Священная война

Ждать пришлось до месяца Начала Морозов. Уже пожелтели и начали осыпаться листья на деревьях, уже ночами подмораживало, по утрам и вечерам всё чаще поднимался холодный ветер. Небо всё чаще заволакивали низкие серые тучи и моросили мелким дождём. Мьоллнир заранее перенёс захваты храмов из восточного Фолкрита в западный, заранее велел двум другим отрядам, действовавшим на границе Фолкрита и долины Белого Потока, не трогать тракт, ведущий в Бромьунар. За ним наблюдали дённо и нощно, но патрули пропускали. На всех остальных дорогах тоже сидели дозорные и тщательно следили за всеми, кто по ним проходил. Постоянное наблюдение было организовано и за Крокигвеггом, и в одно холодное дождливое утро Мьоллнир дождался – к ним прибежал Гунтер и сообщил, что в Крокигвегг пожаловало посольство из трёх младших жрецов и дюжины стражников. После этого ждать пришлось ещё три дня, и только на рассвете четвёртого, когда дождь прекратился, а из разрывов туч проглянуло голубое небо, из ворот Крокигвегга выехало посольство. С ними был долговязый послушник в робе, явно ему короткой, и маленький ребёнок, сидевший в седле перед одним из жрецов. Феллдир, стараясь затратить как можно меньше сил, сплёл магическую линзу, и Гормлейт с Мьоллниром заглянули в неё. - По-моему, не он, - неуверенно произнесла Гормлейт. - Он, - совершенно уверенно кивнул головой Мьоллнир. Махинация, придуманная Феллдиром больше месяца назад, себя оправдала. У них не было никакой возможности проникнуть в Крокигвегг, значит, нужно было как-то сделать так, чтобы Видар оказался вне стен храма. Варианта было два: или написать Мираку письмо, подписав его именем короля-дракона, с требованием передать одарённого магического ребёнка в Бромьунар, или послать письмо в Бромьунар с доносом, что в Крокигвегге есть такой ребёнок. От первой идеи отказались практически сразу: Мирак мог не подчиниться, мог спрятать ребёнка или убить его с расчётом, что если не ему такое чудо, то никому. А что более существенно – Феллдир опасался, что не сможет достоверно подделать почерк, стиль, подпись и печать короля-дракона, поэтому остановились на втором варианте. Письмо было анонимно и написано якобы от имени одного из жрецов Крокигвегга, в котором он преданно сообщал королю, что Мирак прячет у себя потенциально невероятно сильного мага, в то время как таких детей следует тут же передавать под покровительство короля-дракона. А к тому же в Фолкрите неспокойно – повстанцы уничтожают храмы, глядишь, и до Крокигвегга доберутся… Самым сложным оказалось доставить письмо в Бромьунар, для этого пришлось задействовать все отряды, действовавшие вдоль Центрального тракта, словить жреческого гонца, напасть на него, сделать так, чтобы он потерял сознание, перебить его охрану, для вида ранить и ограбить его самого – и подбросить нужное письмо. И затем проследить, чтобы он добрался до Бромьунара. А дальше оставалось только ждать. - Снимаемся, - коротко приказал Мьоллнир, сползая с холма, на котором они лежали последние три дня. *** Дорога от поворота шла сплошными колдобинами, а вдобавок к этому после заимки Двух Охотников сузилась, так что на ней с трудом могли разминуться две телеги, и то при должной ловкости и сноровке. Двое рыбаков, один из которых вёз в Ропвинд рыбу на продажу, а второй уже возвращался оттуда порожняком, этой ловкостью не обладали, о чём свидетельствовал громкий треск – задние колёса телег зашли друг за друга, сцепились, телеги стукнулись бортами и встали. Кони всхрапнули и остановились, фыркая и тряся головами. - Куды ты, скотина, прёшь! – разозлился рыбак с полной телегой. – Не бачишь, рыбу везу! - Да подавися ты своею рыбой! – рыбак с пустой телегой был заметно навеселе, от него разило дешёвым вином и пошатывало – видно, выручку уже пустил в дело. – Я тута всю жизнь ездию, а ты откель взялся? - Ото он всю жизнь ездиет тута! – первый пригрозил ему кулаком. – Ври, да не завирайся, кольки годков ты тутака рыбу ловишь? Два будеть? - Да мои батьки жили тута, коли твои ще с болота не вылезли! - Я те дам, с болота, пьяная ты рожа! Небось, не просыхал с утра… Свара разгоралась и затягивалась. Рыбаки уже успели помянуть и проклясть предков обидчика до седьмого поколения, как на дороге показался отряд жрецов, а из пустой телеги высунулась, сверкая глазёнками, любопытная мордочка пацанёнка лет десяти. - Батя, батя, - чадо потрясло подвыпившего родителя за рукав, - дивися, якие воины! Я тоже хочу такой меч! Батя, купи мне такой меч!.. Подвыпивший рыбак с досадой выдернул рукав из рук сына, но соизволил обернуться, подслеповато прищурился, но, разглядев, кто к ним приближался, мелко затрясся и принялся суетливо пихать хлопчика обратно в телегу. - Ховайся! – он дёрнул его за плечо, опрокидывая назад в телегу, но мальчонка всё равно высунул голову. – Ховайся, кажу тебе. То ж жрецы. Як прознають, что ты колдун, заберуть! - Я не колдун! - обиженно выкрикнул мальчишка. - Енто Дагни на меня воду вылила, енто не я колдовал! - Ховайся, кажу тебе! – рыбак от страха даже слегка протрезвел. - Расчистить дорогу! – приказал едущий впереди стражник. Пьяный рыбак облегчённо закивал. - Да, да, зараз, енто мы зараз. Ховайся! – шикнул он на сына, пытаясь незаметно затолкать его под скамью. Это не укрылось от жрецов, слышавших к тому же и весь предыдущий разговор. Один из них привычным движением вынул из поясной сумки кварц, увидел голубоватое свечение, раздражённо обернулся на Видара и отъехал от него на несколько шагов. Голубое сияние сначала поблекло, а потом снова усилилась. - А ну давай сюда своё отродье! – потребовал он у возницы, который вместе со вторым рыбаком вполне споро растаскивали телеги. - Да то, - заволновался рыбак, - пошто ён вам… - Давай сюда, - зло повторил он. Мальчишка, высунувшийся из телеги, испуганно помотал головой и начал отползать подальше от жреца. Когда он упёрся спиной в передний борт телеги, он пискнул, сжался в комочек и закрыл лицо руками. Жрец спешился, подошёл к телеге, раздражённо дёрнул на себя мальчонку и поднёс к нему кварц. Тот засветился ровным голубым цветом. - Забрать! – приказал он. Рыбак пьяно всхлипнул, закрыл лицо руками, а затем мгновенно выбросил их вперёд с коротким словом заклинания. Невидимое воздушное лезвие отрубило жрецу голову вместе с куском плеча. Мальчишка и трезвый рыбак кувырком ушли с дороги и метнулись в лес, откуда тут же по стражникам ударил залп стрел. Одна из стрел, заметно отливающая красными сполохами, чётко нашла горло того жреца, перед которым в седле сидел Видар, молния, прилетевшая с другой стороны, превратила голову и грудь третьего жреца в угольки. Затем последовал короткий бой, после которого двенадцать стражников и послушник остались убитыми лежать на дороге. Видар по-прежнему сидел в седле, безучастно наблюдая за бойней. - Убитые? – Мьоллнир быстро оглядел воинов. - Нету, - доложил Несбьорн. - Раненые? - Хочешь сказать, поцарапанные? – хмыкнул десятник. Гормлейт, вылетевшая из-за придорожных валунов, на ходу убирая за спину лук, метнулась к Видару, схватила его на руки и прижала к себе, с трудом удерживаясь, чтобы не разреветься от облегчения. Мальчик, однако, никак на неё не отреагировал, лишь сжался и замер, не пытаясь ни вырваться из её рук, ни прижаться к ней. Гормлейт встряхнула его, позвала по имени. Он не отреагировал. Молодая женщина беспомощно посмотрела на Мьоллнира. Тот, убедившись, что все враги мертвы, подошёл к Видару и протянул ему руки. Мальчик довольно долго смотрел на него, потом потянулся к нему, молча и без слёз обхватил его за шею и замер. Гормлейт обессилено опустила руки. И Видар. И Видар, как и Эйла, не признал её… Она отвернулась и заставила себя распрямить плечи. Она добилась своей цели, она спасла сына. Равинбю не будет висеть на её душе тяжёлым камнем, как Хёггате. А то, что её дети не захотели её знать, – оно и к лучшему. Зачем они ей? Снова отдавать родственникам? Семейная жизнь – не её, и даже забирать детей себе на зиму, когда нет походов, она не сможет – они выведут её из себя в первый же день и превратят её жизнь в ад. Стоит на тинге признать Мьоллнира их отцом, пусть забирает себе. Она воин, а не домоседка! Из леса, слегка прихрамывая, вышел Бьяре, рядом с которым, весело улыбаясь, вышагивал мальчишка. - Я хорошо играла? Папа, я хорошо их обманула? - Замечательно, Малуша, - Бьяре улыбнулся в бороду и потрепал мальчика, оказавшимся девочкой, по коротко стриженым волосам, затем подошёл к Феллдиру: - Давай обниму тебя, сын. А то за всем этим балаганом не получилось, - и он притянул к себе Феллдира. Бьяре, как и каждую осень, ездил в Фолкрит покупать пшеницу – на севере она не родила, только рожь и овёс. Поехал он и в этом году, впервые взяв с собой старшую из дочерей – десятилетнюю Малушу. И на первой же жреческой заставе проклял это своё решение, потому что дочь оказалась магическим ребёнком. Каждый жрец сначала подносил к ней кварц, а потом бесстыдно лез под юбку, убеждался, что девчонка, и терял к ней интерес. До Фолкрита их проверили три раза, а в Фолкрите он случайно повстречал повстанцев. Точнее, Бьяре-то знал, что в этом году они здесь воевали, и надеялся повстречать Феллдира, которого не видел с прошлого года. Его узнали двое дозорных на Центральном тракте и проводили к Феллдиру, который с остальными воинами как раз готовил засаду для жрецов. И Бьяре с телегой и магическим ребёнком оказался весьма кстати, чтобы отвлечь внимание жрецов и заставить их нарушить строй. Малуше, правда, для достоверности пришлось коротко обрезать и без того не длинные волосы, но девочка охотно пошла на это, довольная тем, что ей доверили поучаствовать в обмане жрецов. Дальше было дело техники: Феллдир, игравший пьяного рыбака, убивал того жреца, который клюнет на ребёнка, Мьоллнир зачарованной стрелой – того, перед которым сидел Видар, ну и Тьярви с помощью посоха – последнего. На привале Кетиллёг и Феллдир осмотрели Видара. Мальчик по-прежнему не издавал ни звука, ничему не сопротивлялся и только затравленно поглядывал на отца. Тельце его было худым, истощённым, покрыто синяками, ссадинами и ранами, многие из которых гноились. Спина и руки все были исполосованы плетьми, вдобавок Феллдир обнаружил почти сросшиеся переломы в рёбрах. - За что его так? – процедила сквозь зубы Гормлейт. - За то, что кричал, - не взглянув на неё, ответил Феллдир, накладывая на него обезболивающее заклинание и принимаясь мокрой тряпкой и скальпелем вычищать гноящиеся раны. Кетиллёг в это время заваривала в маленьком котелке травы для обеззараживающего отвара. - И ты тоже так бил детей, когда был жрецом? – невольно спросила она, поймав себя на том, что надеется, что он ответит «нет». Что он был лучше тех, кого они убивают. Феллдир поднял на неё потемневшие глаза: - Да. - Почему? – её охватили досада и разочарование. - Потому что они орали и мешали спать. И он говорит это равнодушно, просто констатирует факт! - Ты чудовище! Он снова глянул на неё: - Да. Она отвернулась. Всё-таки он такое же чудовище, как и остальные жрецы…