Священная война

Выдержали они на этот раз девять дней. К вечеру девятого дня Гормлейт снова почувствовала, что у неё начинается жар, а сил не осталось, казалось, даже спуститься вниз. У Хакона снова перестало получаться, но он спокойно, терпеливо и не торопясь повторял «Фус», каждый раз по чуть-чуть меняя интонацию, произношение, тон – как чувствовал сам. У Феллдира «Фус-Ро» получалось почти всегда, правда, много времени нужно было, чтобы перестали болеть горло и грудь после Крика, хотя со временем и не без помощи магии времени на восстановление приходилось затрачивать меньше. – Да, – медленно пророкотал Партурнакс, огромной лапой невесомо касаясь лица Гормлейт, – пора. Вам пора возвращаться вниз. Вершина Глотки Мира не принадлежит лишь Нирну, здесь уже чувствуется дыхание Мира драконов. Поэтому здесь легче постигается Путь Голоса. Но Мир драконов тяжёл для человека, и потому человеку опасно находиться здесь долго. Возвращайтесь в свой мир и приходите летом. Лишь ты, ученик моего учителя, можешь прийти в любое время. Гормлейт села на снег и приложила ко лбу кусок льда. Партурнакс легко дохнул на неё свежим морозным воздухом и положил свою огромную голову на снег. – В драконьем языке, – от его голоса завибрировал даже снег, – каждое последующее слово усиливает предыдущее. Драконы могли нанизывать много Слов на нить творения, тело человека способно связать лишь три Слова – мощь четвёртого Слова убьёт его. Фус-Ро, – связка была произнесена абсолютно правильно, но никак не подействовала. – Какое Слово должно быть третьим? И Гормлейт почему-то сразу вспомнила Вольскигге. Когда драконы сожгли тот город, ей было лишь пять лет, но те события отложились в голове чётко. Она мало помнила своё детство, даже рождение Хакона не сохранилось в памяти, но забыть, как толпа, воодушевлённая отцом, кричит: «Да!», и от этого крика слетают крыши с домов – невозможно. – Да, – выдохнула она. Невидимая и неосязаемая волна рванулась к Партурнаксу и поглотилась им. Гормлейт даже растерялась от неожиданного и совершенно случайного успеха. – Верно, Пришедшая, – пророкотал он, – верно. Да. Толчок. Равновесие усиливает силу, толчок меняет точку равновесия. Он отвернул от них огромную голову: – Фус-Ро-Да! Громадный кусок скалы сорвало вниз как пушинку. – Нам не это надо! – Гормлейт отбросила подтаявший кусок льда, не вставая, однако, со снега. – Нам надо посадить дракона на землю! А мы, наоборот, учимся зачем-то отталкивать его! – Фус-Ро-Да, – спокойно объяснил Феллдир, – самый простой из всех Криков. Всегда и все начинают именно с него. И только научившись азам, переходят к более сложным Словам. – Значит, когда выучим это проклятое Фус-Ро-Да, перейдём к тому, что спустит дракона на землю! Партурнакс положил свою огромную голову на снег, обдав Гормлейт свежим морозным дыханием. – В драконьем языке, – неторопливо пророкотал он, отчего у Гормлейт завибрировали кости, – есть слова со всеми значениями. Со всеми, Пришедшая. Абсолютно со всеми. И Слов со смыслом «спуститься вниз» много. Но ни одно из них человеческое горло не способно произнести. Кин даровала человеку возможность произносить наиболее простые слова, но даровать ему абсолютный слух и абсолютный голос, какие были у драконов, – выше её сил. – Значит, – Гормлейт до скрежета сжала зубы, – мы только и можем, что толкать драконов? – А ещё жечь их, – напомнил Хакон, – и замораживать. А это уже немало. – Пятая Великая раса, – Партурнакс тронул его неосязаемым крылом, обдав серыми каплями своей ауры, – обладает тем, чем не обладала Третья Великая раса. Разумом. У драконов были Знания, но не было разума. Человек лишён Знаний, но ему дарован разум... Где-то внизу сошёл небольшой камнепад. – Разум, – пророкотал Партурнакс, – разум – это главное оружие человека. Не магия, не Голос, не меч, не лук. Разум. И в ваших силах найти решение... *** На пути вниз где-то на середине горы дорогу им преградил свежий обвал, ещё не успевший даже покрыться льдом и снегом. Слева возвышались высокие скалы, справа глубоко вниз уходила пропасть, и пытаться перейти по завалу было рискованно, поэтому Хакону, Феллдиру и Гормлейт пришлось потратить несколько часов, чтобы расчистить проход и посбрасывать камни вниз. В итоге дойти до своей хижины до темноты они не успели и вынуждены были заночевать среди развалин под знакомыми уже плитами, упиравшимися друг в друга и образовывавших подобие шалаша. Сон на этот раз пришёл странным. Хакон привык, что во сне он всегда обнаруживает себя около своей избушки, затерянной среди бескрайних степей, но сейчас вокруг него простирались всё те же развалины, в которых они ночевали. Только вместо руин вокруг возвышались большие здания, сложенные из огромных каменных блоков и украшенные вычурной резьбой. Хакон прошёлся вдоль широкой улицы и обнаружил себя на круглой площади, в центре которой стоял массивный стол, вытесанный из единого куска камня. Вся его поверхность была покрыта такой же резьбой, как и окружающие здания. А посередине стола лежал большой свиток из неизвестного материала, намотанный на изукрашенную драгоценными камнями тубу. И от свитка несло силой, могуществом и властью, ещё более мощными, чем от Хранителя... Утром погода испортилась: ветер, завывавший всю ночь, к утру не улёгся, нёс сухие прошлогодние листья, гнул деревья и ломал на них ветки. И вдобавок на гору наползли низкие плотные тучи и разразились сильным дождём. Путники, кутавшиеся в кожаные плащи, прошлись по развалинам там, где во сне Хакона была дорога, и действительно нашли огромный стол, на котором могла поместиться небольших размеров селянская хата. Точнее, столом это было когда-то давно, сейчас на его месте валялись лишь разного размера обломки, в которых, однако, ещё можно было угадать очертания стола. А на том месте, где во сне лежал свиток, сидел мокрый нахохлившийся ворон. Стоило путникам приблизиться к нему, как он глянул на них неожиданно ярким синим взглядом, взмахнул крыльями, тяжело поднялся в воздух и исчез в плотном сером тумане. – То, что ты видел во сне, это был Старший Свиток? – спросил Феллдир, рассматривая стол в магическом зрении. Он подсвечивал серым, как и все окрестные руины, серый свет становился несколько более насыщенным в углублениях. И путь улетевшего ворона был отмечен быстро рассеивающимся серебристым шлейфом. – Да, – Хакон поправил мокрую повязку на глазу. Когда-то эти развалины были храмовым комплексом. Когда-то здесь лежал Старший Свиток. Только с тех пор прошли сотни, если не тысячи лет... А на спуске они сбились с тропы. Заблудиться у подножия особо опасно не было – да, брести вниз в тумане, под дождём и по бездорожью, цепляясь за скалы и скользя на мокрых камнях и грязи, было неудобно, но здесь уже не было непроходимых гряд или пропастей, так что путники через несколько часов выбрались из тучи, сориентировались и двинулись в сторону хижины. Но не прошли они и версты, как Феллдиру показалось, что он уловил отголоски магии. Местность вокруг была сильно пересечённая, леса сменялись курумниками, многочисленные каменистые русла ручьёв были полны воды, вода же промывала и овраги, подмывала деревья, отчего те со временем накренялись и падали. Магию Феллдир уловил на самом пределе своих чувств, он даже не был уверен, что это действительно была магия, а не разыгравшееся воображение, но проверить стоило. Лагерь на опушке леса первой заметила Гормлейт. До него было далеко, рассмотреть его мешали деревья и холмы, но отголоски магии от него шли. Около часа путникам понадобилось, чтобы по большому кругу обойти его, подыскать относительно удобное для наблюдения место и залечь среди валунов прямо на мокрую от непрекращающегося дождя землю. Лагерь определённо был жреческим. На небольшой ровной полянке стояли четыре шатра, один из которых был увенчан штандартом с изображением дракона, двенадцать ухоженных и рассёдланных коней паслись невдалеке, под небольшим навесом горел костёр. По углам лагеря под косыми струями дождя замерли четыре стражника в жреческих доспехах. В магическом зрении было видно, что лагерь окружает плотная магическая защита. Жреческий отряд в такой глуши... Что они здесь забыли? Партурнакс говорил, что не один только Хакон услышал его Зов, так неужели жрецы тоже услышали его? Или они ищут Старший Свиток? – Мы были беспечны, – нахмурился Хакон. – Не встретили здесь следов людей – и расслабились. К вечеру, когда путники уже были мокрыми насквозь, вернулись жрецы, вернее, насколько они смогли рассмотреть издалека и в постепенно сгущающихся сумерках, жрецов было четверо, и ещё четверо стражников. Феллдир перешёл на магическое зрение, но издалека все ауры сливались в серо-чёрно-багрово-голубое пятно. Ему стало не по себе. Багровые ауры принадлежат стражникам, голубые – младшим жрецам или послушникам. Но серо-чёрные... Старший драконий жрец – и здесь, в этой глуши? Старших драконьих жрецов, как вместилища драконьих душ, и в его бытность в храме старались не подвергать лишним опасностям и не выпускать без надобности из храмов, а в последние годы, когда от рук повстанцев стало гибнуть много жрецов, и вовсе был издан приказ короля-дракона, прямо запрещающий им покидать внутренний периметр храмов. И вот сейчас старший драконий жрец что-то делает здесь, в глуши иварстедских лесов, у подножия Глотки Мира и под охраной всего девяти человек... Где-то завыли волки, нервно дёрнулись кони на выпасе. Стражники в охране сменились, новопришедшие стали в охрану, а из тех, что сдали пост, двое отлили под ближайшее дерево, а двое пошли в лес. Путники переглянулись и, не сговариваясь, скатились с холма и предельно быстро и осторожно, пригибаясь к земле, поспешили в ту сторону. Стражника они нашли только одного: второй уже сделал своё дело и возвращался в лагерь, а один всё ещё сидел, спустив штаны, у поваленного дерева и лениво ковырял ногтем кору. Гормлейт бесшумно подкралась к нему сзади, тюкнула ручкой кинжала по темечку, а когда стражник безвольной куклой свалился прямо в собственную кучу, вместе с Хаконом быстро скрутила его, сунула пленнику в рот кляп, Хакон взвалил его себе на плечи, и они поспешили прочь от жреческого лагеря. Пленник начал подавать признаки жизни где-то через версту. Уже почти стемнело, дождь сыпал мелкой изморосью, в просветах между туч время от времени появлялись звёзды. Ветер ходил по верхушкам деревьев, стряхивая с них холодные капли. Хакон усадил пленника на первое попавшееся сучковатое бревно – штаны его по-прежнему болтались в районе колен – примотал его к дереву, ноги чуть раздвинул и тоже привязал к бревну, и Феллдир подошёл к нему и вытащил кляп изо рта. – Говорить будешь? – без обиняков спросил он. – Или сразу переходить к пыткам? Стражник презрительно посмотрел на них и промолчал. Феллдир достал кинжал и поднёс его к голой промежности пленника. Презрение в его глазах сменилось страхом. – Мы тебя всё равно убьём, – спокойно объяснил Феллдир. – Но ты можешь умереть быстро и относительно безболезненно. А можешь умирать долго... очень долго. И очень больно. Какие пытки жрецы применяют в храмах, ты, я полагаю, знаешь. Я их тоже знаю. За много лет в храме я выучил... много полезных вещей. Говорить будешь? Стражник обречённо кивнул. – Что жрецы здесь ищут? – Не знаю... Правду говорю, не знаю. Нам не говорили, мы не спрашивали. Сказали охранять, мы и охраняем. Его голос был низким, но каким-то надтреснутым, а речь – не очень внятной. Причина этого стала ясна, когда стражник облизнул губы – части языка у него не было. – Из какого вы храма? – Из Бромьунара. – Сколько жрецов с вами? – Четыре. Три младших и один старший. – Кто старший? – Йолмир. По телу прошла неприятная волна. И неожиданным был этот ответ, и единственно ожидаемым. Только Йолмир, величайший маг среди жрецов, мог позволить себе нарушить приказ короля-дракона и покинуть не то что внутренний периметр храма, но и сам храм. – Куда вы направлялись? – На Глотку Мира. Йолмир говорил, на неё подняться надо. Зачем – не знаю. – То есть те, кого днём не было в лагере, ходили на Глотку Мира? – Ходили искать тропу. Но не нашли. Туча низко лежит, ничего не видно. – Когда вы сюда пришли? – Три дня назад. – И за эти три дня не нашли тропы? – Где там её найдёшь, – угрюмо бросил стражник. – Три дня дождь льёт. В тумане и за десять шагов не видно. А выйдешь из леса, ветер сдувает. Был я там, сам видел. Даже если найдут они тропу – выше ветер снесёт. Феллдир, Хакон и Гормлейт переглянулись. Они тропу нашли за полдня. И никакой ветер их не сдувал. – Про Старший Свиток Йолмир говорил? – спросил Феллдир. Стражник подумал и помотал головой. Феллдир кивнул, и Гормлейт вынула из ножен меч. – Будь милосердна к тебе Кин, – серьёзно напутствовал стражника Хакон, и Гормлейт одним сильным чётким ударом снесла стражнику голову. Они раздели труп догола, похоронили в неглубокой ямке среди корней деревьев, накидав сверху камней и сучьев. Кинжал Хакон забрал себе, а одежду и кожаный доспех они связали в плотный узел, унесли за полверсты и закопали на берегу ручья. – Надо уходить, – сказал Феллдир. Йолмир – это Йолмир. С ним лучше не пересекаться. Йолмир вполне может найти и могилу стражника, и их хижину. – Когда мы ходили на Глотку Мира, – заметила Гормлейт, – у нас не было ветра. – Потому что нас вели, – серьёзно глянул на неё Хакон. – Хранитель знал, что мы идём, и позволил пройти. – Думаешь, – посмотрел на него Феллдир, – Йолмиру он не позволит пройти? – Кто знает, – он пожал плечами. – Но сейчас на Глотку мира Хранитель его не пускает. Я думаю, и с тропы мы сбились не просто так. Нас охраняли от жрецов и увели в сторону. Ветер раскачивал верхушки деревьев, лил дождь, всё вокруг тонуло в темноте, едва разгоняемой белым светом Секунды, еле пробивающимся сквозь тучи. Трое путников принялись по каменистому ложу ручья спускаться с плато. Феллдир в последний раз оглянулся на Глотку Мира, заснеженная вершина которой ещё была видна над деревьями. Словно бы там, на развалинах древних храмов, построенных ещё до появления в этом мире людей, остался его дом. Дом, где можно спрятаться от всех невзгод и от самого себя, почувствовать единение с чем-то могущественным и родным... Из Предела не находишься сюда часто, а две седмицы в год – это слишком мало, чтобы постичь путь Голоса. Фус-Ро-Да – это самый простой Крик из всех, он наиболее близок к человеческому произношению и восприятию, остальные сложнее. Если они будут ходить сюда два раза в год, на постижение трёх-четырёх Криков у них уйдут годы. А они не могут столько ждать. – Хакон, – позвал Феллдир, на ощупь переступая поваленное бревно, – тинг позволит нам поселиться здесь? Забрать Кетиллёг, детей, учеников, оставив в селении только Тьярви для магической защиты, поставить здесь маленький хутор. И жить в глубине иварстедских лесов, у подножия Глотки Мира... У подножия дома... Хакон ответил, лишь когда они прошли версту. Дождь уменьшился, из разрыва туч блеснул луч Секунды. – Да, – он поднял голову, чтобы посмотреть на этот луч, – тинг позволит.