Хочу, чтобы ты знала

Её глаза полуприкрыты, а руки безвольно висят вдоль тела, лишь сжатые в кулак ладони и закушенная губа являются доказательствами того, что она все еще жива. Эльфийки кружатся вокруг неё, вплетая в спутанные волосы удушающие белые розы. Грейнджер открывает глаза и видит перед собой лишь человеческое лицо поломанной куклы. Девушка делает над собой усилие, и веки вновь становятся преградой между реальностью и иллюзией, когда сквозь тонкую кожу начинают мелькать яркие пятна, рисуя в сознании увиденный образ. Поломанная. Брошенная. Изувеченная. Гермиона помнит, что её тело облачено в тончайший черный шелк, спадающий до пола мягкими складками. Сознание услужливо рисует кричащую бисерную драпировку рукавов, больно впивающихся в запястья. Рассудок также не забывает поставить акценты на том, что на её шее вызывающе красуется серебряная цепочка, плотно прилегающая к горлу. Подчиненная. Растоптанная. Небо за окном переливается агатом, с надломами землисто-черных облаков, сквозь которые ежеминутно видны острые вспышки молний. Другого пейзажа в Лондоне не было уже несколько лет. Небо бурлит. Порывы ветра перегоняют гнойный след грозы, обрушивая на землю ливень. Девушка находит в себе силы оттолкнуть маленькие ладошки от своего тела, чтобы увидеть улицу. Чтобы услышать запах своей надуманной свободы. В саду Пожиратели смеются друг другу в лицо, тыча пальцами в сторону, где проходит показательная казнь. Ужасный гам наполняет пространство, как только тело мятежника навзничь падает в грязь, впрыскивая в пространство ярко-алый всплеск растрепавшихся волос, выбившихся их под капюшона. Гром набатом бьет по пространству, сливаясь с рокотом беснующейся толпы. Униженная. Безликая. Девушка лишь подносит ладони к лицу, пытаясь собрать по крупицам чувства внутри, и резко бьет себя по щекам, яростно ударяя костяшками по скулам. Эльфийки в панике носятся по комнате, сшибая табуретки и расставленные на полу корзины с украшениями и цветами. Грейнджер рычит, как загнанный зверь. Загнанный в клетку из собственных страхов. Грейнджер кричит лишь оттого, что абсолютно ничего не чувствует. Абсолютно ничего не чувствует. На миг тело становится легким, наполняясь осознанием своего поражения, и сознание аккумулирует в себе все полученные знания, ярость, напор и мощь, чтобы открыть второе дыхание, но в последний момент — смертельного гонга касается бамбуковая палочка, разнося по телу лавину отчаяния. Гермиона падает на колени. Она хотела бы оплакать свою глупую детскую любовь, но кто поплачет о ней? Кто попытается вытащить её из темноты, в которую она падет, цепляясь разбитыми пальцами о сыпучий край? Голоса Пожирателей стихают, становятся еле различимыми вскрики Беллатрисы, обещающей каждому изменнику крови такую участь, а ведьма лишь чувствует крутящийся внутри механизм смирения. Она ничего не чувствует. Ничего не чувствует. Не чувствует. Смирение разливается каленым железом, заставляя тело подняться и расправить плечи. Грейнджер сама шагает вслед за прибывшим эльфом, не обращая внимание на преследующий её шепот гостей, собравшихся увидеть великое представление. Лишь ступив босыми ногами на холодный мрамор зала, Гермиона обращает внимание на то, что таких девушек, как она, в зале сотни. Все они умыты, одеты по-рабски изыскано и горды собой. Горды, что смогли выжить. Эльф грубо толкает её в противоположную сторону от основной части наложниц, и девушка падает на колени. Ведьма не поднимает головы, лишь сильнее вдавливая ногти в кладку плит, ощущая кожей презрительный ропот. Она избрана Любимой наложницей. Значит, она будет ей. Оттолкнувшись ладонями от пола, девушка встает, гордо вскинув голову, и смотрит прямо в серые глаза. В холодные глаза своего безумия. Ребра моментально обжигает всполох боли от удара кнутом. — Грязнокровке запрещено смотреть в глаза хозяина! — истерический голос проносится под потолком, пронзая уши каждого, кто присутствовал в зале. Беллатриса возникает незыблемой глыбой над склонившейся девушкой, презрительно сплевывая ей под ноги. Малфой лишь ухмыляется уголками губ и взмахом руки приказывает оркестру продолжать играть. По залу влачатся тяжелые звуки контрабаса, которому низко вторят скрипки, наполняя помещение дьявольским мороком. Пары начинают плавно двигаться. Вслед за высокими нотами дамы призывно смеются, прогибаясь в спинах, придерживаемых Пожирателями, скрытыми масками. Бал уродов. Бал-плевок. Бал победителей. Гермиона не шевелится, не смея поднять глаза на ликующую Лестрейндж. Безумная ведунья сжимает её плечи, впиваясь в кожу, покрытую тонкой тканью платья, заставляя встать на колени. Зал стихает. Грейнджер слышит каждое движение ветра, каждое колыхание пышных юбок. Грейнджер слышит тяжелую поступь, которую не спутает ни с чьей другой. Драко оглядывается по сторонам, пытаясь выхватить в полумраке лица новых наложниц. Все они как на подбор: идеальная кожа, идеальные черты лица, идеальное тело. Малфой оборачивается назад, где пару минут назад на полу сидела измотанная Грейнджер, и лишний раз убеждается в правильности своего выбора. Смогут ли эти дешевые потаскушки с такой же болью смотреть ему в глаза? Конечно нет. Он всматривается в размытые силуэты девушек, которые извиваются вокруг хозяев, в надежде быть одаренными вниманием или порцией еды. От этих женщин дурно пахнет кусковым мылом и ширпотребными духами, которые все еще можно выменять у надзирателей за определенные услуги. Когда парень пытается представить Гермиону в качестве куска такого же продажного мяса, его за руку хватает неизвестная нимфетка. У неё удивительный разрез глаз, и из полупрозрачного шифона платья видны все формы. Она идеальна. Руки Наследника сами тянутся к плавным изгибам, приподнимая и без того короткую ткань. Девушка рада, девушка испытывает счастье и надежду быть забранной в личный гарем хозяина дома. Драко лишь ухмыляется, сжимая рукой полушарие груди. Слишком идеально. У Грейнджер плоское тело, с рубцами от плеток, и он знает каждый угловатый бугорок. Каждый бугорок её идеального тела. Девушка летит на пол от хлесткого удара по лицу. Драко доволен. Драко выбрал своё безумие. Избранна. Венчана. Безумна. До полуночи остаются секунды, а Гермиону душит резкий запах ладана и крови, которой заполнены кубки, образующие овал вокруг её тела. Девушка поднимает глаза, встречаясь с серыми глазами. В льдистом взгляде Наследника плещется безумие, в нем видна отчаянная жажда ритуала подчинения. Минуты теряются в бешеном хороводе, который сплетен из танцующих тел. Грейнджер помнит только то, как разум мутнеет, покрываясь черной пеленой. Она не названа его женой. Она всего лишь наложница. Малфою абсолютно все равно, кто будет наречен его спутницей жизни в последующий раз. Свой выбор он давно сделал. Черное кружево рукавов плотнее сдавливает запястья Гермионы, не давая ей вырваться из круга. Белые розы осыпаются на пол, опаленные выбросами магии ведьмы, горящей в пламени безумства черного колдовства. Крики Гермионы заставляют кровь в жилах маневрировать на запредельных скоростях. Оркестр надрывается хриплыми альтами, повествуя миру рождение новой королевы. Королевы сердца Драко Малфоя. В сердце Наследника разливается ликование, когда плотный туман окутывает хрупкую фигуру стоящей на коленях девушки. Финишная прямая. Красная лента. Софиты. Взрыв. Грейнджер навечно становится чемпионкой внутреннего мира Драко Малфоя. Туман вокруг тела рассеивается. Танцующие тела до сих пор окружают девушку плотным кольцом, не давая возможности взглянуть в глаза Нареченного магией. В груди Гермионы разливается тепло и осознание, что она свободна от предрассудка. Она любима. Она любит. На коже проступает уродливые инициалы хозяина. Грейнджер видит в них свет и силу. Покорна. Любима. Любящая.