When you came into my life

Всех с Новым годом и Рождеством! Всем вдохновения и исполнения желаний! Спасибо, что вы со мной! =) С лёгким безразличием ко всему сущему… …Великий и Ужасный NineTailIntegral

…Here I am Will you send me an angel… Scorpions

Наш род — род Пендрагонов — ведёт свою историю с незапамятных времён. И уж не знаю, кем были наши предки изначально, но, кажется, состояние и влияние в обществе наша семья имела во все времена. Как любая уважающая себя династия с многовековой историей, Пендрагоны имеют своё родовое имение, главу семьи и незыблемые традиции. Мой отец и глава крупнейшей торговой корпорации «Пендрагон Транс Групп» — Утер Пендрагон — тоже внёс свою лепту в свод этих самых «незыблемых традиций»: каждый год, в канун рождества, собирать главы всех компаний-партнёров в нашем имении — чтобы посидеть в неформальной обстановке, куря сигары и потягивая дорогой коньяк, а заодно обсудить результаты проделанной работы и согласовывать в общих чертах линию ведения бизнеса в следующем году. Насколько я знал, на повестке дня сегодняшнего «собрания» стоял ещё и вопрос о принятии предложения о сотрудничестве от одной из новых торговых корпораций, относительно недавно появившейся на рынке сбыта. Гавейн рассказывал, что эти новенькие взяли довольно неплохой старт и, в принципе, перспективы развития у них есть, но пока что никто из наших контрагентов дел с ними не имел, что и заставляло моего отца проявлять крайнюю осторожность в решении данного вопроса. В общем и целом всё должно было пройти гладко и скучно — как и каждый год до этого. И ничто не предвещало беды… Но! Я всё время забываю, что без малого два года живу бок о бок с этим самым сакраментальным «но», а с недавних пор ещё и женат на нём. По собственной воле! Форс-мажорная составляющая моей жизни гордо именуется Мерлином Эмрисом-Пендрагоном и вот уже минут двадцать пугает меня своим подозрительным отсутствием, в то время как до совещания остаются считанные минуты! Я осторожно оглядываюсь: гости, в компании Морганы, выглядящей сегодня поистине сногсшибательно в своём элегантном зелёном платье до пят, заканчивают осмотр новинок, появившихся в коллекции раритетных ружей моего отца. Мерлина же по-прежнему нигде не наблюдается. И это настораживает ещё больше, сея в моей душе буквально первобытный ужас. Ох, не к добру это его отсутствие… Улучив момент, когда на меня никто из них не обращает внимания, а Гавейн с отцом углубляются в обсуждение какого-то вопроса, я убегаю искать своего пропавшего мужа… и после пятнадцати минут поисков уже совершенно теряюсь в догадках, где он может быть. Последнее место, куда я не заглядывал — конференц-зал, в котором должно будет проходить совещание. Но что ему там сейчас делать? Однако, учитывая, что варианты закончились, я всё-таки решаю проверить и там. Я быстро взбегаю по лестнице и рывком распахиваю дверь: — Мерлин! К моему разочарованию, в кабинете тоже никого нет и, кажется, даже и не было никогда. — Мерлин?.. — почти жалобно спрашиваю я эту сияющую деловой роскошью пустоту, надеясь непонятно на что. Ну и где же тогда мой непутёвый муж?! Практически выхожу за дверь, как слышу раздавшееся мне вслед завывание, исполненное замогильным голосом: — А-а-арту-у-ур… Надо сказать, очень знакомым замогильным голосом! — Мерлин?! Какого чёрта?! — оглядываюсь я, но так и не могу понять, где он. — А-а-арту-у-ур… — продолжает выть привидение… Го-о-осподи… неужели из шкафа?.. Мне всерьёз начинает казаться, что, с тех пор как Эмрис пытается бросить курить, его мозг объявил забастовку и напрочь перестал соображать. — Ради бога, Мерлин! — в два шага подбегаю я к огромному, во всю стену, шкафу-купе, в котором, судя по источнику завываний, заныкался мой благоверный, и рывком отодвигаю дверь. — Что ты тут делаешь?! — отмахиваясь от посыпавшихся на меня «дежурных» пиджаков отца, ругаюсь я. — Совещание начнётся с минуты на минуту! — Прячусь, — честно глядя мне в глаза, отвечает он с совершенно невинным видом. — Чтоб ты знал: Хэллоуин был два месяца назад! — Я в курсе, любовь моя, — делает большие глаза Мерлин. — А теперь залезай и заткнись! Эмрис хватает меня за лацкан пиджака, втягивает в своё убежище и спешно задвигает дверь. — Ты с ума сошёл?! — Отцовские пиджаки, от которых я пытаюсь отмахнуться, чтобы разглядеть слетевшего с катушек мужа, не делают моё настроение лучше, и я клятвенно обещаю себе сжечь их при первой же возможности! Мерлин на замечание о его умственных способностях шипит на меня змеей. — Сейчас сюда придёт отец! — громким шёпотом «ору» я на него и пытаюсь открыть дверь, но он хватает меня за руки и не даёт совершить задуманное. — Знаю! Поэтому я здесь! — Что?! — Это очень важное совещание… — Ме-е-ерлин!.. — И я обязан слышать, о чём они будут говорить! — Но при чём тут шкаф, мать твою за ногу?! — При том, что твой отец не позвал меня на него! На секунду я просто теряю дар речи. — Рехнулся? — Серьёзно, я готов отправить его к психотерапевту. — Ты его юрист! Ты обязан присутствовать априори! — Нет! — обиженно сетует Мерлин. — До сего дня Утер всегда сообщал мне о том, потребуется ли моё присутствие на том или ином заседании! И потом — я твой юрист! — Ты мой муж! А у моего отца ты уже год как в аренде! Он просто забыл… — Не ори! — шикает на меня Мерлин. — И не год, а девять месяцев… — Да какая разница! — издаю я протяжный обессиленный стон, закрывая лицо руками. — Надо срочно выбираться отсюда, пока не поздно! — Нет! — топает ногой Мерлин и попадает по моей. — Прости… Нет, Артур, я останусь здесь, а вот ты пойдешь на совещание! — И что я там буду делать, скажи на милость?! Эта сделка меня даже не касается! — Я буду тебе подсказывать, что и когда сказать! — Завывая из шкафа?! — По SMS, бестолочь! Только звук убе… Ш-ш-ш! Мы отчетливо слышим, как открывается дверь, и задерживаем дыхание. Я убью его, убью! Кто-то неспешно проходится по комнате, останавливается и… в моём пиджаке играет телефон. Я сдавленно ругаюсь и машинально выключаю звук. В следующую секунду дверь шкафа отъезжает в сторону, являя нам удивлённого Гавейна. Или нас — ему? — Ну, пиздец, господа молодожёны! — Это не то, о чём ты подумал! — вскидываю я руки, а Мерлин ржёт сзади. — Ох, избавьте меня от… — Гавейн не договаривает: Мерлин, оттеснив меня в глубину шкафа, хватает его за руки и дёргает на себя, пытаясь затолкать в мой угол, роняя при этом одинаково чёрные пиджаки отца. — Какого чёрта вы, придурки, тут делаете?! — раздаётся совсем рядом рассерженный крик Морганы. Видимо Мерлину не удалось затащить Гавейна полностью, и какая-то его выступающая часть выдавала наше присутствие с головой. — Дорогая! — Каким-то немыслимым образом Гавейну удаётся извернуться и высунуть взлохмаченную голову из шкафа. — Помоги! Они пытаются затащить меня в свой гомосексуальный мир! — Окстись, красавчик, я женат! — возмущается Мерлин из противоположного угла. — Раньше надо было думать! — Да мне насрать, что у вас тут происходит! — всплёскивает руками «благородная дама» и бросается вытаскивать нас из шкафа. — Отец с компаньонами поднимаются по лестнице! Несколько долгих секунд происходит невнятная борьба за место в шкафу (или за его пределами?): Моргана, Гавейн и я пытаемся вытолкать упирающегося Мерлина, а тот, вопреки всем законам физики, связанным с силой и массой, умудряется оттеснить меня назад и затянуть за собой Гавейна с Морганой! — Попрошу всех сюда… — вдруг слышим мы голос из коридора. — Блядь! — шипит Моргана и, толкнув нас, всех троих, обратно в шкаф, с грохотом задвигает дверь. — Добро пожаловать! — уже через секунду громко, явно стараясь скрыть шум нашей возни, приветствует она вошедших. — Моргана?! — удивлённо восклицает отец. Сквозь щёлку, оставшуюся между дверью и стенкой шкафа, мы наблюдаем за тем, как деловито рассаживаются за стол главы солидных компаний, а отец с лёгким недоумением тихо расспрашивает Моргану о том, что она забыла на совещании, на которое вроде и не собиралась. — Обстоятельства вынудили, — вымученно улыбается она и бросает в нашу сторону сердитый взгляд. — Ну хорошо, — решает не допытываться отец и предлагает начать подведение итогов года. И пока оно шло, это самое подведение итогов, он то и дело поглядывал на часы, явно чего-то ожидая. Или кого-то. И вот, когда все вопросы были закрыты, взаимные поздравления выслушаны, а бокалы с коньяком осушены и бизнесмены приготовились перейти ко второму пункту, значившемуся в повестке дня, раздаётся откуда-то слева весьма заинтересованное: — Утер, все здесь присутствующие давно мучаются вопросом: где же Ваш новый юрист? Вы его так расхваливали, да мы и сами кое-что о нём наслышаны — бывшие конкуренты рвут на себе волосы, а его клиенты жалеют, что не смогли переманить… Я бросаю убийственный взгляд на своего мужа. Взгляд Морганы, поверх сцепленных в замок пальцев — не теплее. Гавейн выражает общее мнение едва слышным: «Зачем мы только тебя спасли?..» — Он скоро подойдёт, — неуверенно заверяет отец. – Но, думаю, ничего страшного, если мы начнём без него. Мерлин недовольно сопит, а отец, обращаясь к Моргане, одними губами произносит: «Где Мерлин?!» Моргана лишь тяжело вздыхает и, пожав плечами, демонстративно отворачивается от «нашего» шкафа. Спустя десять минут, обсуждение положений контракта, без разъяснений юриста, заходит в тупик. В это же время находящийся в шкафу этот самый, так необходимый им сейчас, юрист начинает впадать в панику; его невольные пленники — в состояние кататонии из-за духоты и тесноты; а отец — в вялотекущее бешенство. — Где мой юрист, чёрт бы его побрал! — рычит он спустя ещё несколько минут, да так, что его слышат уже все, и… раздражённо нажимает кнопку вызова на своём телефоне. — Here I am! Will you se… — услужливо подсказывает телефон Мерлина, но тот затыкает его на полуслове. Театральная пауза. Моргана прикрывает глаза ладонью. Дверь шкафа плавно отходит в сторону, выпуская серьёзного Мерлина, и так же плавно задвигается обратно. Гавейн изворачивается и пытается сквозь щёлку сфотографировать лица отца и всех присутствующих на заседании. Я же разрываюсь между желанием провалиться сквозь землю и понаблюдать за тем, как мой любимый идиот будет выкручиваться из ситуации. Мерлин же, невозмутимо одёрнув полы пиджака и пригладив волосы, неспешно подходит к столу, берёт чей-то экземпляр контракта и хорошо поставленным голосом начинает выступление: — Как я мог понять, каждый из здесь присутствующих детально ознакомился с положениями настоящего контракта, и я соглашусь с вами в том, что он оставляет нам простор для внесения положений, конкретизирующих деятельность конкретно наших компаний, без ущерба прав контрагента… Но! — Мерлин поднимает указательный палец, привлекая общее внимание к следующим словам: — Прошу вас обратить внимания на статью пятую данного контракта, пункт три точка семь. Он переворачивает несколько листов и кладёт контракт перед мужчиной, у которого его отобрал, и тут же всё оторопело уставившееся на вышедшего из шкафа юриста «собрание» приходит в себя и дружно начинает шуршать своими экземплярами контрактов, не рискуя пока задавать какие-либо вопросы. Эмрис же неторопливо проходится вдоль стола, ожидая, когда внимание бизнесменов вновь вернётся к нему, и, остановившись подле отца, широко улыбается в ответ на его вопросительный взгляд. — Прошу вас внимательно прочитать этот пункт. На несколько секунд снова воцаряется тишина, а затем он продолжает: — На первый взгляд (и, поверьте, я сам не с первого раза разобрался в том, чем именно смутило меня указанное положение!) данное условие поставки полностью соответствует правилам «Инкотермс» и не должно вызывать у нас подозрений… Но, если вы абстрагируетесь от общего смысла контракта и вчитаетесь в формулировку предложений, то поймёте, что именно вызвало у меня недовольство. — По залу проходится удивлённый ропот. — А вот теперь я прошу вас связать такое значение пункта с условиями оплаты и погрузки… И тем, что указано мелким шрифтом под звёздочками. — Они ни за что не отвечают! — поражённо восклицает кто-то, бросив контракт на стол. — Хуже того, — ворчит отец, — любая задержка грозит нам самостоятельной подготовкой груза под фрахт и обязательным его выкупом у поставщика. Невзирая на компенсацию упущенной выгоды. — Купили — дальше разбирайтесь со своими досками сами, — ядовито усмехается Моргана. — Пилите, ломайте, прессуйте… Всё сами-сами. — Именно так, — склоняет голову Мерлин. — Я могу только поаплодировать человеку, составлявшему настоящий контракт: в принципе, ни одна из санкций не выходит за рамки закона и всё могло бы обойтись… — Если бы они искусственно не спровоцировали задержку, — презрительно хмыкнув, замечает Гринберг — глава французского филиала «Пендрагон Транс». — Не будем выдвигать поспешных обвинений, — миролюбиво просит Мерлин. — Ты прав, не будем… — покладисто соглашается отец, но от прозвучавшей в голосе стали по коже бегут мурашки. Он смотрит на моё непутёвое, но очень талантливое чудо и с улыбкой, не предвещающей ничего хорошего будущим «партнёрам», продолжает: — Ведь на их несчастье у нас есть ты, а у тебя — идеи, как обернуть ситуацию в нашу пользу? — Возможно, — уклончиво отвечает Мерлин, весело глядя в глаза прямого начальства. Присутствующие на совещании начинают одобрительно улыбаться, кто-то даже высказывается вслух о том, что слухи не врали… «Я гений!» — говорит скромно опущенный взгляд Мерлина, и я, улыбаясь, качаю головой: этого гада либо убить, либо на нём жениться. Лично я, прожив с Эмрисом определённое время, сторонник того, что необязательно нужно выбирать что-то одно. — Ну, вот и хорошо! — хлопает в ладони довольный отец, собственноручно подливает коньяка в бокалы гостей и подводит итог под этим пунктом совещания: — Думаю, что на данном этапе дальнейшие рассуждения ничем не помогут. Вернёмся к вопросу после того, как господин Эмрис представит нам официальное заключение по договору. — Возражений ни у кого не находится, и отец, теперь уже действительно миролюбиво, усмехнувшись, спешит сменить тему: — Моргана, где, в конце концов, Гавейн? Мне бы хотелось уточнить, сколько сухогрузов он может попридержать для «Пендрагон Транс»… То, что дверь шкафа отходит в сторону во второй раз, становится неожиданностью даже для меня! — Девиз нашей компании: «Мы всегда рядом, когда мы нужны!», — широко улыбаясь, провозглашает Гавейн. Отец едва не давится коньяком, Моргана роняет голову на руки, и её плечи трясутся от беззвучного смеха, а половина конференц-зала во второй раз переживает попытку вывиха высокопоставленных челюстей. — На прошлой встрече я говорил о том, что в нашем распоряжении четыре сухогруза… — Гавейн беззастенчиво берётся за графин с коньяком, наливает янтарную жидкость в бокал Морганы и, осушив его залпом, продолжает: — Но в недавнем разговоре с Артуром Пендрагоном (главу «Экскалибур Континентал» вы все должны знать) мы пришли к соглашению в том, что в этом году мы будем сотрудничать только в вопросах железнодорожных перевозок, таким образом под фрахт освобождается ещё один сухогруз… Но детали нужно, конечно, обсуждать с самим Артуром. Вот же гад! — Боюсь спросить, — сквозь зубы цедит отец, осторожно поглядывая на шкаф, — мой сын тоже «всегда рядом, когда он нужен»?.. Мерлин отворачивается к стене, прикрыв рот ладонью и делая вид, что изучает дорогостоящую абстракцию, а Гавейн с Морганой с поразительной синхронностью стаскивают чужие контракты и утыкаются в них носами. Не знаю, удивился ли кто-нибудь, когда дверь отошла в сторону в третий раз, но смеяться в голову не приходит никому: видимо исход членов семейства Пендрагон из шкафа представлял собой поистине величественное зрелище. — Ещё раз: добрый вечер, господа! — лучезарно улыбаюсь я, стряхивая с себя зацепившуюся крючком вешалку. — Не предполагал, что тема сегодняшнего совещания коснётся деятельности моей компании, но раз уж это произошло, то не могу не подтвердить слова моего делового партнёра: да, в следующем году «Экскалибур» планирует обратить непосредственное внимание на европейские страны, в которых заметно увеличился спрос на нашу продукцию, в связи с чем мой представитель рекомендовал не спешить с расширением наших интересов в сфере транспортировки грузов морскими путями… Тотчас позабывший о современном искусстве «мой представитель» резко оборачивается и перебивает разглашение коммерческой тайны, разглашением тайны семейной: — Ну а так как я являюсь фамильной ценностью, — деловым тоном бредит он, вздыхает… и продолжает бредить дальше: — В смысле семейной… — …Реликвией, — «услужливо» подсказывает Моргана, «преданно» глядя ему в глаза поверх контракта. — Являясь официальным представителем семьи Пендрагон, — на повышенном тоне чеканит Мерлин, пытаясь уничтожить подругу взглядом и проигнорировав сдавленный стон отца, — хочу заметить, что все условия… взаимовыгодного отказа от расширения интересов «Экскалибур Континентал» будут решаться после Нового года. И только в присутствии заинтересованных лиц! — Из чего можно сделать вывод, — поднимается со своего места Моргана и оглядывает сбитых с толку гостей, — что на сегодняшнем совещании можно поставить… — Крест, — ворчит отец в сцепленные замком руки, буравя нас сумрачным взглядом. — …Точку! — грозно заканчивает Моргана, игнорируя его замечание, и, тут же мило улыбнувшись, приглашающим жестом указывает на выход: — А теперь прошу всех проследовать за мной! С минуты на минуту во внутреннем дворе начнётся фейерверк, а мы же не хотим пропустить это великолепное зрелище? «Собрание», получив возможность смыться, немедленно реализует свой шанс. Не стала терять свой шанс и Моргана: она подхватывает мужа под локоть и тащит его за собой — «развлекать гостей». Оставшись с нами один на один, отец тяжело поднимается со стула, опираясь о столешницу обеими ладонями, набирает в лёгкие побольше воздуха и… протяжным «У-у-уф-ф» выпускает его обратно. Мы с Мерлином благоразумно молчим и стараемся не делать резких движений. — Мерлин. Кажется, нам надо поговорить, — холодно произносит он и… забирается в импровизированное «пендрагонохранилище». После секундного замешательства Мерлин бросает на меня «прощальный» взгляд и следует за ним. Дверь открывается, шкаф проглатывает моего мужа и выплёвывает три коробки с какими-то документами. «Так вот ты какая, душа Мерлина Эмриса!..» — уставившись на них, невольно думаю я, а потом деликатно стучу в дверь. — Что? — недовольно отзывается отец. — Кхм… а можно и мне к вам? — интересуюсь я, прислушиваясь к возне за дверью. — Всё-таки там мой супруг… — А вот с этим я ещё не смирился! — раздаётся рык из-за двери. — Обсудим?.. — почти заискивающе предлагаю я, скрестив на удачу пальцы. Несколько секунд шкаф задумчиво молчит, но затем всё же милостиво разрешает: — Залезай… И захвати бутылку со стола! В итоге бедный шкаф превращается в зал семейных переговоров, ибо минут через тридцать к нам присоединяется сбежавший от скучных бизнесменов Гавейн. Места в шкафу уже нет, поэтому дверь мы оставляем открытой и он сидит напротив, прямо на полу, и делится с Мерлином опытом: как жить в браке с детьми Утера. Отец же слушает поток «противопендрагоновских заклятий» словно откровения Нострадамуса и явно мотает на ус. Нам с Морганой это наверняка выйдет боком, но остановить Гавейна уже невозможно. Тем более что Мерлиново «Нет-нет, мне интересно!..» и отцовское «Вот-вот! То же самое было, когда они лет десять назад…» — точно на стороне этого трепача. Ещё какое-то время спустя по наши души прилетает Главная ведьма семьи и сообщает, что гости — наконец! — разъехались в добром расположении духа и теперь с нас всех причитается. Мы дружно заверяем её в том, что выполним любое её желание, но юрист в Эмрисе — бдительный и никогда не покидающий своего поста — тут же становится на защиту своего хозяина и вносит важную поправку: «В пределах разумного». На секунду мне кажется, что я спасен, но против пьяного отца бессильна даже Моргана. Поэтому она уступает его просьбе, уходит… и возвращается ещё с двумя бутылками коньяка! *** Кое-как мы с Морганой всё-таки растаскиваем своих мужей и отца по комнатам и с чувством выполненного долга желаем друг другу спокойной ночи. — Интересный получился вечер — правда? — несколько смущённо лопочет укутанный одеялом Мерлин. — Правда. — Я обнимаю его сзади и зарываюсь носом в чёрные волосы. На часах пять утра, в голове вертолёты, а в душе одно желание — спать! — Как думаешь, твой отец до сих пор злится на меня… на нас… — Если ты сейчас не заткнешься, то злиться буду я! — Да ну-у-у! — пьяно смеётся в ответ Мерлин и доверительно сообщает: — У меня теперь есть много притово… противопын… заклинаний, в общем. Только напомни мне их с утра, ладно?.. — жалобно просит он и, наконец-то, засыпает. А я ещё какое-то время с улыбкой вспоминаю сегодняшнее безобразие и, честно, не представляю, что будет дальше. Но целуя сейчас своё сакраментальное «но», я уверен в одном: из всех рождественских вечеров, проведённых в этом огромном, привыкшем к строгости доме, этот — самый счастливый.