Священная война

(Эта глава ни для раскрытия характеров героев, ни для развития сюжета не нужна, разве только последние несколько абзацев второй части. Но я не смогла удержаться, чтобы не показать, что у повстанцев помимо боёв, походов и проблем бывают и светлые моменты в жизни). Бьяре успел к самому разгару балагана. Осень затягивалась, по расчётам Бьяре, Феллдир и воины ещё не должны были вернуться в селение, но возможности искать их по всему Рифту у него не было, поэтому, оставив телегу в одной из деревенек на просторах долины Белого Потока у родственников жены, он, забрав Малушу, пешком пошёл в горы. Дожди шли с перерывами, и в первый день перехода по предгорьям им повезло – с неба не лило, а временами даже проглядывало солнышко, но на второй день низкие серые тучи закрыли вершины гор и заморосили тягучим бесконечным дождём. - Потерпи, дочка, - он поплотнее закутал девочку в плащ, - несколько дней – и будем на месте. Там уж без крыши над головой не оставят. Девочка устало кивнула. Третий день они тоже шли под непрекращающимся дождём. Тренированные воины прошли бы этот путь за два дня, а то и меньше, но немолодой мужчина всего с одним лёгким и одиннадцатилетняя девочка такую скорость развить не могли, поэтому им и пришлось тащиться под проливным дождём четыре дня. Вечером третьего дня им повезло наткнуться на пустующую заимку охотников, и пусть в стены там свистал ветер, а дощатая крыша сильно протекала, всё же это было лучше, чем ночевать под открытым небом. А на следующий день, когда они поднялись на высокий и голый Седловой перевал, где пронизывающий ветер едва не сбивал их с ног, их перехватил высланный дозорными отряд, заметивший их ещё сутки назад. Признав в Бьяре отца Феллдира, воины закутали продрогшую и вымотанную Малушу в сухой плащ, взяли её на плечи и проводили их в селение. В селении их ждал балаган. Ещё издалека они заметили, что там что-то происходит, потому что слишком много народа было на улице, причём те, кто половчее, торопились занять крыши, столбы и сторожевые вышки. Когда воины вошли в селение, им предстала любопытная картина. По всему селению с проклятиями и топором наперевес носился отец Кетиллёг – рослый, дюжий воин с руками и лицом, покрытыми старыми шрамами и ожогами – а от него со всех ног улепётывал Феллдир. Зрители ухохатывались, подбадривали то одного, то второго, давали советы и делали ставки. - Ингвильд, давай, давай, поднатужься! - Тужиться его дочка по весне будет! - Колдун, идиот, куда прёшь, там тупик! Левее, левее бери! - Ингвильд, мать твою, ты хоть не по грядкам! - Моя капуста! - Мои куры! - Мой забор! - Колдун, сам чинить будешь! - Ингвильд, за яйца по яйцам получишь! - Колдун, назад! - Ничего себе скачет! - Когда за тобой Ингвильд с топором погонится, и не так поскачешь!.. Бьяре нос к носу столкнулся с Эрлиндом, который как раз перебегал улицу, желая занять наблюдательный пост повыше. - Что происходит? – спросил он, хватая его за кожух. - Ба, Бьяре, - расплылся воин в непривычно ехидной и довольной улыбке, - ты вовремя. Сынок-то твой дочку Ингвильда, того, обрюхатил. - Травницу? – Бьяре заметно повеселел. - Ага, травницу. Вот Ингвильд и пытается ему донести, что он был неправ. - А что неправ? Кетиллёг-то евойной уже сколько годков-то? Двадцать три? А она всё в девках ходит. Радоваться надо, что не зря растил. - Так колдун-то! Ингвильд-то надеялся, что за воина она пойдёт. - Воинов на всех девок не хватит, - рассудил Бьяре. – Тем более в её возрасте. Только если вдовец какой, но тут на каждого вдовца девок и баб вдосталь… Дружный радостный рёв возвестил им, что погоня таки закончилась, а судя по тому, что все начали спешно стягиваться на птичий двор одной из ближайших хат, всё закончилось именно там. Бьяре тоже поспешил туда, чтобы не пропустить самого интересного. Работая локтями, он пробился к центру, где увидел Ингвильда, в одной руке сжимающего топор, а другой крепко держащего за шиворот Феллдира. Вид маг имел обречённый. - Терпи, колдун, терпи, - подбодрили его из толпы, - это только детей делать приятно. - Ты как посмел, колдун клятый! - Ингвильд чувствительно встряхнул его. Феллдир хлюпнул носом – то ли в процессе погони он его успел разбить о какой-нибудь забор, то ли отец Кетиллёг уже постарался. Впрочем, нет, если бы его приложил Ингвильд, нос был бы сломан, а так на нём просто виднелись свежие ссадины. Значит, всё же забор. - Ноги поотрубаю! – Ингвильд замахнулся топором. - Эй-эй! - остановил его Мьоллнир. – А в бою я что, на своих закорках его таскать буду? Зрители захохотали. - Тогда руки… - Он колдовать не сможет! – не очень всерьёз испугался Тьярви. - А ты молчи, недомерок колдунский! Ему башку снесу, а потом тебе! - А мне за что? - За длинный язык! - Без головы, - заметил Мьоллнир, - он тем более колдовать не сможет. - Тогда что мне ему рубить? – разозлился Ингвильд. – Ноги нельзя, руки нельзя, голову нельзя! Зрители задумались. - Бороду можешь отрубить, - предложил выход Вестгейр. - А вдруг он без неё детей делать не сможет? – с опасением предположил Тойво. Фенрир похлопал его по плечу: - Дети не бородой делаются, - просветил он его, - а немного другим местом. Я тебе потом скажу, каким. - А вдруг и борода тоже нужна? – упорствовал ученик мага. – Вона, у жрецов бород нет, и детей у них тоже нет. Воины снова задумались. - Не, - решил наконец Йофурр Свенсен, - это у них баб нет, потому и детей нет. - Не, - поддержал его Хюмир, - борода не нужна. Вона, Мьоллнир свою никак не отрастит, а уже троих сострогал. Мьоллнир невольно потрогал рукой свой гладко выбритый подбородок. Борода-то у него росла, но такая жидкая, что её по волосинкам можно было сосчитать. Ходить с такой – это только позорить себя. Вот и приходилось брить её, благо, хоть усы нормально росли. - Хотелку оторву! Феллдир машинально заслонил её руками. Толпа воинов радостно заржала. - Тогда внуков у тебя больше не будет, - просветил его Несбьорн. - Я дочку за нормального воина отдам! - А кто её возьмёт-то, того… - Порченую! – радостно подсказал Йотунн, делая на всякий случай шаг назад, - и с колдовским приплодом. - Счас я тебя как испорчу!.. - Но-но, за дочкой своей не уследил, а я виноват! - Ингвильд, старина, - Бьяре сделал шаг вперёд, - могу я узнать, что тебя не устраивает? Мой сын жениться на твоей дочке не хочет? Феллдир сглотнул и вжал голову в плечи. - Ты, скотина, - взревел Ингвильд, - да твой ублюдок… - Без оскорблений, - возмутился он. – Мой сын рождён в законном браке. - Так вот, твой, который рождён в законном браке, не только посмел моей дочери дитёнка заделать, так ещё имел наглость явиться ко мне просить её руки! - Тогда в чём тогда проблема? Тебя не устраивает размер выкупа? Я думаю, об этом можно договориться. - Меня зять не устраивает! – прорычал Ингвильд. - Слушай, приятель, - Бьяре покровительственно похлопал его по плечу, - ты же меня знаешь? Знаешь. Уважаешь? Отец Кетиллёг прорычал нечто невразумительное, что можно было принять за всё что угодно. - Уважаешь, - сделал вывод в свою пользу Бьяре. – Так мой сын весь в меня! Он не может быть плох ни с какой стороны! Слушатели зааплодировали. - Он колдун! - Так это только плюс. Подвал у тебя протекать не будет, дыма в хате не будет, солонина портиться не будет… - Я за воина её хотел отдать! - Раньше надо было чесаться, приятель, - развёл руками Бьяре. – Что ж ты сейчас спохватился, когда всех воинов разобрали? Вовремя дочку замуж не выдал, а теперь поздно выбирать. Сколько у вас тут неженатых или вдовых воинов? Ингвильд яростно засопел. Он-то прекрасно знал, что самому старшему из неженатых воинов девятнадцать лет, а отдавать дочку за недомерка он не хотел. А вдовых воинов было всего два – Вегрим, овдовевший этой весной и уже успевший на радостях заделать наследников не одной вдовушке, да Гейрвид, который разменял седьмой десяток и вряд ли был в состоянии порадовать его внуками. Год назад он ещё лелеял надежду на Мьоллнира, но прошлой осенью молодой сотник женился на одной из селянок, разом перечеркнув все радужные надежды отца Кетиллёг выдать её достойно замуж. - Шоб у тебя хотелка отсохла! – прорычал он Бьяре. - У меня сын, три дочки и четвёртая на подходе, - просветил он будущего свояка. – Мне это уже не страшно. Ингвильд засопел сильнее, потом рыкнул и поволок не сопротивляющегося Феллдира прочь. Толпа расступилась, кто-то даже ободряюще похлопал колдуна по плечу, едва не схлопотав за это топором. Затащив его к себе в дом, он сердито зыркнул на домашних, так что от его взгляда жена и дочь поспешили отступить в другую комнату, рывком поднял крышку подвала и с удовольствием спустил туда будущего зятя, мстительно захлопнув за ним крышку. - Шоб у тебя… - прорычал он и задумался. Желать и его хотелке отсохнуть – это себе во вред. Как бы он ни бесился, он прекрасно понимал, что это его будущий зять, а у зятя хотелка должна быть в порядке, чтобы внуков ему строгать. Не пальцами же он их будет делать. Провалиться сквозь землю – он уже под землёй. Задавиться – зять ему нужен живым… - Тьфу на вас! – сплюнул он, так и не придумав ничего. – Жена, - рявкнул он, - вина! - Сейчас, конечно, - закивала Кетильгерд, стараясь не смеяться. Она тоже прекрасно понимала, что её муж не столько взбешён, сколько играет роль оскорблённого отца. Небось, не каждый день приходят сваты просить руки дочери… *** В подвале было прохладно, темно и главное – никого. Сверху топал и рычал Ингвильд, слышались мягкие шаги женщин, но к подвалу никто не приближался. Феллдир нащупал нижнюю ступеньку лестницы, присел на неё, перевёл дух, слизнул кровь с верхней губы и потрогал нос, разбитый о стенку чьего-то гумна, и только сейчас понял, что его колотит. Не то что бы он боялся, что разъярённый Ингвильд его в самом деле зарубит – нет, он прекрасно понимал, что погоняет, погрозит, может, съездит пару раз по морде, и на этом членовредительство закончится. Но просить у него руки Кетиллёг оказалось делом… нелёгким. Ингвильд и слушать не хотел, чтобы отдать дочь за колдуна. Тогда и пришлось… признаться… в содеянном. Вернее, когда он уже исчерпал все аргументы, Кетиллёг, поняв, что отец упёрся как баран в ворота, вздохнула, обменялась обречённым взглядом с Феллдиром, с матерью, которая уже была в курсе, ещё раз вздохнула и тихо заметила: «А придётся, папа…» «Что придётся?» - прорычал Ингвильд. «Выдать меня за колдуна…» «Это ещё почему?!» «Ты же не хочешь, чтобы я внука тебе в подоле принесла…» «Что?! Ах… Да ты?.. Он ссильничал тебя?» «Нет! – перепугалась Кетиллёг. – Всё было… добровольно…» «Добровольно?! Да ты!.. Да я тебя… Да я этого проклятого колдуна!..» И он схватился за топор. Остальное жители селения имели удовольствие наблюдать своими глазами… Он встал, протянул руки и сделал несколько шагов вперёд, надеясь упереться в стенку, чтобы прислониться к ней лбом. Руки, однако, коснулись какого-то стеллажа, опасно зазвенели бутылки. Не слишком отдавая себе отчёт, что он делает, Феллдир на ощупь взял первую попавшуюся бутылку, откупорил её и влил в себя полбутылки в один присест. Вытер губы, сел на пол, прислонившись спиной к полке, и закрыл глаза. В бутылке оказалась вишнёвая наливка. От неё побежало по пищеводу и разлилось по желудку приятное тепло, а тело постепенно перестало колотить. От второй половины бутылки накатила приятная расслабленность, маг перевёл дух и только сейчас подумал, а чего он, собственно, сидит в темноте. Маленький светлячок заставил зажмуриться, а в его свете Феллдир рассмотрел достаточно высокий каменный подвал – по крайней мере, он почти не цеплялся макушкой за потолок – вдоль стен которого стояли стеллажи с бутылками вина и наливки, сырами, завёрнутыми в серую вощёную бумагу, висели куски солонины, стояли бочки с солёными огурцами, квашеной капустой, горохом и зерном. А в конце подвала он рассмотрел маленькую крепкую дверь. За ней ожидаемо оказался низкий проход, кое-где укреплённый досками и тонкими стволами деревьев. Проход имел длину где-то в сто шагов и выводил в овраг, узкой полосой протянувшийся за домами. Феллдир осторожно выглянул из-за зарослей малины, посмотрел на размокший склон оврага, на серое низкое небо, на укутанные тучами вершины гор и вернулся в подвал. Там он выбрал себе ещё бутылку наливки, вскрыл, присел на копну соломы в одном из углов и принялся мелкими глотками её пить… *** Семья воина Ингвильда была разбужена ночью странными и пугающими звуками. Кетильгерд испуганно села на кровати, хозяин, даже не проснувшись, схватился за секиру, рывком спрыгнул с кровати, так что доски пола опасно затрещали, и начал яростно озираться. Потусторонние завывания, пробиравшие до мурашек, доносились откуда-то снизу. - Колдун проклятый, - взревел Ингвильд, сообразив, что происходит, - магию свою проклятую творить в моём доме вздумал! - Думается мне, это не магия, - его жена прислушалась к потусторонним завываниям, разбирая знакомый мотив народной песенки. – По-моему, ты… был не совсем прав, когда запер колдуна в подвале. - Что ты хочешь этим сказать? – прорычал он. - Понимаешь, милый, там вино стоит… или, я думаю, уже стояло… На этот раз рёв Ингвильда услышали даже соседи. Воин в одном исподнем выскочил в сени, рывком открыл крышку подвала, наклонился и за шкирку вытащил оттуда пленника, попутно приложив его головой о каменный потолок подвала. Проклятый колдун, гроза всех окрестных жрецов и драконов, с трудом держался на ногах, но при этом не выпускал из рук початую и уже ополовиненную бутыль с вишнёвой наливкой. От него разило за несколько шагов. Несмотря на наливающуюся синевой шишку на лбу, он явно пребывал в отменном настроении и пытался напевать что-то невразумительное. Язык заплетался, слова не удерживались в голове, но мотив узнавался даже в его пьяном мычании. Ингвильд рывком вырвал из его рук бутыль… вернее, попытался, потому что Феллдир держал её крепко и расставаться с ней не собирался. От рывка он не удержался на ногах и завалился вперёд на будущего тестя, свободной рукой обхватив его за шею. - Эх, нордская метель, - пьяно продолжал он, пытаясь отхлебнуть из горлышка, что ему не давал сделать вцепившийся в эту же бутылку Ингвильд, - замело… ик… тропинки… - Отдай бутылку, сволочь! - ревел Ингвильд, пытаясь одновременно избавиться от пьяных объятий будущего зятя и отобрать у него бутылку. Если первое с горем пополам ему ещё удалось, то в бутылку проклятый колдун вцепился мёртвой хваткой. - Шёл напиться и попал я… ик… к троллю на поминки. - Счас я тебе устрою поминки, причём твои собственные! – Ингвильд таки вывернул у него из руки бутылку и с наслаждением съездил ему по скуле. Феллдир покачнулся, но самым волшебным образом устоял на ногах, при этом протягивая обе руки к заветной бутылке. Ингвильд присосался к горлышку и, пока колдун не опомнился, в несколько мощных глотков допил остальное. Феллдир горестно вздохнул и, шатаясь, направился к подвалу. - Куда! – будущий тесть с ноги захлопнул крышку подвала, ухватил колдуна за шиворот и с размаху швырнул его на скамью. – Жена, выдай этому недоумку одеяло, хай тут просыхает! Сколько ты там вылакал, морда ты колдовская, а? Я ж тебе всё припомню! Колдун совместными усилиями был уложен на скамью и завёрнут в одеяло. Ингвильд притащил заодно и верёвку скрутить его, но сердобольная Кетильгерд уговорила мужа не прибегать к столь радикальным мерам и даже сунула под голову слабо сопротивляющемуся колдуну подушку, после чего вся семья попыталась продолжить прерванный сон. Какое-то время казалось, что всё уладилось, колдун вроде как начал похрапывать, Ингвильд расслабился и начал дремать, как его разбудил грохот – Феллдир, как оказалось, свалился со скамейки, но этого факта не оценил, нащупал рукой стоявшую невдалеке метлу, уронил её на пол, сунул себе под голову вместо подушки и принялся храпеть. Опять воцарилась тишина, Ингвильд и Кетильгерд начали проваливаться в дрёму, как их снова разбудило шебуршение со стороны скамейки – колдуну приспичило сходить во двор по неотложному делу. Ингвильд шёпотом пожелал ему провалиться в кротовину, ответом ему был пронзительный мяв кота, на которого колдун по дороге наступил. К пожеланию провалиться в кротовину добавилось пожелание, чтобы им подавились червяки, однако ни того, ни другого к сожалению Ингвильда не произошло, и через некоторое время колдун благополучно вернулся, напевая на этот раз себе под нос: «Ой, мороз, мороз». Как ни странно, он даже сориентировался в обстановке, поднял с пола одеяло и попытался улечься на скамейку, однако то ли в темноте, то ли по пьяни сел на самый её край. Скамейка с грохотом опрокинулась, Феллдир со всего размаху плюхнулся на пол и на какое-то время затих. Ингвильд уже было обрадовался, что скамейка пристукнула его, однако его надеждам не суждено было оправдаться – оценив ситуацию, Феллдир кое-как поднялся на ноги и, шатаясь и придерживаясь за стены, направился к комнатке Кетиллёг, по дороге зацепив стол и повалив табурет всё на того же многострадального кота. - Пушица ты моя, - пьяно пробормотал он, пытаясь сгрести невесту в объятья. - Сомнительный комплимент, - тихо заметила Кетильгерд, которой все происходящее за тонкой стенкой было прекрасно слышно, - хорошо, что драконьим языком не обозвал. - Да как он смеет! – прорычал Ингвильд, порываясь вскочить и броситься защищать честь дочери, пусть и малость запоздало, однако жена удержала его на месте. - По крайней мере, - мудро рассудила она, - там его будет пасти наша дочурка, а мы с тобой будем спать. Потому что если мы вернём его обратно на лавку, думается мне, этой ночью мы не уснём. - Без рук, - шёпотом предупредила суженого Кетиллёг, ловко перехватывая его руки, - просто ложись… Я же сказала – без рук! – до родителей донесся звук шлепка и обиженное мычание. – Сейчас свяжу, - какое-то время доносилась возня, на пол со стены упала связка лука. – Феллдир, люблю я тебя, люблю… Куда полез! – Снова возня, протестующее бормотание. – Вот так, дай я тебя закутаю посильнее… Вот, вот так и лежи… Давай я тебя поцелую, - звук поцелуя. – Нет, руки доставать не надо, - обиженный вздох. – Вот так, спи, - и едва слышно: - Солнышко моё… - Ну вот может же за себя постоять, - с сожалением констатировал Ингвильд, - что ж она, - он с досадой махнул рукой. - Наверно, не хотела, - Кетильгерд поправила подушку и легла. – Скажу тебе по секрету, меня удивляет не то, что это случилось, а что они тянули так долго. Я чего-то подобного ожидала ещё парой лет назад. - Так ты знала! - взревел, правда, шёпотом, её муж. - Конечно, - жена снисходительно посмотрела на него. – Нет, мне никто ничего не говорил, но нужно было только видеть, как они смотрят друг на друга, чтобы понять, что рано или поздно этим всё закончится. - Эх, бабы, - махнул рукой расстроенный до глубины души Ингвильд, - одни беды от вас, - он отвернулся от жены и натянул на плечи одеяло. – Ничего по-человечески сделать не можете!.. *** Утром Феллдир вернулся домой около полудня. Тьярви уже самостоятельно провёл с младшими учениками утреннюю медитацию, Дагню накормила всех завтраком, и ученики засели за задания, выданные Феллдиром накануне. Малуша, вымотанная четырёхдневным переходом по горам под холодным дождём, после завтрака снова задремала, а Бьяре взялся поправлять треснувший порог. Когда Феллдир вошёл, Дагню, первая оценившая его состояние, молча поставила перед ним кружку с рассолом. Маг с благодарностью взглянул на неё и одним махом опрокинул в себя рассол. - Как всё прошло? – с усмешкой поинтересовался Бьяре, так и усаживаясь на пороге и глядя на помятого сына с шишкой на лбу и синяком на скуле. - Не помню, - признался он, зачёрпывая себе ещё рассола. – Последнее, что я помню, это то, что я откупорил бутылку наливки. Ингвильд утром сказал, что я выпил три, но второй и третьей я не помню. И ничего, что я делал ночью, я тоже не помню, - он сжал руками раскалывающуюся голову. - Он тебе хоть налил утром вина опохмелиться? - Налил, иначе я бы не дошёл сюда. И потребовал поросёнка. - За выкуп? - Нет, за выпитую наливку. Насчёт выкупа сказал, что будет с тобой разговаривать… Да, а ты здесь какими судьбами? - Малушу к тебе привёл, - сразу потерял всю весёлость Бьяре. – Мы не можем уже с ней. Этим летом драконы сожгли деревню. Никто не знает за что, просто так, жрецы приходили, искали магических детей, одного забрали. А потом прилетели драконы. А я с двумя старшими дочками тогда в деревне был, насчёт навоза договаривался. Прилетел – и начал всё жечь. Люди-то почти все разбежались, и мы убежали, но после этого Малуше почти каждую ночь снится, что дракон пытается её сжечь. Это бы ладно, но она начинает кидаться камнями… Вот спит, начинает кричать, берёт из ниоткуда камень и кидает его. И так почти каждую ночь. - Этой ночью так было, - подтвердил Тьярви. – Я два раза заворачивал поток, а один раз пришлось его гасить. Феллдир серьёзно глянул на отца, старшего ученика, встал и прошёл в комнату, где на расстеленном на полу тюфяке спала его сестра. И одного взгляда в магическом зрении было достаточно, чтобы понять, что да, магия проснулась, причём не мягко, как у Дагню, а довольно жёстко, как было у него самого. - Проснулась магия, - подтвердил он, присев около неё на корточки и рассматривая голубое плетение ауры. – Есть два варианта, что с этим можно делать. Первое – я могу попробовать свернуть этот процесс, то есть вернуть магию в спящее состояние, но не обещаю, что со временем магия не проснётся снова. Второе, - он глянул на отца, - это учить её контролировать свою магию. - То есть, делать из неё колдунью? – вздохнул Бьяре. - Маг сначала учится контролировать магию, на это уходит несколько лет, и только после этого он начинает изучать заклинания. Но можно не переходить к заклинаниям и остановиться на контроле. - И я так понимаю, это надёжнее? - Да. Бьяре вздохнул, запустил пятерню в бороду. - Я согласен на второе. Майса тоже согласна, потому что измучились мы с ней. Да и Малуша вымоталась вся. Если она согласится стать колдуньей, делай из неё колдунью, ничего не попишешь, раз судьба такая… А порося тебе… Знаю я, где задёшево можно достать порося, но это надо в долину Белого Потока спускаться… А насчёт выкупа за невесту, - он снова усмехнулся, - договоримся.