Лучшая ошибка моей жизни

Процесс подбора одежды меня всегда успокаивал, так что этот раз исключением не стал. Уже через пару минут я и думать обо всём забыла, разве что остаточное послевкусие в виде лёгкой тяжести в области груди осталось. Но это пройдёт. Особо наряжаться я не стала. Будь для этого повод – Джаред бы меня предупредил. А так выбрала обычные голубые джинсы и атласную блузку, поверх натянув свою дневную куртку. Ну и кеды само собой, так как ботинки я умудрилась забыть в Германии. Я поручила забрать их Эмме, так что не пропадут. Знала бы, больше обуви взяла. Что уж теперь. За две минуты до отбытия меж высоких сводчатых стен прокатилась мелодия звонка. Телефон Джареда. Мой разрядился к слову. Да и звонить мне никто не должен был. С Констанс я связывалась буквально утром, а больше мой номер никто не знает практически. Кому надо – меня и через Джареда найдут. Если верить хрипловатому голосу из динамика, звонил Шеннон, что-то возмущённо высказывая брату. Я подкралась ближе, подслушивая разговор. Он упорно допытывал от Джареда смысл его недавних сообщений. Тот сознался почти сразу, объяснив это ответом на одно неприятное недоразумение, касающееся меня, в меру подробно всё рассказав. Шеннон тут же потребовал меня на связь, так что я уединилась в уголке с телефоном. – У аппарата, – предельно бодро вещала я, непроизвольно осматривая кончики волос в зеркале. Как бы я себя ни уверяла в обратном, видимо, слова тех девушек забылись не совсем, так что теперь я искала изъяны во всём. – Джил, ты ведь не расстроилась, – до смешного заботливо гласил барабанщик, – правда же? Если они тебя сильно обидели, только скажи. Я им… я им бойкот объявлю. – Шеннон, не нужно радикализма, всё в порядке. Меня это совсем не огорчило. – Врёшь! – обвинительно воскликнул мужчина. – Я это по голосу чувствую. Он у тебя вибрирует, когда ты чем-то опечалена. И вообще у меня интуиция обострённая. – Спасибо, что предупредил, – с насмешкой фыркнула я ему в ответ, – всё хорошо, со мной же Джаред. А ты завязывай строить из себя заботливого папочку, тебе не идёт – для этой роли ты слишком сексуальный. – Подлиза, – довольно хмыкнул тот в трубку, – тут тебе Томо привет передаёт и клятвенно заверяет, что согласен поддержать меня в моём былом намерении в отношении бойкота, если что. – Да вы просто лентяи, – шутливо воскликнула я, – хотите всё на Джареда скинуть, а сами бездельничать, напиваясь в каком-нибудь местном баре! – Шеннон, она нас раскусила, такой план прогорел, – донёсся трагически-обречённый голос Томо, – клади трубку, пока Джаред её не перехватил. – Последовала какая-то возня. – Клади, тебе говорю. После связь оборвалась. Вот же придурки. Зато настроение подняли, что надо. – Как же я люблю, когда ты так улыбаешься, – возник передо мной Джаред. – Как – так? – подлинно недоумевала я, вертя в руках BB, чтобы их как-то занять. – Искренне и по-настоящему, как могут только дети и ты. – Тогда благодари за это Шеннона, – кое-как взяла я себя в руки, чтобы прямо тут бабочками не разлететься от его слов и тёплых интонаций. – Непременно поблагодарю, как только увижу. Но это будет позже. Не сейчас. Сегодня только наш вечер. И он начинается сейчас. Покинув отель через чёрный ход, мы фактически сразу переместились в такси, доставившее нас до аэропорта. Вещи мы тоже забрали, от номера отказались, что навело на определённые подозрения. Это и есть наш совместный вечер, из-за которого он весь день создавал интригу: снова трястись в самолёте, так как он решил пораньше вылететь в Гамбург? Гениально. По проторенному пути до стойки регистрации мы не пошли. Взамен Джаред уверенным ходом направился по направлению к небольшому частному самолёту, увлекая меня за собой. Таксист туда же доставил наши чемоданы. Только там мы с ним распрощались, расплатившись сполна. Миновав низенький трап первопроходцем, я оказалась в чистом, лишённом людей салоне. Даже не верилось как-то. Да я вообще ничего не понимала до сих пор. Я просто обалдела, когда он сказал, что это личный самолёт группы, который он специально вызвал на этот вечер. Специально для меня. Так приятно, нереально приятно. Весь полёт я блуждала по салону, как ребёнок, впервые посетивший Диснейленд, всё ощупывая, осматривая, разведывая. Ну, я же никогда не была в частных самолётах, что с меня взять. Посадка состоялась в Венеции, так что сразу с выделенной линии аэропорта мы отправились на прогулку. Пилота Джаред не отпустил, так как сегодня ему ещё в Гамбурге выступать. Этим и объяснялась вся поспешность. На всё про всё у нас был в лучшем случае час. Мало, конечно, но лучше, чем вообще ничего. Венеция – это нечто необычное и невероятное. Дома стоят невообразимо близко к воде, так что двери фактически выходят на серебристую гладь. Не думаю, что этими дверьми пользуются для естественных целей. Это было бы странно. Сама манера расположения домов поражает: они словно произрастают один из другого, неразрывно слившись в бесконечную шеренгу. У иногда встречающихся полноценных тротуаров в ряд припаркованы покачивающиеся, как неваляшки, катера, всевозможные лодки и даже продолговатые гондолы. Как такси, только вместо асфальта – вода, а вместо автомобилей – лодки. И вездесущие каменные мосты, своими выпуклыми дугами соединяющие противоположные улицы. Описывать можно бесконечно. Вечерняя Венеция – вообще отдельная тема. Разгорающиеся огни фонарей искристыми бликами света плескаются в зеркальной толще, создавая эффект дополнительного освещения. Настроение прибавляют сгущающиеся над городом лилово-сизые сумерки, затеняющие лица прохожих и наши собственные. Режим «инкогнито» – то, что мне сейчас нужно. Нам нужно. И именно в этом фантастическом городе мы действительно оказались только вдвоём. Более того – одном из самых романтичных городов на планете. Тут не нужно опасаться быть замеченными, или бояться набега толпы его фанатов, так как никто не знает, что мы здесь. Во всяком случае, я на это надеюсь. Можно просто гулять, наслаждаться атмосферой романтики, слабой прохладой, исходящей от воды, и обществом друг друга. Никуда не нужно спешить, по крайней мере, в ближайший час. – А почему Венеция? – ненавязчиво спросила я, после секундных колебаний подхватив Джареда под локоть. Хотелось взять его за руку, романтично сплести наши пальцы и синхронно покачивать нашими руками в такт движению. Но вовремя вспомнилось, что он этого не любит – когда касаются его ладоней. – Любимый город? – Вообще-то нет, – чуть настороженно осмотрелся мужчина, только после заметно расслабившись: его мышцы стали не такими твёрдыми и напряжёнными, – по правде говоря, я тут впервые. Просто Венеция считается одним из самых романтичных городов, а ещё я люблю всё необычное. Город на воде как раз таки входит в число необычностей. – А какой любимый? – возможно, я болтаю не по делу, но мне хочется узнать о нём как можно больше. – Париж, – без раздумий выдал солист с какой-то трогательностью, даже любовью в голосе, дрожащем или же просто продрогшем, так как у воды довольно холодно. – Была там? – Как-то не довелось, – отчего-то смутилась я, потупив взгляд, – до тебя, до того, как вы взяли меня в тур, я за пределы Штатов не выезжала. – Значит, будешь, – уверенно заключил мужчина, просунув руки в карманы куртки, – и довольно скоро. В следующем году у нас планируется продолжение тура, и Франция, в частности Париж, в числе концертных городов присутствует. – Кстати, о туре, – набралась я смелости сознаться и высказать то, что меня терзало не первый день. – Я тут решила вернуться в Лос-Анджелес на время. – Ты решила? – с каким-то протестом и ошарашенностью проговорил мой спутник. – Ну да, – зазвучал мой голос более-менее твёрдо, – я скучаю по матери, хочу увидеть её. Это ведь ненадолго. Возможно, небольшая разлука даже пойдёт нам на пользу, даст время всё обдумать. – Обдумать – что? – Ну не знаю, – замялась я, – нас. Всё слишком быстро развивается, как по мне. – Ты устала от меня, – подытожил Джаред без намёка на вопрос. – Нет, что ты. Ничего такого, я глупость сказала. Забудь. Я просто соскучилась по маме. – Но она же в коме. Что толку, что ты к ней приедешь? – И что, что она в коме, – взорвалась я, – я что, не могу по ней скучать теперь? Пусть с ней и нельзя поговорить в полной мере, но она всё же моя мать. Ты можешь позвонить своей матери в любой момент, услышать её голос. У меня такой возможности нет. Единственное, что мне остаётся, – это быть с ней рядом, видеть и прикасаться, чтобы хоть так её чувствовать. – Не хочу ссориться, – спешно завернул он тему, – я тебя понял и отпущу. Только дай нам пару дней. Всего два дня. А потом я самостоятельно посажу тебя на самолёт до Лос-Анджелеса. – Хорошо, – просто согласилась я, не став выпытывать, почему он выбрал именно такой срок. Это совсем неважно. Это просто период, на который мы сможем отложить разлуку. Наверное, он просто так хочет сократить её время. – Оставим этот разговор. – Уже оставили, – Джаред потащил меня вслед за собой по дощатой пристани, так что мимо меня то и дело сновал всевозможный водный транспорт, вскоре, правда, закончившийся, уступив место непроглядной черноте с пробегающей по ней рябью при дуновениях ветра. Интересно, какая там глубина? – Видишь? – Что? – любопытно вгляделась я по направлению пальца мужчины, высвободившись из поддержки его локтя. Ничего видно не было. – Как искривляется улица, – извилистым жестом изобразил он дугу, – издалека кажется, что дома тонут в воде, углубляясь в неё. Иллюзия, но такая реальная. – А у меня это ассоциируется с подтверждением того, что земля круглая, – вытянулась я, чтобы максимально увеличить обзор, – а эти дома словно утопают за её закруглением, и… – я сделала мелкий шажок вправо, через секунду на чём-то поскользнувшись и ощутив, что почва уходит из-под ног, и я лечу. Вот только не в небо, а в воду, куда я и бултыхнулась, уйдя под неё на краткий миг с головой. Чёрт, ледяная какая, меня в этот момент словно тысячи иголок пронзили. – Джил? – донёсся до меня обеспокоенный голос Джареда, многократно повторяющий моё имя, когда я уже вынырнула из-под этой толщи. Хорошо, что я умею плавать, здесь не проточная вода, а рядом помост и Джаред. – Я тут, – преодолевая мерный стук зубов, отозвалась я, закинув локти на пристань. – Ты просто недоразумение ходячее, – тревога его тона сменилась нескрываемой насмешливостью. Ну, хоть вытащил, и мне больше не пришлось плавать по пояс в неприветливых водах Венеции, хотя колотило меня по-прежнему, даже сильнее, так как ко всему прочему прибавился ветер, продувающий мокрую меня насквозь. – Я просто поскользнулась на… на чём-то, – фыркнула я, отбивая зубами барабанную дробь, не хуже, чем у Шеннона. А он говорил, что я бездарна. Вот жаль, его тут нет, я бы ему показала бездарность. – И прекрати надо мной смеяться. – Не могу, – процедил мужчина сквозь стиснутые, видимо, в попытке сдержаться, зубы, но всё равно ржал с меня, как с клоуна, – это действительно смешно. Прости, я больше не буду. Обещание он сдержал частично, так как на губах ещё долго играла улыбка от уха до уха. Уверена, про себя он смеётся с меня и дальше, просто от меня это прячет. Актёр же. – Думаю, прогулка окончена, – подытожил Джаред серьёзным голосом, – в самолёт и в Гамбург, если ты не хочешь искупаться ещё раз, конечно. – Заткнись, – я стукнула его кулаком в плечо, – и не вздумай никому рассказывать. – Никому, – клятвенно сложил он ладони, – только Шеннону, ну ещё Томо, ах да, и Эмме. А так никому. Ну, может, ещё… – Джаред, заткнись, – без шуток шикнула я, – иначе я тебя сейчас прикончу. – Ладно, молчу, – наконец-то умолк тот, накинув на меня свою куртку, от которой толку было немного. Пусть она и сухая, но всё остальное на мне-то мокрое. Такси подоспело очень быстро, но минуты две на холодном воздухе всё же торчать мне пришлось. Казалось, что у меня вместо волос – сосульки, а вместо пальцев на ногах – вообще ничего нет. Они настолько замёрзли, что я их попросту не чувствовала. Как же я хочу к жаркому камину в компанию с чашкой горячего шоколада и тёплым пледом. Благо, совсем скоро мы уже были в самолёте, воспарившем в воздух. Уже там я переоделась в сухие и тёплые вещи, венчав ноги своими полосатыми носками, хотя конечности я всё ещё чувствовала неважно. По крайней мере, меня престало трясти. Опечаливает, что моя единственная обувь, а именно кеды, были мокрые насквозь. Вся надежда на Эмму и мои ботинки. – Твой чай, – преподнёс мне дымящуюся чашку Джаред, за которую я впопыхах ухватилась, из-за чего обожгла пальцы. Так что живо поставила её на подставку, выползшую из спинки соседнего кресла. – Согрелась хоть чуть-чуть? – Можно сказать, – мелким глотком отпила я напиток, просто на проверку, точнее даже лизнула. Всё ещё кипяток. – Но я бы не отказалась, если бы меня погрел ты, а не какой-то гадкий чай. – Это зелёный, – пояснил мужчина, словно меня это волнует, – он очень полезный. – Да пофиг, садись рядом, – скомандовала я на правах пострадавшей, – и грей. – Есть, сэр, – отсалютовал тот, пристроившись в соседнем кресле, – как греть прикажете? – Сам придумай, – фыркнула я, вернув нарисовавшейся стюардессе сей полезный, но бесполезный для меня напиток. Я думала, тут нет обслуги почему-то. Хорошо, что ошиблась. Вскоре девушка тактично удалилась, оставив нас наедине. – Знаю я один действенный способ, – загадочно протянул Джаред, – но тут место совсем неподходящее. – Какой же ты пошлый, – с укором выдала я, поджав ноги под себя. – Что естественно, то небезобразно, – лишь беззаботно повёл он плечами. – Ты попросила, я предложил. Какие вопросы. – Нет вопросов, – я плотнее закуталась в самолётный плед, отвернувшись к окну, – разбудишь, когда посадка будет. Какое-то неясное предчувствие не позволяло уснуть. Даже не знаю, хорошее или плохое. Но сегодня что-то будет точно.