Лучшая ошибка моей жизни

В Рим, несмотря на все обиды, Джаред меня всё же взял, как и обещал. Всегда своё слово держит. Уважаю. Как раз сейчас мы находились в роскошном номере одной из лучших римских гостиниц, приятно радующем своим богатым убранством и интерьером в классическом стиле. Вроде всё такое строгое, но вместе с тем изысканное и потрясное. Я не мастер слова и пера. Мне просто здесь до умопомрачения нравится. – Ты в этом пойдёшь? – в изумлении выгнула я бровь, оценив его экстравагантный внешний вид. Узкие брюки с висячей корной, его любимая и неизменная рубашка, повязанная на поясе, футболка с принтом, как всегда не застёгнутые ботинки и вполне себе нормальный пиджак. Великолепное сочетание. – Именно, – отозвался Джаред, наводя последний лоск перед зеркалом во весь человеческий рост, – а что не так? – Да ничего, – не моё это дело – указывать, как ему одеваться, а тем более критиковать его стиль, то есть вопиющее отсутствие стиля, – всё так. Можно мне погулять, пока тебя не будет? – А если я откажу, – в зеркальном отражении я заметила, что он улыбается, – ты останешься покорно сидеть в номере до моего возвращения? – Нет, конечно, я просто спросила для очистки совести. – Я так и думал, – обернулся мужчина, так и не стерев какую-то странно грустную улыбку с лица. – Ты можешь погулять, но будь на связи и не выключай телефон. – Само собой, – я сползла с кровати, прошаркав в направлении мужчины по дорогому паркету, запустив руки под его пиджак с целью прощальных объятий. – Ты так невероятно пахнешь: морским бризом и лимонной свежестью. Хочу вдыхать этот аромат вечно. – Я вернусь через несколько часов, – крепко поцеловал тот меня в скулу, решив так унять мою лёгкую хандру, видимо, – погуляй по городу и это время пройдёт незаметно. – Надеюсь, – я встряхнула головой, отгоняя апатию, но пока от него не отрывалась, продлевая момент, насколько получится. Когда я успела стать такой зависимой? Я всегда боялась попасть в зависимость от мужчины, а в итоге это всё равно случилось. – Ну, мне пора, – тактично отстранился Джаред, поочерёдно убрав мои руки со своего туловища. Я напоследок сорвала с него поцелуй, бегло чмокнув его в губы. И почему мы так редко целуемся? Он же такой сладкий – его поцелуй. Надо это исправлять. – Я выйду первым, ты чуть позже. Ты же хотела не привлекать внимания. – Не хотела, – слабо кивнула я в ответ, – и не хочу. До встречи. – Да, до встречи, – повторил тот, прежде чем скрыться за дверью, тепло улыбнувшись. И вот я снова одна. Хватит хандрить, Джил. Марш на выгулку! Подождав минут так пятнадцать, занимаясь ерундой в виде осмотра номера до мельчайших деталей декора, я расценила это время достаточным для отвода подозрений, так что смело покинула гостиницу. Тротуар перед отелем был довольно оживлённым и суетливым, но особого внимания мне никто не уделял. В воздухе никакого особого итальянского духа не витало. Едкие выхлопные газы, терпкая сырость, коктейль из сладких духов проносящихся мимо горожан. Погода была так себе. Небо над головой было сплошь затянуто плотными свинцовыми тучами, без единого просвета, противный ноябрьский ветер путался в волосах и закрадывался под одежду, пробирая до костей, временами с небес срывалась мелкая, колкая морось. Отвратительная погода для прогулок. Хорошо хоть я додумалась куртку одеть. Пусть она тонкая и кожаная, но всё лучше, чем ничего. Так что я запахнула её на замок и на все заклёпки, в дополнение накинув капюшон. Стало заметно лучше. Под ногами простиралась неизменная брусчатка, видимо, присущая всем, ну или большей части европейских городов. У меня скоро плоскостопие разовьётся такими темпами. Вдали были видны туманные очертания когда-то величественного Колизея, теперь представляющего собой ветхие развалины с мрачными, тёмными зарницами окон. Что мне должно было тут нравиться? Отвратная погода, полуразрушенные здания и одиночество? Уныние подкралось незаметно. Возможно, виной всему критические дни. Постояв с пару минут, толкаемая всеми, кому не лень, я бездумно поплелась вниз по мостовой, пока не вышла на какую-то круглую площадь. Много людей, говор которых представлял собой смесь всевозможных языков. И очень символичные голуби, чинно семенящие на своих коротеньких, перепончатых лапках, совсем не пугаясь людей. Привычные уже. Помпезные фонтаны, которыми так славится город на семи холмах, венчаемые внушительными статуями. Уникальная римская архитектура, чем-то необъяснимо завораживающая и очаровывающая. Наверное, своей древностью, а может притягательной строгостью и минимализмом. Без понятия. Всё-таки тут есть на что посмотреть. Вскоре мне наскучило любоваться всей этой красотой, так что я по своему обычаю, бытующему преимущественно заграницей, пошла… да просто пошла. Римские улицы и переулки – вот что действительно хранит историю, пусть и не в глобальных масштабах. Но историю обычных людей хранит. Все эти мизерные пиццерии, источающие сносящий крышу аромат пресного теста и всевозможных начинок. Через низенькие окна видно, как суетятся буквально сбивающиеся с ног официанты, как аппетитно поглощает дымящиеся треугольнички какой-то низенький китаец у окна, как тучный повар в высоком белом колпаке активно раздаёт только ему понятные указания. Даже слюни текут. Сто лет не ела настоящую пиццу. Вообще-то три года – с тех пор как стала вегетарианкой. Но не пожалела о своём решении ещё ни разу. До этого момента. Так, надо идти отсюда без оглядки, от соблазна подальше. Вывернув из сужающегося переулка, в итоге заведшего меня в тупик, посредством полного разворота, на просторный, людный тротуар, я приостановилась, так как мне пришла в голову мысль, что пора бы уже кого-нибудь съесть. Живот жалобно урчал от голода, разыгравшегося от всех этих ароматов. Думаю, я достаточно далеко от центра, так что разорение мне не грозит. Чёрт, я не знаю, какая тут местная валюта. Значит, отбой. В отеле поем. Кто знает, сколько я уже прогуляла. Я не знаю. Скопление людей недалеко от парадного входа гостиницы меня подсознательно напрягло. Меня и раньше толпа напрягала, а после недавних событий в особенности. – Что-то произошло? – неприметно подошла я к швейцару, курящему в сторонке. Сбежал с поста, чтобы затянуться. Наш человек, по счастливой случайности ещё и владеющий английским. – Да какая-то заокеанская звезда сравнительно недавно в отель вернулась, – охотно пояснил мужчина, – вот его верные поклонники стоят и наивно рассчитывают на повторный дубль. Уже битый час тут торчат и начинают визжать, как ненормальные, при каждом выходящем человеке. Уже голова кругом и в ушах звенит от этих неугомонных. – Спасибо, – едва успела я вклиниться в его причитания, притормозив их. Иначе он бы никогда не умолк, что-то мне подсказывает. Свободные уши нашёл. Джаред вернулся. Так быстро. Или это я долго гуляла, совсем не следя за временем. Я выудила из кармана мобильник, показывающий почти пять вечера и пять пропущенных. Джаред меня загрызёт за то, что не ответила. Но я правда не слышала. – Смотрите, это же она, – огласил окрестности громкий возглас, по звуку похожий на мелодию, издаваемую неисправным саксофоном, – пронзительный и грубый. На меня пальцем указывала эм… девушка из толпы. Явно американка, так как акцента не наблюдалось, по всем физическим параметрам превышающая меня втрое. – Та девушка с фото. Ну, всё, прощай жизнь. Если вчера я уцелела под натиском Эшелона, то сегодня мне такое счастье уже не грозит. Меня просто сметут и в тротуаре увековечат. В Голливуде Аллея Славы, где знаменитости отпечатки ладоней оставляют, а я здесь начало новой аллее заложу, только в качестве отпечатка будет моя расплющенная тушка. Возможно, я всё слишком преувеличиваю. Они хоть и бешеные, но не настолько же. Не среагировав на опознавательный возглас, так как моя реакция лишь подтвердила бы заключение этой огромной поклонницы, я со спокойной невозмутимостью направилась к двустворчатым дверям. Мне главное внутрь попасть, дальше уже не так страшно будет. Спокойно, Джил, будь хладнокровной и непричастной. Должно помочь. Минуешь толпу и всё. Это же несложно. По мере приближения к крыльцу сердце начало отбивать утроенный по частоте ритм. – Да точно она, – прокатилось по небольшой кучке девушек моей национальности во главе с той крупненькой. Они там меня под микроскопом рассматривали, что ли? Будто мало похожих на меня девушек. – Я её по посечённым волосам, выглядящим как мочалка, искупанная в сортире, узнала, да и цвет соответственный. – Она и правда бледная, как поганка, – гласил уже другой голос, – в темноте не так видно было, как теперь. Будто её всю жизнь в подземелье держали. – И что в ней только Джаред нашёл, пустая, тупая шлюшка, – язвительно прозвучал уже иной голос, раздражающе писклявый и надменный. Последняя фраза меня окончательно добила. Захотелось обернуться и приложить её об асфальт мордашкой. Тоже мне идеальная и благочестивая. Королевы красоты нашлись. Не знаю, как я сдержалась от этого необдуманного поступка, безразлично миновав этих дряней. Даже не знаю, как миновала холл и лифт, оказавшись на своём этаже, который я тоже не помню, как нажимала на табло. Злость, душащие обида и горечь, а ещё какая-то прострация – вот, что меня сейчас переполняло. А ещё начали закрадываться скверные мысли, что, возможно, я такая и есть – ведь со стороны всегда виднее. В номере было пусто, только в душе монотонно шумела вода. Я плюхнулась на кровать, накручивая себя всё больше и больше, вспоминая их злые слова. Чем больше времени проходило, тем более верными они начинали мне казаться. Это какая-то паранойя, сумасшествие. Я не такая. А они просто завидуют. Да они даже не знают ничего. Одно совместное фото ничего ещё не доказывает. Им просто не на кого свой яд излить, вот они и нашли, на ком оторваться. Но это всё равно обидно и больно бьёт по самооценке. До слёз обидно, которые без моего согласия полились по щекам. Я прикусила губу, чтобы не всхлипывать, попутно обняв колени. – Вернулась, – прозвучал голос Джареда, немного строгий, но не злой уж точно. Я даже голову не подняла. – Я же говорил тебе быть на связи, или для тебя все мои просьбы пустой звук? Джил, ты меня вообще слышишь? Джил, я к тебе обращаюсь. Ну, ты чего? Ты плачешь, что ли? – Нет, – хрипло ответила я, выдав тем самым себя с головой. – Вижу же, что плачешь, – не отвязывался мужчина, сев рядом, о чём свидетельствовала тихо скрипнувшая кровать, – что произошло, рассказывай. – Твой дражайший Эшелон произошёл, – сами полились из меня слова. Мне просто нужно было высказаться. – Я хотела просто пройти мимо незамеченной, никому ничего плохого не сказала, а они начали оскорблять мою внешность и меня практически в лицо. Сказали, что ты меня не заслуживаешь, что не понимают, что ты во мне нашёл, и много чего ещё говорили. Зачем они так про меня, я ведь ничего плохого им не сделала? Они ведь даже не знают ничего обо мне, не знают, что нас с тобой связывает. А может, они правы, и я действительно тебя недостойна. – Джил, – по его тону было слышно, что сохранять спокойствие ему удаётся с трудом, – люди бывают злыми и завистливыми. Не все, конечно, большинство вполне нормальные и понимающие. А ещё они просто глупы в силу возраста или по своей природе. Не стоит воспринимать их слова всерьёз. Про тебя часто будут ещё говорить гадости – ты только начинаешь жить – если на всё болезненно реагировать, то ничем хорошим это тебе не обернётся. Иногда нужно просто не обращать внимания. Они ведь не со зла это всё сказали, во всяком случае, не лично по отношению к тебе. На твоем месте могла бы оказаться любая другая – реакция была бы точно такой же. Не весь Эшелон состоит из понимающих и замечательных ребят, которые искренне радуются за меня. Всегда найдутся такие вот завистливые паршивые овцы, которые я настоящим Эшелоном даже считать не могу. – Я понимаю, – переварив всё им сказанное, слабо кивнула я, размазав солёные дорожки по щекам. Ну вот, опять я плачу и опять из-за него. – Но, несмотря на это, мне всё равно больно и обидно, погано на душе. Такое чувство, будто плюнули в самое сердце. – Тут я тебе вряд ли чем-то смогу помочь, это надо просто перетерпеть, наплевать и забыть этих людей и их слова. Успокаивайся уже – сегодня же наш вечер, и провести его в слезах в мои планы точно не вписывалось. – Угу, я уже в норме, – остаточно всхлипнула я, в знак убеждения выдавив из себя улыбку. – Вот и прекрасно. Я полезла в свой чемодан, отыскивая косметичку, а Джаред тем временем уткнулся в свой навороченный телефон, что-то активно, даже как-то яростно печатая, громко стуча по клавишам. Я не удержалась от того, чтобы взглянуть через его плечо на дисплей. «Если вас что-то не устраивает касательно меня и всех, кто со мной связан, то лучше говорите это непосредственно мне. А ещё лучше отпишитесь от меня и не возвращайтесь». «И ещё, любители поливать дерьмом других – не поленитесь почаще смотреться в зеркало: вы же такие совершенные». Последнее вообще было от лица какого-то Бартоломео. – Зачем ты написал? – пристроила я ему подбородок на плечо, решив возразить, хоть и злорадный червячок внутри меня бурно ликовал. – Удали. Не стоит это того. – Я никому не позволю оскорблять моих друзей, – ревностно и непреклонно произнёс Джаред, – так что пусть читают и делают выводы. – Но они же теперь всё поймут. – Я на это и рассчитываю. К тому же никакой конкретики в моих сообщениях нет. А те, кому это адресовано, не станут распространяться, если у них есть хоть грамм совести. Их поступок – это не то, чем стоит гордиться и хвалиться, так что на их месте я бы тактично промолчал. – У них нет ни ума, ни совести, – с горькой усмешкой заключила я, – так что я бы на твоём месте на их молчание и понимание не рассчитывала. – В любом случае, это уже будет на их совести, есть она у них или нет – так гласит устойчивое выражение, – Джаред поспешно запрятал BlackBerry в карман, – забудь про всё это и собирайся. Нам некогда время терять на такой ерунде: его итак мало. Я покорно ретировалась в ванную. Возможно, он прав. Да не возможно, а прав на все сто.