ярким и искрометным матчем. Если припомнить, такое было последний раз году в 2006, когда еще стремящиеся к чему-то старшеклассники учились здесь. Сейчас же всем стало пофиг, энтузиастов либо обсмеивают, либо изгоняют, превращая их в последних лузеров. Поэтому сейчас все сидят в своих телефонах, ни на что не обращая внимания… Отвлеклась. Конан, все еще умудрившаяся сохранить свое место на краешке скамьи, отчасти потому, что некоторые просто боялись к ней подойти и заговорить, наблюдала за игрой с легкой полуулыбкой на губах. Желтеющие листья, предвещавшие золотую осень, слетали с деревьев при порывах легкого ветерка; суховатая мягкая трава, росшая по краю футбольного поля, притягивала к себе уютом, так что хотелось опуститься на нее и, лежа, любоваться голубым небом с перистыми облаками; нежное солнце второй недели сентября не припекало, но ласково грело спины сидящих лицом к северу детей. Вся эта безмятежность была так отлична от постоянной мобилизации, что была в деревне Дождя, что каждый день снится несчастной бывшей куноичи… Катя, внезапно погрустнев, заправила за ухо прядь черных волос и посмотрела в сторону дальних ворот, где стоял Яхико, зорко наблюдая за игрой и за положением мяча. Где-то посреди поля Дейдара и Хидан, внезапно начавшие понимать друг друга с полуслова, разыгрывали такие комбинации, что и не скажешь, что недавно познакомились с этой игрой. А если что-то шло не по их плану, начинали орать и тут же обвинять попавшихся под руку противников. Нагато, махнув на них рукой, бурчал: «Только бы не убивали никого». Все было хорошо. Все так, как и должно быть. Конан закрыла глаза, приложив два пальца к переносице, будто у нее внезапно разболелась голова. - Эй, с тобой все в порядке? – рядом сидящая девушка обеспокоенно посмотрела на нее. - Да, - нашла в себе силы улыбнуться Катерина, посмотрев на одноклассницу. - Медпункт, правда, не работает, но если что у меня есть таблетки от головы, - сказала Наташа. - Нет, спасибо, все в порядке, - вежливо ответила Стафеева. Кудрева, кивнув, снова повернулась к Розе, продолжая прерванную беседу. «Все хорошо, - повторила про себя Конан, вновь находя взглядом Яхико. – Я приду домой и обниму Лину за то, что у нас теперь все хорошо». Она была счастлива видеть их обоих живыми и рядом с собой. А Лина, за то что позволила разделить с собой счастье жизни в мирной стране, достойна не только брака с Учихой, даже если это и Итачи. О своем счастье Конан как-то не думала и думать не собиралась. Она уже давным-давно отвыкла от всего этого, полностью отдав себя и свою душу тому, за кем пошла до конца. Что будет дальше? Пусть все идет своим чередом, а там посмотрим. Финальный свисток вывел девушку из раздумий. Счет 6:5 в пользу ивановских парней. Пятый гол был забит в ворота из-за штрафного, прописанного им «благодаря» истерикам братцев. Все были счастливы, теперь можно идти домой. *** Возвратимся к Лине, которая, как мы помним, ушла за ромашкой. Она действительно пошла за этими лечебными полевыми цветами, придя на речку, на то самое место, где все купались. Сейчас, ввиду сентября, никого не было, только камыш шуршал листьями, да серые камышевки иногда перекликались между собой. Романова опустилась на колени у дерева, что росло на берегу, и горько заплакала. Зачем она лила слезы, не сказала бы и сама девушка, но плач рвался из ее груди, раздирая душу. Она так любила его, так привязалась к нему за все это время, а он сказал ей такие жестокие слова. «Я настолько страшная, что он решил принести себя мне как оброк?» - рыдала Лина, и казалось ей, что никто не сможет ей помочь. Ромашки, росшие вокруг нее, качали цветками, колышимые ветром, будто мудрые старцы головами. - Ты снова ревешь, - раздался рядом с ней знакомый голос, заставивший ее отнять руки от лица и взглянуть на незваного гостя. Обито, решивший не идти домой, а прогуляться вдали от людей, стоял рядом и меланхолично взирал на снова льющую по наверняка глупой причине слезы девушку. – Что у вас опять с ним случилось? - С кем – с ним? – шмыгнула носом Евангелина, утирая платком красные глаза и шумно сморкаясь. - Из нас десятерых Итачи единственный, словам которого ты придаешь большее значение, чем нужно, - ответил Обито, пристраиваясь у ствола дерева, удобно оперевшись на него спиной. – Так что у вас случилось? Романова помолчала, глядя серыми, словно дождливое небо, глазами на реку. Затем, собравшись с мыслями, спросила: - Скажи, а вы действительно собирались так со мной поступить? - Как? – Обито несколько недоуменно глянул на девушку, даже не представляя, что Итачи мог ей сказать. - Вы собирались жениться на мне. – Вообще-то Лина хотела выразить это по-другому, но получилось так, как получилось. Обито, переваривая вопрос, вперил взгляд в островок, возле которого пару раз клюнула щука, охотясь за мальком. - Так, значит, ты знаешь о нашем плане, - наконец, медленно произнес он. - Значит, это правда, - тихо проговорила Евангелина. – Отлично. - Мы благодарны тебе за твою помощь… - …Поэтому прими барана Учиху как жертвоприношение! – сверкнула на него глазами Ева. - Почему ты так это воспринимаешь? – недоумевал Обито. – Ты же любишь его как ни… Возможно, чуть меньше, чем Саске, и по-своему, но, кроме тебя, лично я его никому не доверю. - Жесть, - раздосадовано фыркнула Лина. – Итачи не вещь, чтобы передавать его из рук в руки хорошим хозяевам! Он человек. Мною любимый человек, поэтому я хочу, чтобы он был счастлив. - Ну так он и будет с тобой счастлив, - «Дурья твоя башка», - мысленно «обласкал» он ее. - Итачи меня не любит, - Лина поднялась на ноги, спрятав платок в кармане шаровар. – Я не собираюсь пользоваться его добротой и честным именем только из-за своей прихоти. - Думаешь, если бы он тебя не любил, согласился бы на это? – терпеливо спросил Учиха, искренне думая, что сумеет ее убедить. - Конечно, - с торжественной улыбкой висельника обернулась к нему Романова. – Это же Итачи! «Не то сказал», - тут же спохватился Обито. - …Его любовь ко мне строится лишь на уважении, - продолжала Лина. – А знаешь, что мне говорила моя бабушка об этом? Что те, кто живут ради жалости, оно же уважение, вскоре спиваются и кончают жизнь на виселице! - В моем мире, - холодно осадил ее Олег, - уважение является неотъемлемой частью отношений между супружескими парами. Половина браков заключались без любви, но, уважая друг друга, они жили всю жизнь. - Обито! – взмолилась Лина. – В вашем клане, который ты имеешь в виду, и в вашем мире полно благородных семей, которые ставят своей целью продолжение рода! Я же ищу человека, с которым я буду счастлива, а он не будет мне изменять только потому, что я ему противна, ибо навязана кем-то… - Она помолчала, отвернувшись от Учихи и посмотрев на серебристую гладь реки. – Ты же сам только что сказал, что Итачи меня не любит. («Когда я это сказал?» – тут же быстро попытался вспомнить свои слова Обито, точно помня, что даже не намекал на это.) Я не хочу его насиловать. - Он сам этого захотел, - проговорил парень. - Зато я этого не хочу, - твердо заявила Романова. - Лина! До чего же ты упряма! – проговорил Обито, удивляясь ее твердолобости. – Итачи не из тех юнцов, каких полно в этом мире, он представитель своего клана и прекрасно знает, на что идет. – Обито начинал сердиться, потому что хотел выровнять ситуацию и показать истинное положение дел, а сам усугублял все, подставляя родственника. - Опять ты за свое. Я же сказала, что не желаю насильно держать его при себе. - Не мерь никого из нас монетой этого мира, Лина. - А ты, может, перестанешь уже делить этот мир на ваш и мой? Теперь он общий! И будь Итачи хоть тысячу раз Учихой или шиноби, он прежде всего человек, которому тоже досталось в свое время. Я желаю ему счастья, и если я не смогу его ему дать, то пусть он ищет его где-то на стороне. Обито вздохнул, проведя рукой по лицу. Вот точно также упрямился Итачи, доказывая всем, что, раз Лина любит его, ради блага всех он обязан сделать ее счастливой… «Два дебила», - качнул головой Ветров. - Черт с вами, - цыкнул он. – Разбирайтесь сами. - Спасибо, - Лина благодарно взглянула на него. Затем улыбнулась, вытаскивая небольшой красный мешочек из кармана. – Помоги мне собрать ромашку, пожалуйста. Романова вместе с Учихой молча ходили по полянке, обрывая цветки ромашки. Обито, у которого не получалось обрывать один цветок, с молчаливым остервенением отрывал плодоножку и, довольный собой, нес цветок к Лине. - Кстати, - вспомнила вдруг Романова. – А ты почему не в школе? - Там они решили в футбол поиграть. Мне там делать нечего. - А-а, - понятливо кивнула та, и собирание продолжилось. Когда мешочек был уже наполовину заполнен, а более или менее презентабельно выглядящая ромашка была уже собрана, так что на полянке остались только кривые-косые цветочки, Обито заговорил, вспомнив: - Так что ты решила с Итачи? Лина молча завязала мешочек и посмотрела на него. - Я отпущу его, - просто произнесла она. «Блять. Приехали», - в упор глянул на девушку Учиха, но вслух сказал: - Как это понимать? - В прямом смысле: я просто освобожу его от данного им слова. Обито, удержавшись от желания хорошенько треснуть ее по русой макушке, процедил: - Я думал, ты умнее. - Вот ты меня сейчас прям вообще не оскорбил, - фыркнула Романова. - Что вижу, то и говорю, - он шагнул вперед, засунув руки в карманы. Лина горько усмехнулась. - Желаю тебе влюбиться, - сказала она, поравнявшись с ним. – Так сильно, чтоб ты понял, каково мне. - Это твое проклятие? – хмыкнул он, не смотря на нее. - Хех, да. Далее они молча дошли до дома, не испытывая дискомфорта от тишины, каждый занятый своими тяжкими мыслями. *** Когда Лина и Обито дошли до дома, они застали там пришедших из школы радостных Акацук, уже успевших пообедать и разлечься по местам. Кисаме, оставшийся на кухне как раз домывать посуду, ухмыльнулся пришедшим. - Чего это вы парой начали ходить в последнее время? - Как сыграли? – с живым интересом спросила Лина, подходя к буфету и доставая из самого нижнего шкафа поднос. - Выиграли, - пожал плечами Костя, выжимая губку и закрывая кран с водой. Обито предпочел дождаться, когда на кухне будет пусто, чтобы пообедать, поэтому, бросив сумку в ноги, улегся на диван. - Отлично, - ставя поднос на стол и рассыпая на него собранные цветки ромашки, обрадовалась Романова. – Значит, в Мечетку едете? - Ага, - оскалился в ответ парень. – А ты-то откуда знаешь? - Так было уже, - улыбнулась та в ответ. – Проходили, знаем. - Хех, ясно. – Кисаме собрался уходить, потом остановился у двери, повернулся и внимательно всмотрелся в девушку. - Что-то случилось? – недоуменно выгнула она брови, заметив его взгляд. - Много всего, - хмыкнул Харитонов и захлопнул за собой двери. Лина вынесла поднос на улицу, поставив его в проветриваемой кухоньке на стол, чтобы на цветки не попадали прямые солнечные лучи, иначе все полезные свойства могут испариться. Затем Романова прошла обратно в домашнюю кухню. - Обито, тебе наготовить, чтобы ты пообедал? – глянув на него, проходя мимо, спросила она. «Лучше б ты так об Итачи заботилась», - не откликаясь, подумал тот. Евангелина, решив, что он уснул, молча принялась наготавливать поесть. Обито же добросовестно пытался уснуть, ибо устал. И вообще рядом птица. Лина стояла у плиты с деревянной лопаткой в руках, помешивая норовящую пригореть картошку. Дверь открылась, на кухню вышел Итачи, все еще бледноватый и с тенями под глазами, состарившими его лет на десять. Романова обернулась просто ради интереса и, увидев его, тут же натянула на лицо противную вежливую улыбочку. Итачи же сделал шаг к столу, не решившись подойти к девушке ближе. Обито, открыв глаза и обернувшись, снова притворился спящим в надежде, что у них все наладится и образуется. - Лина, я хотел бы тебе все разъяснить, - сказал Илья, чуть прищуренным взглядом глядя на девушку. - Не нужно, - она вежливо качнула головой, выключая плитку и накрывая сковороду крышкой. – Мне Обито все объяснил. - Обито? «Твою мать, - тем временем упомянутый Учиха мысленно приложил руку к лицу. – Я-то тут причем вообще?» - Да, - просто кивнула с легкой улыбкой Лина. – Поэтому я хочу тебе сказать кое-что. Итачи внутренне напрягся. Зная эту девушку и ее логику, можно было ожидать от нее чего угодно. - Забудь, - с легким сердцем сказала она ему. – Просто забудь о том, что я тебе сказала о своей любви к тебе. Я забираю свои слова. Отныне ты настолько свободен, насколько свободен ветер в поле. Этого от нее он точно не ожидал, хотя такой вариант и проскальзывал. - Лина… - Итачи на секунду прикрыл глаза, сохраняя самообладание. – Зачем ты меня мучаешь? - Я тебя мучаю? Это, значит, я поставила тебя перед фактом? - Я не отдам тебе твои слова, - ответил Учиха. – И никогда их не забуду. Я не понимаю, что тебя заставляет отказываться от них. - Ты же и заставляешь! – повышенным тоном сказала Лина, злясь на него. – Меня бесит то, что ты постоянно говоришь загадками! Меня вообще все бесит! Бесит твое постоянное спокойствие! Бесит, что ты никогда ничего нормально не можешь сказать! Бесит, что здесь ты оказался младше меня так намного, что я тебе только в старшие сестры гожусь! Бесит, что я твой опекун! Бесит, что я слишком подчиняюсь закону! А еще больше бесит то, что вдруг нежданно-негаданно ты заявляешь мне такие предложения! – Она почти кричала, так что это даже услышали притихшие в комнате Акацуки и вышедшая в зал Конан. – Да! Я люблю тебя! Именно сейчас люблю больше жизни! Но не позволю себе никаких даже помыслов, потому что ты младше! - Что за странный пунктик на возрасте? - Я тебе сейчас врежу. Видишь эту сковородку? Мне не жалко, я сейчас ее в тебя кину! – дико злясь, сжимала руки в кулаки Лина. - Ну так кидай. - Хрен! Не кину! Как меня бесит! – всплеснула она руками. – А ты меня только уважаешь! Я хочу услышать, что ты меня любишь, слышишь?! Но нет, это всего лишь чертово уважение! Да я тут полстраны уважаю! Или это просто твоя странная отговорка и хваленое жертвоприношение? Так мне это нафиг не нужно! Мне нужен рядом мужчина... Я... Просто... - бросив лопатку на стол, Лина закрыла лицо руками и разревелась. – Как ты не понимаешь, что я не хочу быть тебе обузой. - А я не хочу быть обузой тебе, - негромко сказал Итачи, подойдя к девушке. - Ты весь такой распрекрасный как принц, - продолжала реветь Ева. – Я так хочу, чтобы ты был счастлив с той, кого полюбишь, а ты зачем-то выбрал меня... - Ну так я и буду счастлив с тобой. Отняв руки от лица, Лина подняла голову, прекратив рыдать. Итачи улыбался одними глазами, глядя на нее. Тут, наконец, до нее все дошло. Дошло то, что хотел до нее донести Обито. - Прости... - снова заплакала Лина. – Я закатила истерику не из-за чего… Просто, когда дело касается тебя, я… Итачи поднял ее лицо за подбородок, заставив шмыгающую девушку взглянуть себе в глаза. Улыбнувшись ей еще раз, парень склонился к ее лицу и легко коснулся губами ее губ. Лина судорожно вздохнула, смаргивая слезы, боясь нового ощущения, но не отстраняясь. Итачи одной рукой взял ее за плечо, а второй притянул к себе плотнее за талию, ощущая ее пышные формы своим торсом. Поцелуй углубился. Лина, обняв любимого за шею, прикрыла глаза, подаваясь ему навстречу… - Кхм… - раздалось покашливание со стороны дверей. Голубки оторвались друг от друга и взглянули на помешавшего человека. Им оказался Нагато, с суровым выражением лица стоявший у дверей, сложив руки на груди. Романова покраснела пуще прежнего и спряталась за Итачи. Укрывшийся подушкой Обито успел уснуть. - Выяснили отношения? – за Нагато стоял Сасори, а за ним Кисаме, Яхико и Конан. - Про… - пищащим голосом хотела извиниться Евангелина. - Да, - Учиха развернулся и, обнимая Лину, посмотрел в глаза ее названным братьям. - Я уж думал, вы поубивали друг друга, - оскалился Кисаме. Лина скромно глянула на Итачи, а он в ответ на нее, так что те сразу поняли, что спрашивать что-либо бессмысленно. - К слову, - перевел тему Яхико. – Дейдара и Хидан уехали на речку. - Как – уехали? – тут же посерьезнела Лина. - Пришли домой, переоделись и поехали с новыми знакомыми веселиться, - пожал плечами Ярик. Романова поджала губы, злясь на себя за то, что забыла о своих прямых обязанностях. - И куда они поехали? Сказали, когда вернутся? - Они не маленькие дети, Лина, - осадил ее Нагато. – Не забывай, кем они были. - Я помню, - серьезно кивнула Романова. – Однако они были шиноби, а не являются ими сейчас, - твердо глянув в глаза брата, сказала она. – Я только надеюсь, что с ними ничего не случится. - Да все будет с ними в порядке, - махнул рукой Кисаме, а потом, обойдя Светика, ушел на улицу. Остальные тоже разошлись. На кухне остались Илья, Лина и уснувший Олег. - О, надо Обито разбудить, он же не ел еще, - вспомнила девушка, выныривая из-под руки Итачи. Тот же, отодвинув стул, уселся за стол. – Ты сам-то, кстати, хорошо себя чувствуешь? – обернулась на него Лина. – У тебя снова тени проявились под глазами. Тебя сердце не беспокоит? Ты сильно устал? У тебя ничего не болит? – засыпала его вопросами внезапно обратившая на него внимание девушка. – Хочешь, потом посидим с тобой на улице вечером? Подышим свежим воздухом – тебе полезно будет. - Я не против, - кивнул Учиха, подперев щеку рукой глядя на нее. - Хорошо тогда. Ужин на троих прошел в относительной и комфортной тишине. Лина изредка спрашивала Итачи, не пересолила ли она картошку и не положить ли ему добавки. Обито, которого скоро уже должно было тошнить радугой, молча доел, давясь хлебом, поставил тарелку в раковину и свалил на улицу, молясь всем, кто там есть на небе, чтобы он никогда ни в кого не влюбился. Евангелина, вдруг приуныв, молча жевала кусочек хлеба, вперив взгляд в стол. - Что-то не так? – отвлек ее от мыслей Итачи. – Что тебя на этот раз беспокоит? - Да… - усмехнулась Лина, глянув на него. Потом, заправив выбившуюся прядь за ухо, покраснела, потому что дико смущалась своим сейчас казавшимся детскими планам, и сказала: - Просто я же старше… Итачи выгнул брови, ожидая продолжения фразы. - …Я хотела просто подать пример. А… Ну… не знаю, как сказать, - Лина запуталась, смутилась окончательно и замолчала. - Смешно, - без улыбки сказал Учиха, глядя на девушку своими черными глазами. – Но для людей с устоявшимися взглядами на жизнь ничего не будет значить твой пример, - негромко сказал он. Лина вздохнула. – Ты слишком идеализируешь жизнь. Абсолютно всё не может быть правильным, сделанным по шаблону. Все мы люди, и все не без греха. И Хидан с Дейдарой тебе это докажут, - добавил он после паузы. - Наверное, я стремлюсь к этому потому, что хочу нормальную семью… - Лина осеклась, переведя взгляд на буфет. - Что ты имеешь в виду? Собравшись с мыслями, Лина рассказала ему обо всем, что случилось с ней за этот год… *** Что ж, оставим наших голубков, наконец-то нашедших консенсус, и вернемся к без вести пропавшим Хидану и Дейдаре. Сдружившиеся внезапно братья Моргуновы также подружились с парнями из соседнего села, которые и пригласили их на речку, да не на простую, а на Тептянку – она находилась в трех километрах от Ивановки. Конечно, без пива и прочего прилагающегося обойтись ни одни «посиделки» не могли, поэтому там были даже девчонки. Гуляние их затянулось до вечера, а потом, бухие в доску, толпа бушующих подростков и двух бывших убийц класса S решила запихнуться в два жигуленка и отправиться по домам. Из местных ивановских были Мишка с Артемом, да еще Влад – остальных не пустили матери. У Мишки был свой жигуль, который пришлось заводить с толкача. Кому-то из бореславских вдруг приспичило на пьяную голову вспомнить то, как их «ласково» Моргуновы встретили на игровом поле, жульничая вовсю и закатывая истерики не по понятиям. В итоге начавшаяся стычка со слов «Эй, ну ты че…» закончилась мордобоем и чуть ли не вызовом полиции чуть не обделавшимися от страха девками. - Ой, да ебись оно все! – махнул рукой Хидан, стоявший спина к спине с Дейдарой. - Конем, - подтвердил тот, сдувая челку с лица и отходя от брата. Кирилл едва не грохнулся, лишившись опоры. - Эй, ну епта, все же хорошо начиналось, - стоя посреди всего этого, переглянулись ивановские парни. – Вечно с вами какая-нибудь хуйня. - Это вы хуйня, - фыркнул один из бореславских, сплевывая кровь. – Потому что все время с вами нормально ничего не получается. - Да катитесь обратно в свою Бореславку, запарили, - махнул рукой Артем. - Ага, - подковыляв к ним, сказал Хидан. – И чтоб я вас тут, пиздоглазых мудоебищ, больше тут не видел возле наших девчонок. - Это наши девчонки! - Как ты сказал?! - Парни, - тоном доброго советника начал Влад, - реально катитесь отсюда – они не в себе же, - кивнул в сторону Моргуновых. - Да все вы на голову тронутые! Подобрав своих и девчонок, бореславские расселись по машинам и не спеша поехали к себе. Наши же, вытолкав на асфальт жигуль Мишки, уселись на него и три километра несчастных ехали два часа, потому что кое-кто рвался порулить. После Хидана с Дейдарой высадили у остановки, а сами поехали по домам (они-то сами в Ленинградке жили вообще-то – это в паре километров от Ивановки… ладно, не буду грузить географией). Братья Моргуновы же, изображая самый тесный тандем из ныне существующих, опираясь друг на друга, виляя и кося, шли по асфальту, пытаясь в неверном свете фонарей найти верный путь домой. - Классный ты мужик, Дейдара, ептвоюмать, - почти лежа на нем, заявил громогласно Хидан. - Хуйня дело, - отмахнулся тот, как ни странно довольно легко удерживая дылду-братца. – Я всегда такой. - Хуйня не хуйня, но с пивом пойдешь, - заржал Кирилл, едва не опрокинув их обоих в кусты, росшие по обочине асфальта. – Тиха… Тиха… Стоять… - Стоим. - Пошли дальше, земля больше не шевелится. - Пошли, - продолжив тащить его на себе, подтвердил Дейдара. - Вообще все хуйня, - заявил Хидан. – Все было заебись в том мире. А тут все хуйня хуйней. - Ды? - Ну ты исключение – ты нормальная хуйня. - Ага. - Так вот… О чем я? - О хуйне. - Не, о тебе мы уже говорили. - Постой… Ты меня хуйней обозвал? Хидан прекратил переставлять ноги, заставив брата взглянуть себе в глаза. - Я тебя похвалил, - сказал он ему. - А, хм… - оценил Денис и возобновил путь. - Пиздец тому, кому не во что верить, понимаешь меня? - Да, понимаю, - вспомнив о своем, откликнулся Дейдара. - Вот хуево некоторым. Например, Линке нашей. Вот ей хуево. И Учихе этому с шаринганами. Тож хуево. А мне вот пиздец. Вот, блять, реальный пиздец такой, что и словами… - он неопределенно развел рукой в воздухе. – Понимаешь? - Ага. - Дзясин… Сука! Все в том мире выдумка! Блять! Хидан снова перестал переставлять ноги, заставив Дейдару остановиться, чтобы выдержать театральную паузу. - Во что, сука, верить? Хитрожопая зараза эта, как его… Ему и в этом мире найдутся деньги! А я? Вот ебись оно все! - Я больше не люблю искусство, - заговорил Дейдара, выкладывая то, что его беспокоит, - но нас с Данной все равно совет не берет. Вот не любит он меня, я его бешу, а чем – хер его знает. - Сомневаюсь, что его хер знает вообще. Да и сдался тебе этот Данна? - Просто бесит меня, что он постоянно не соглашается со мной... Вот приду и оболью его! - Чем? - Водой! Достал! - Забей, брат. С… Какузу, - остановился на мгновение Хидан, вспоминая, правильно ли произнес имя напарника, - не прокатывает, с твоим тоже не прокатит, как его там… - Мне не нужна ничья оценка… - Гля, школа, - Хидан, протаскиваемый мимо, таращился на темнеющую в темноте школу. – Мы почти дома… - … Надоело просто. Каждый раз его что-то не устраивает. - И пусть, - хрястнул по невидимому столу Хидан, чуть снова не опрокинув их на щебень, рассыпанный по обочине, чтобы закрыть ямы. – Не девка ты, шоб всем нравится. - Да, я мужик. - Слушай! – Хидан снова остановился. – Ты мужик. Тебя ненавидит этот твой… как его звать-то, блять… Знаешь, что это значит? - Что? – Они остановились под фонарем. - Что он не пидорас. - Пфф, - брызгая слюной, засмеялся Дейдара. – Я в этом никогда не сомневался. Иначе не лег бы с ним в одну кровать. - Вы что, в одной кровати спите?! - Так ты ж со своим тоже. - Да? – задумался Хидан. – Да не, у нас же два яруса. - Ну смотри: у вас одна кровать и два яруса. У нас одна кровать и две половины. - Хм… Логично… Удивительно было, как они не прошагали мимо своих ворот. Дверь им открыла Лина с такой непроницаемой физиономией, что они, приложив палец к губам, выставили вперед руки, мол, все норм, мы ща по-тихому ляжем в постельки и уснем, только не капай на мозг. Мозг, судя по всему, в данный момент был у братьев одним на двоих. Нагато, как и Итачи, в такой поздний час (была уже половина второго) ждал своих подчиненных, не решившись оставить все на плечи хрупкой девушки. Поэтому, зайдя уже в двери и увидев молчаливые лица Узумаки и Учихи, блондины молча улеглись на ближайшую поверхность и, растолкав друг друга по краям, тут же захрапели. К слову, Сасори ушел спать на кровать Хидана, оставив братьям в ведение полностью весь диван. Лина, постояв рядом и покусав губы, махнула рукой, пожелала спокойной ночи братику, чмокнула в щечку Итачи и ушла спать. Наконец-то этот день подошел к концу. А завтра нужно успеть встать пораньше и открыть банку с солеными огурцами, чтобы отпоить двоих пьянчужек… =========== Критикуйте~ Критикуйте полностью, я разрешаю~