"В тихом омуте черти водятся"

— Гарри? — мягкий голос вывел парня из тяжёлых воспоминаний. Проморгав, юноша понял, что на несколько секунд выпал из реальности, а следующие слова заставили в этом убедиться. — Ты точно в порядке? — на него неизменно смотрели голубые глаза, только в них больше не было того всепоглощающего беспокойства. Лёгкое волнение — это да, но оно меркло на фоне той нежности и любви, с которой тётя смотрела на своего племянника. И Гарри не мог не улыбнуться в ответ. Как же в это сложно поверить, не правда ли?       В тот роковой день Поттер нашёл Петунью полусумасшедшей, и он солжет, если скажет, что не хотел оставить её в таком состоянии. Всё-таки она изрядно попортила гриффиндорцу жизнь в свое время, ненавидя его сильнее, чем даже само существование магии. И он практически ушёл, если бы тихие слова Гермионы о том, что если он сейчас оставит всё как есть, то он ничем не лучше своих родственников, не остановили его. Конечно же он был другим, девушка совершенно права, и к тому же… Он ведь не обязан снова жить с тётей под одной крышей? Просто подлечит, узнает причину происходящего, а потом уже будет решать, что делать дальше. Вернется обратно в этот дом или подыщет другое жилище.       На том порешив, Гарри обыскал весь дом (Дадли не обнаружился в своей комнате) и нашел кузена на чердаке в состоянии не лучшем, чем у матери. Парнишка не был похож на себя прежнего. Уменьшившийся вполовину, с осунувшимся и неестественно бледным лицом, он больше походил на жертву голодомора. Подцепив не сопротивляющегося и, что вконец повергло Гарри в шок, лёгкого родственника на руки, юный Лорд вместе с подругой, поддерживающей Петунью, трансгрессировал прямиком в свой небольшой домик в Хогсмиде. Ах да, дневник Гарри тоже прихватил, решив эту проблему оставить на потом.       Привести родственников в чувство, делом оказалось не из лёгких. Подключены были не только врачи, специализирующиеся на разных болезнях. Психологи, психиатры, даже диетологи — и тех пришлось пригласить, чтобы они вернули маглам хоть мало-мальски человеческий облик.       И вот, когда тётя в слезах умоляла племянника не заставлять её вспоминать, Гарри не выдержал и попросту использовал легилименцию, проигнорировав предупреждения врача о до сих пор неустойчивой психике пациентки. Увиденное повергло его в ещё больший шок, чем тот момент, когда Петунья, наконец-то немного придя в себя, начала слезно шептать мольбы о прощении. Если вкратце, то…       Месяц назад, на второй день после того, как счастливая семья отпраздновала семнадцатый День рождения своего единственного сына, с Дадли начали происходить странные вещи. То ни с того, ни с сего дом начнёт трястись, но это ещё можно списать на землетрясение, и плевать, что вечерние новости и словом об этом не обмолвились; то неожиданно окна начинают звенеть, стоит парню хоть немного возмутиться, но это всё мелочи. Серьёзно волноваться родители начали, когда электричество стало шалить: свет мигал, телевизор испускал странные звуки, чайник без причин вскипал. Вот тогда-то глава семьи и вспомнил, что уже подобное происходило… С их ненормальным племянником. С этого момента и начался весь ужас…       Вернон обвинял в случившемся жену, мол, это она родила ненормального мальчишку, и хорошо, если бы всё оставалось как есть, так она ещё и избаловала его до такой степени, что тот теперь опасен для окружающих. Что теперь о нём подумают на работе, что скажут соседи? В его доме живёт чудовище!       Дурсль прекратил приходить домой на ночь, а если и появлялся, то только в невменяемом состоянии. Раздражаясь при одном лишь взгляде на сына, избивал обоих до потери сознания, обвиняя жену в испорченной жизни. Измученная Петунья только недавно по просьбе мужа уволилась с работы, поэтому и покупать еду было не на что, Вернон прекратил обеспечивать семью средствами сразу же. Соседям на глаза стыдно было показаться. Да и как в таком виде? Женщина и так была довольно худощавой, а после недобровольной «диеты» вообще остались одни кости да кожа. Запертая в доме вместе со своим ребёнком, блондинка медленно, но верно сходила с ума. Пугаясь каждого шороха, даже сама не заметила, как начала от всего этого прятаться в маленькой каморке под лестницей, там, где когда-то заставляла жить маленького мальчика… Такого же, как и её сын. Петунья его помнила, несколько дней назад, когда, оттолкнутая к стене, сильно ударилась о неё головой, вспомнила.       Гарри с расширенными от ужаса глазами вынырнул из воспоминаний. «Это я виновата, я. Сама разрушила свою жизнь, ещё и тебя с сыном втянула. Прости меня, Гарри. Ради Бога, прости!» — шептала женщина, даже не пытаясь остановить потоки слёз. В голубых глазах было столько раскаяния и боли, а руки были сложены в молитвенном жесте. Ни в едином слове не было и доли фальши, Петунья была искренней в своем раскаянии, вправду жалея о случившемся. И брюнет решился. Может, он и не сможет простить тётю сразу, но попытаться стоит, правда?       Так он и стал жить вместе с «ненавистной» тётей. Гарри оградил её от работы, сам заботясь об их с братом здоровье. Эльфов в доме не было, так как Гермиона слишком сильно возмущалась на этот счёт, поэтому уборка, готовка и прочая работа легла на плечи парня. Он понимал, ЧТО тёте, не привыкшей к насилию, пришлось пережить, тем более что в отличие от самого Гарри, Петунье пришлось получать за двоих. Пытаясь защитить сына, мать добровольно подставлялась под тяжёлую руку мужа. И не всегда это были только побои. Всё-таки Вернон не так уж и стар, так что хоть и противно смотреть на «постаревшее» тело, утолить некоторые потребности мужского организма помогало отменно.       При этом Поттер находил время и для Дадли, который в кузене видел спасителя и при любом случае извинялся за прошлые обиды. Одновременно с этим чуть ли не боготворил его, так как брюнет с лёгкостью помог обуздать бушующие внутри потоки магии, даже научил ею пользоваться, что привело к тому, что блондин начал помогать в хозяйстве, практикуя простейшие бытовые заклинания во время уборки и некоторые стихийные во время готовки.       Так они и жили рука об руку. Гриффиндорец понемногу привыкал и даже начал убеждать тётю, что больше на неё не злится, и что не нужно корить себя. Та только слабо улыбалась и говорила, что никогда не сможет искупить свою вину перед ним. Тогда-то Гарри и сказал, что окончательно простит её, когда она прекратит хандрить, возьмёт себя в руки и перестанет наконец пугать окружающих своей бледной физиономией.       Петунья эти слова поняла по-своему, и вместо того, чтобы попросту расслабиться и получать удовольствие от заботы сына и племянника, сама принялась окружать их заботой. Одним словом, всё, что делали мальчики вместе, женщина начала делать в одиночку, запрещая даже приближаться к себе, ссылаясь на то, что отдохнула она хорошо, и вообще женщина она, в конце концов, или кто? Гарри ничего не оставалось, кроме как уйти в сторону, а точнее, в сторону кузена, и всерьёз заняться его воспитанием. Всё-таки парню в Хогвартс поступать, а у того даже нормальной одежды нет. Носит свою старую, безразмерную. «Ты своим видом напоминаешь мне прошлое!» — привел брюнет аргумент, когда блондин начал отнекиваться, мол, ты и так для нас слишком много сделал. Закончилось всё новым гардеробом тётушки Петуньи (слышали бы вы её, когда она узрела свою старую одежду в мусорном ведре), и наполовину обновлённым — Дадли.       А этим летом женщина неожиданно заявила, что ей надоело быть нахлебницей, и она хочет пойти работать. Доводы о том, что у Гарри денег куры не клюют, она благополучно пропустила мимо ушей и в довесок, чтобы окончательно добить юного Лорда, заявила, что первого сентября парни отправятся в школу, а без своих мальчиков она, запертая в четырёх стенах, сойдёт с ума. Возразить на это было нечего, и гриффиндорцу пришлось пообещать, что он поговорит с директором. В мир маглов он её отпустить не мог. Пусть лучше будет под рукой, а от детишек в школе он уж точно сможет обеспечить ей защиту. — Я в порядке, — чувствуя, как объятья тёти стали только крепче, заверил юноша. — Кхм-кхм, Грифон, — характерное покашливание и знакомый голос со стороны дверей заставили родственников отпрянуть друг от друга и посмотреть на нарушителя, — мне, конечно, не охота прерывать радостное воссоединение семьи, но… — Лис, тебе вроде было велено проводить новичков в гостиную, — заметила за его спиной троицу экс-слизеринцев Гермиона, причём Малфой самодовольно ухмылялся, чем сильнее разозлил старосту. Самоуверенный мальчишка, избалованный и чересчур любопытный. «Ничуть не изменился, » — про себя заметила шатенка. — Афина, успокойся, — осторожно схватив за руку готовую к атаке подругу, попросил брюнет, — уже всё решено, — тут он обратился к рыжему, который довольно улыбнулся. — Мистер Поттер, мы ведь ещё даже не слышали имен провинившихся, — указывая на себя и стоящего рядом невозмутимого директора, раздражёно прошипел декан Слизерина. — В этом нет необходимости, — улыбнулся брюнет, — Чанг позаботится об этом, — поворачиваясь к друзьям, сообщил он. — Бедные. Ворон редко когда вмешивается в разборки между факультетами, — искренне посочувствовал Уизли студентам змеиного факультетам, впрочем, надолго его жалости не хватило, и он тут же заливисто засмеялся. — Так ведь Гарри пострадал, — пожал плечами Симус. — Альбус, не могу поверить, что ты всё так оставишь, — холодно, с ноткой разочарования обратился профессор к старику, который, к слову, только довольно улыбался, поглаживая длинную бороду. — Я думаю, стоит довериться Гарри и его друзьям. — Я уже раз доверился, и посмотрите, чем это закончилось… Драко пытались убить, а Поттер ранен… — начал возмущаться мужчина. Даже неизменная маска невозмутимости спала с бледного лица под натиском бушующих внутри эмоций. Он уже успел тысячу раз пожалеть, что доверился слову директора и не настоял на Когтевране или, на худой конец, Пуффендуе. Всё равно лучше, чем этот безрассудный львятник, который только и делает, что лезет на рожон. И это только первый день! А что будет завтра? Новое нападение, новая опасность для его студентов, а ведь рядом не будет Поттера, чтобы, не думая, броситься на защиту. Мерлин, а если в школу заявится Люциус? — Профессор, Вы зря волнуетесь, — следя за стремительно меняющим цвет (от бледного до интенсивно зелёного) лицом, спокойно проговорила Афина. — Во-первых, Гарри не из робкого десятка и уже сегодня вечером покинет это место. Друид позаботится об этом, — Финниган активно закивал головой аки китайский болванчик. — Во-вторых, Ворон — умная девочка. Она не причинит вреда Вашим студентам. Так, немного припугнет, чтобы неповадно было, но не более, — и ухмыльнувшись, добавила: — Вы должны быть благодарны, что за них не взялись Барби с Лисой или, что ещё хуже, Рон с близнецами (им как раз не терпится испробовать свои новые изобретения). — Мисс Грейджер… — всё же попытался возразить зельевар. Смириться, что ему указывает какая-то маглорождённая? Да никогда в жизни. — Профессор Снейп, — полностью скопировав тон, перебил Поттер и с самой невинной, на какую только был способен, улыбкой продолжил, — познакомьтесь, пожалуйста, с моей тётей. Петунья Дурсль. — Северус Снейп, рад нашему знакомству, — совершенно автоматически представился брюнет, кланяясь перед дамой… — Взаимно, — обворожительно улыбнулась женщина и протянула руку, следуя словам племянника, который не раз говорил, что это норма среди магов. Элементарные правила этикета. — Она магла, — ухмыляясь, добавил гриффиндорец, следя за реакцией второго по счёту человека, который неоднократно превращал его жизнь в Ад. В детстве, разумеется, но ведь никто не говорил, что иметь хорошую память плохо. Реакция мужчины не заставила долго ждать. Не донеся тонкую ладошку блондинки до губ, Северус замер, не веря своим ушам. Магла? Как, Мерлин дери, в Хогвартсе оказалась магла?! Хотя, если вспомнить, то Поттер недавно говорил о чем-то подобном, но… МАГЛА!!! К тому же… — Не стоит себя заставлять, — вырывая свою руку и, тем самым, прерывая размышления профессора, холодно пропела Петунья. Точнее, для остальных она просто вежливо отказала, но Снейп-то, всегда отвечающий в подобном тоне, прекрасно расслышал презрение, которое отражалось и в голубых глазах. — Для меня большая честь познакомиться с тётей нашего Гарри. Я Альбус Дамблдор, директор этого прекрасного заведения, — перенял эстафету старик, добродушно улыбаясь. Альбус хорошенько помнил тот роковой день, к счастью или нет, но тогда этой женщины в доме не было, но и наслышан он был не мало, да и воспоминания Гарри… Попытки познакомится директор не предпринимал, даже тогда, когда мальчик пришёл с тем, что и его тётушка и кузен будут жить с ним. Удивляться было чему, но и понять ситуацию можно было. Сейчас же смотря на эту уверенную в себе женщину, старик только удивлялся, как кардинально может поменяться человек. Хотя чего это он… Вон Гриффиндорцы ежедневно подобным преображением балуются, пора бы уже и привыкнуть. Скрестив руки за спиной, тем самым создавая вид весьма интеллигентного человека, директор своим видом чем-то напоминал обычного магловского профессора университета, которыми в своё время так восхищалась Петунья, и так, сам того не ведая, он смог расположить к себе женщину. Она не смотрела на него враждебно, скорее настороженно, ведь хотя Петунья и не помнила этого человека, но была уверена, что уже встречалась с ним. Сам же Альбус просто не хотел повторять ошибок своего протеже. Ему было важно наладить отношения с тётушкой Гарри. Всё-таки ей здесь ещё работать, — А это мой заместитель, Минерва МакГонагалл, — указывая рукой на рядом стоящую высокую, уже не молодую, но до сих пор в прекрасной форме женщину, представил он. — Гарричка предупредил меня, что я буду работать в его школе, — Северус чуть не подавился. Такая резкая смена настроения. Мгновение назад эта странная особа одним взглядом была готова убить всех здесь присутствующих, но стоило ей вспомнить про племянника, так прям вся засверкала, аж глаза слепит. — Директор, возможно ли, чтобы тётю поселили недалеко от Дадли? — Конечно. Думаю, мы сможем найти свободную комнату, но для начала нужно узнать, к какому из факультетов будет принадлежать твой кузен, Гарри, — старик окинул топчущегося возле кровати Поттера юношу взглядом. — Эй, Гарри, а это обязательно? Я ведь всё равно на твоём факультете окажусь, — неуверенно посмотрел Дадли на хитро улыбающегося брата. Одно дело — владеть магией, и совсем другое — оказаться в магической школе, где даже само здание дышит колдовством. Почему-то блондин это отчетливо чувствовал, поэтому даже не сомневался, что и так называемое распределение будет крайне странным явлением. Уже достаточно знать, что ему сейчас на голову наденут говорящую шляпу. — Минерва, принеси сюда Распределяющую шляпу, — разбивая все надежды юноши на избежание встречи с инородным в его понимании предметом, попросил директор. Декан Гриффиндора только кивнула и быстрым шагом покинула владения мадам Помфри. — Вы думаете, мой сын может попасть на другой факультет? — не скрывая недовольства, спросила Петунья. — Всё может быть, моя девочка, — немного склонив голову, отчего свет свечей отразился в очках-половинках, в своей обычной манере ответил директор. — Поттер, это и есть та самая магла, которая будет у нас новым преподавателем? — тихо спросил Малфой. Гарри вздрогнул, услышав его голос совсем рядом. Он совсем позабыл о том, что экс-слизеринцы вернулись вместе с Роном и теперь, в буквальном смысле превратившись в слух, старались уловить каждое сказанное слово. — Что значит «та самая магла», маг? Это наша мать, прояви уважение, — возмутился Дадли, бесцеремонно протиснувшись между Драко и Гарри. — Ну, извини, что называю маглу маглой, — надулся Малфой, пытаясь вернутся к своему месту рядом с Поттером. Однако его попытка провались, в то же мгновение когда ухмыляющийся новенький, нагло уселся на краешек кровати. — Я ранен, между прочим, — немного поморщившись от боли, напомнил брюнет. — Я устал. Трансгрессия забирает слишком много сил, — пожаловался он, — так что не будь жмотом и позволь мне отдохнуть. — Там есть кровать, дуй туда, — толкнув локтем кузена, Гарри указал на соседнюю койку. — Рядом с тобой спокойнее, — устало прошептал Дадли, опустив голову челом к плечу парня. И только сейчас Гарри обратил внимание, что действительно, как только и тётя и кузен вошли в помещение полное волшебников, оба старались держаться, как можно ближе к нему. Они были напуганы, хоть и не показывали этого. — Только не усни, — потрепав белоснежную голову и вконец растрепав волосы, мягко проговорил гриффиндорец, — сомневаюсь, что шляпа захочет одеваться на спящую голову. — А может… — Не может, Дадли, не может. Потом в комнате поспишь. — Ммм, не хочу. Хочу сразу туда, где ты. — Давай, Большой Ди, поднимайся, — полный игнор со стороны спрятавшейся у него за спиной головы. Впрочем, какой игнор? Смачное причмокивание и какое-то бурчание ясно дали понять, что блондин уже уснул и явно не желал прерывать свой сон, — ну все, ты сам напросился, — пакостливо ухмыльнувшись, Гарри сбросил кузена на пол, в то же мгновение накладывая на парня заклинание холода. А его Дадли не любил даже больше, чем воду.       Малфой, наблюдавший за этой милой семейной потасовкой, почувствовал, как сердце неприятно сжалось, и блондин уверенно мог сказать, что это было: рука зависти, стиснувшая орган в своих тисках. У него-то не было брата или сестры, и сейчас, наблюдая за братьями, он понял, что хотел бы оказаться на месте незнакомого блондина; иметь возможность так же легко и просто разговаривать с Гарри, без причины на него дуться и чувствовать на своих волосах его нежные прикосновения. Или, может, это была ревность? Липкая, неприятная. И всё та же причина. Драко хотел оказаться на месте кузена гриффиндорца. — Поттер, — прорычал блондин, потирая ушибленный зад, одновременно с этим трясущимися руками стряхивая с себя корочку тонкого льда, — ты… — Мистер Дурсль, не уделите ли нам немного своего внимания? — строгий голос, прозвучавший прямо над головой подростка, не позволил ему закончить свою тираду в адрес не в меру наглого братца. — Конечно, — пискнул он, взглядом наткнувшись на старую шляпу: пыльная, местами заштопанная, кожа бесцветная. Боже, да как этот ужас вообще можно надеть?       Юноша даже опомниться не успел, как остроконечный артефакт оказался у него на голове, и тут же раздался скрипучий голос: — Я уж заждалась, юный Лорд.