Лучшая ошибка моей жизни

– А, ну если так, – даже как-то стушевался отец, приветливо улыбнувшись. Я думала, он меня по стенке размажет, на подобное добродушие и вовсе не рассчитывала. Он ведь не вчера родился, прекрасно понял, что тут происходило. Но то, что он не злится и не возражает, даже обрадовало. – В таком случае, я позже зайду и поговорим. Не буду вам пока мешать. Папа поспешно ретировался задним ходом, прикрыв дверь. Не в курсе, как он её открыл вообще. Наверное, кто-то из персонала поспособствовал. Чувствую, мне ещё влетит, просто он при Джареде говорить ничего не стал. – У тебя такой отец… понимающий, – первым заговорил Лето, обняв меня сзади. – Я сама в шоке, – я обернулась, сорвав с его губ короткий поцелуй. – Но не будем о нём. Как ты тут оказался, у тебя же выступления одно за другим идут? – У меня «окно», поэтому я прилетел сюда. Прилетел из-за тебя. – Из-за меня? – с детской непосредственностью и удивлением проговорила я. – Да, из-за тебя, Джил, Шеннон тоже прилетел, а Эмму я сам притащил. А теперь потрудись объяснить, какого чёрта ты игнорировала мои звонки. Я понимаю, я повёл себя, как скотина, но это не даёт тебе права лишать меня возможности извиниться. Ты вообще в курсе, что это бесчеловечно: говорить, что ты в больнице, а потом отключать телефон? – Я была зла на тебя, на всех вас. Я и сейчас зла. То, что произошло, ничего не меняет. – Да неужели, – ухмыльнулся Лето, явно мне не веря, – я заметил, как ты злилась. – Мог бы не издеваться, а просто извиниться. – Прости, – повторил тот, непривычно чмокнув меня в нос, – я не имел права говорить то, что сказал. Это всё гнев и страх за тебя виноваты. – Прощаю, – оттаяла я, а злость улетучилась в неизведанном направлении. – Так, а теперь объясни, что ты делаешь в больнице в качестве пациента? И что это за парень, которого ты записала на моё место, мне интересно? – Пит, да он голубой, как небо над Эдемом, – с усмешкой протянула я, – а так, у меня пневмония всего-то. Ничего опасного нет, пара дней постельного режима и должного лечения, и буду здорова. – Постельный режим, говоришь, – протянул Джаред с неясными интонациями, – так живо в постель и без пререканий. – Если только с тобой, – намекающе вскинула я брови, предельно обольстительно взобравшись на кровать. – С тебя хватит на сегодня, а то с такими темпами ты ноги не сведёшь, – урезонил меня мужчина, так что я раздосадовано плюхнулась на кровать, – да и признаюсь, твоя нелепая пижама меня совсем не возбуждает. – Зануда, – с притворной обидой надулась я, завернувшись в одеяло, – но то, что было, это невероятно. У меня достойных слов нет, чтобы описать. – Великолепно, – подкинул тот словечко, присев на кровать возле меня. – Так что тебе будет, что вспоминать долгими ночами, пока меня не будет рядом. – Когда ты уезжаешь? – я помрачнела, поинтересовавшись лишь для справки. – Сегодня, через час примерно, – признался тот, втоптав этими словами остатки моего настроения далеко и глубоко. – Шестнадцатого я вернусь снова, так что разлука не будет долгой. – Да, а на следующий день снова улетишь, я видела ваш график. – Так поехали со мной, я смогу переждать день или два, пока тебя выпишут. Прилечу в день концерта, попрошу Эмму отменить все промежуточные мероприятия. – Я хочу побыть дома какое-то время, – основательно поколебавшись после его уговоров, я всё же предпочла провести время с семьёй, – мы ведь договаривались. Не надо ничего из-за меня отменять. – Джаред, я знаю, конечно, что ты неисправимый эгоист, – оборвал наш разговор без стука вломившийся в палату Шеннон, по ходу здесь проходной двор, а не больница, – но может, соизволишь уступить мне Джил хоть на минуту. – Она в твоём распоряжении, – отступил младший, бросив на меня какой-то неоднозначный взгляд. – Я буду пока за дверью. Джаред вышел, а я даже проводить взглядом его не смогла, так как всё загораживал собой Шеннон. Я в принципе рада видеть своего любимого барабанщика, и за его недавнюю горячку не злюсь абсолютно. Просто грустно, что скоро нам всем придётся расстаться. Я пыталась их ненавидеть, честно, но это невозможно по определению. Мне предоставили право выбирать, в конце концов, я сама отказалась. – Никогда так больше не делай, – без приветствий отчитал меня мужчина с лукавой ухмылкой на полных губах, – ты нас всех перепугала, даже представить не можешь как. – Так вам и надо, – фыркнула я в ответ, натянув одеяло до самого подбородка, так как бельё осталось лежать в импровизированном тайнике. Мой жест от прозорливого взгляда посетителя не ускользнул, но он всё равно промолчал. – Я не обижаюсь за твои слова, если ты за этим прилетел. – Я прилетел, потому что волновался и соскучился, – тепло улыбнулся он, отважившись присесть рядом ровно на то место, где чуть ранее сидел его брат. – Но теперь я спокоен, а тот факт, что скоро ты снова будешь с нами – радует ещё больше. – Вот только я не буду с вами, – отрезвила я его радость мгновенно, на что Шеннон устремил на меня озадаченный взгляд, – Джаред сказал, что вы улетаете уже сегодня, а я ещё тут валяться долго буду, дня два так точно. – Это не проблема, мы подождём. – Нет, Шеннон, не подождёте. Вы улетаете, я остаюсь. Я так решила и решения не изменю. Я хочу провести какое-то время со своей семьёй. – Я понимаю, – едва уловимо поник барабанщик, но держался довольно бодро, даже слабо улыбнулся, – и не стану переубеждать. Вот только вряд ли лично мы увидимся до конца месяца. – Увидимся, – заверила я его, ободряюще потрепав по макушке – пришлось приподняться, чтобы дотянуться, – современные средства связи никто не отменял, ту же веб-камеру. – Это да, – кивнул барабанщик, явно не спеша уходить. На моё спасение в палату протиснулась Эмма, неуверенно маячащая в дверях. – Эмма, заходи, мы уже поговорили. Девушка как-то несмело улыбнулась, сев, куда положено, - на кресло у кровати. Хоть один нормальный человек. А то кто сидит на постели, как так и надо, а кто и вовсе лежит. От воспоминаний недавних событий у меня ощутимо запылали щёки. – Шеннон, не оставишь нас? – посмотрела я на него с явным намёком. – Девичьи секреты, понял – сваливаю, – шустро дезертировал тот. Единственный, кто оставил после себя дверь чуть приоткрытой. – Прекрасно выглядишь, - завязала беседу Эмма как-то слишком избито и дежурно, – не скажешь, что больная даже. Видимо, Джаред творит чудеса, – а вот теперь всё стало на свои места. Мне же стало стыдно с чего-то. – Да, чудеса доводить меня до белого каления, – отшутилась я, хоть и понимала, что это не прокатит. – Да ладно, все мы тут взрослые люди, – приятельски хлопнула меня девушка по колену, выпирающему под одеялом, – не отнекивайся, у тебя же на лице всё написано, да и глаза говорят сами за себя. – А что с глазами-то? – всерьёз обеспокоилась я, так как это вроде как зеркало души. – Они у тебя, как у наркоманки под дозой, зрачки расширенные, и что-то мне подсказывает, что не в наркотиках дело. – Ты Шерлок Холмс какой-то, – я потупила взгляд, чтобы она ещё чего там не разглядела. – Да, мы вроде как помирились, своеобразным способом. – Прямо тут? – округлила Эмма глаза. – Ну да, тут, у меня же постельный режим. Не понимаю, как за столько времени ты не угодила в сети ни одного из них, это же просто невозможно. Серьёзно, неужели ни с кем не было? – Серьёзно, не было, – поддакнула она, смотря прямо в глаза. – Я и без того слишком много с ними провожу времени, буквально двадцать четыре часа в сутки. – И мысли даже не возникало? – теперь настала моя очередь округлять свои очи. – Не верю. – У меня на них иммунитет выработался уже, – горько усмехнулась та, – из серии «достали до такой степени, что глаза бы мои их не видели». Вот какие мысли меня посещают куда чаще. Джаред, как большой ребёнок, шага без меня сделать не может, а я ему вроде как мама во всём, что касается работы. Эмма, сделай то, Эмма, сделай это, Эмма, принеси то, не знаю что, - довольно удачно спародировала она голос Джареда, прибавив истеричных ноток. – Так почему ты от него не уйдёшь? – предельно серьёзно спросила я, хотя от усердных попыток сдержать смех выступили слёзы. – Шутишь что ли. Работа с Джаредом даёт огромные перспективы для роста, благодаря тому, что я его ассистентка, я могу заниматься продюсированием, режиссурой, он мне очень помогает в этом и поощряет. Фактически он помог продвинуться мне, поспособствовал становлению, как личности. Я ему безмерно благодарна, да и просто я уже настолько сдружилась с парнями, что не представляю себя в отдельности от них. Когда-нибудь ты меня поймёшь, если уже не поняла. – Отчасти понимаю, – на волне задумчивости ответила я, – по-своему понимаю. – Это было очень артистично, – показательно хлопнул пару раз в ладоши Джаред, – браво, Эмма. Насчёт достоверности я бы мог поспорить, но лучше не стану. – Джаред, это же была шутка, – исказилось лицо ассистентки, став по выражению близким к разряду «вот же влипла». – Просто шутка. – И те похвалы – тоже шутка? – непроницаемым взглядом уставился солист на смутившуюся Эмму. – Нет, это правда, – не растерялась она, – я действительно тебе благодарна и рада, что однажды ты принял на работу именно меня. – Джаред, отстань от человека, – вступилась я, переключая огонь на себя, – и вообще, подслушивать чужие разговоры нехорошо. – Ладно, Эмма, ты свободна. Вызови нам пока машину и проверь бронь билетов, а ещё свяжись с интервьюером – скажи, что всё состоится вовремя и ничего переносить не нужно. – Я же говорила, - одними губами произнесла девушка, тайком от босса изобразив что-то вроде удушения. Вот только кого она хотела удушить – себя или Джареда – я так и не догнала. Вскоре её и след простыл. Как же хочется в душ, спать и не хочется никуда отпускать Джареда. – Ты точно не передумала? – признаться, именно такого вопроса я и ждала. – Нет, не передумала, – твёрдо отрезала я, чем даже саму себя удивила. – Это ведь ненадолго, ты сам сказал. – Но это не значит, что меня это устраивает. – Ну, тут ничего не изменить. – Можно изменить, – настойчиво проговорил мужчина, – ты можешь уехать с нами. – Джаред, не искушай, лучше поцелуй меня на прощание и вали уже. – Ты так добра, – съязвил он, но за поцелуем всё же потянулся, чему я поспособствовала, обняв его за шею руками. Это не было страстно или грубо, обычный, даже не обычный, непривычно нежный, тёплый, заботливый, милый и главное – долгий поцелуй. Настоящий, искренний. – Позвонишь, когда приземлишься, – требовательно заключила я, отдалившись, пока ещё контролирую себя. – Не обещаю, – произнёс он уже в дверях, что меня порядочно ошарашило, – часовые пояса, не забывай, вдруг ты уже спать будешь. – Всё равно позвони, – упрямствовала я, отмашистым жестом выпроводив его за дверь. Не люблю прощаться, но он ведь и не сказал «прощай», просто молча ушёл. Так даже лучше. «Прощай» – слишком грустное, безнадёжное слово. Тишина куда лучше в данном случае. Переждав минут десять, чтоб уж наверняка ни с кем не столкнуться, я отправилась на поиски душа. Естественно, никого не поставив в известность. Я же не из больницы сбегаю. Хотя в таком случае я бы тем более никого в известность ставить не стала. Но нахождение душевой мне всё же указали. Нужно было только спросить. Типичный общественный душ, кабинки без крыши, вода хлорированная, запах соответственный, напор так себе, льётся либо кипяток, либо ледник. Каторга, а не купание. Но делать-то нечего. Через пять минут «отменного» душа, я уже шлёпала назад в палату, постукивая зубами от холода в такт шагам, сразу же юркнув под одеяло по самый нос. Буквально через секунду пришёл отец, будто караулил моё возвращение. – Сколько лет? – с ходу спросил мужчина, но я как-то туго сейчас соображаю, так как не поняла, про что он. – Мне семнадцать, пап, – перевела я своё непонимание в шутку. – Не делай вид, что не поняла, – со скрежетом придвинул тот кресло к кровати, сев в него, – сколько лет тому мужчине? Я же вижу, что он старше тебя. – Сорок, сорок один, – повела я плечами, – точно не знаю. – Да он же в отцы тебе годится, – папа запустил пальцы в волосы на затылке. Мой ответ его явно шокировал. – Как так можно вообще. – А с каких пор разница в возрасте стала помехой отношениям? – Большая разница в возрасте, – уточнил отец, – Джаред прожил вдвое больше тебя, он испытал весомую часть того, что только можно испытать. Зачем ему несмышлёная семнадцатилетняя девчонка вроде тебя? Я веду к тому, что он никогда не будет к тебе серьёзно относиться. Проиграется и забудет. Ты просто игрушка в его руках, Джил, красивая, доверчивая игрушка. – Это не так, – вспылила я, так как это было обидно слушать, как бы здраво это не звучало, – я нравлюсь ему. – Это он тебе сказал, – папа выжидательно взглянул на меня, – он говорил тебе когда-нибудь, что ему нравишься конкретно ты? – Не совсем, – основательно покопавшись в памяти, ответила я, – но я знаю, что нравлюсь ему. Просто знаю. Ты говорил, что не станешь ограничивать мою свободу, в том числе свободу выбора и действий, так и не ограничивай. – Я просто не хочу, чтобы тебе разбили сердце, Джил, – заботливо погладил меня мужчина по руке, – это не очень приятно, поверь моему опыту. – Это моя жизнь и я хочу учиться на своих ошибках в случае чего. – Я тебя предупредил, – отец поднялся со стула, медленно выронив мою руку из своих ладоней, – больше от меня ничего не зависит. Тебе полезно поспать. Я зайду утром. Сегодня день открывающихся и закрывающихся дверей прямо-таки. День обид, противоречий, разговоров и лучшей ночи, ладно, не ночи, но раз так принято говорить, то лучшей ночи в моей жизни. Несуразица какая-то вышла. Сегодня просто лучший день, несмотря ни на что.