Священная война

(Десять лет спустя). Огонь в каменной чаше отбрасывал красные отблески, отчего на серых каменных стенах коридора плясали бесформенные тени. В коридоре было холодно, впрочем, как и во всём подземном храме драконов – здесь не становилось теплее даже в период короткого скайримского лета; на поверхности люди ходили босиком и в холщовых рубахах, греясь в лучах низкого солнца, а в храме без тёплого шерстяного плаща холод и сырость пробирали до костей. И не помогали ни каменные жаровни, ни драконьи заклинания. Но такова участь всех послушников и младших жрецов, старшие же жрецы после посвящения, когда сам Алдуин вынимал из неофита его слабую человеческую душу и вдыхал могучую драконью, становились нечувствительными к холоду, голоду и низким человеческим эмоциям. Нет, несовершенное человеческое тело нуждалось в тепле, пище и сне, но эти унизительные потребности не имели более власти над душой, которая теперь принадлежала драконам, и адепт отныне мог всецело посвятить себя высшей магии драконов, совершенствуясь в ней и не пребывая более в рабстве собственной плоти… Феллдир, младший жрец храма в Фолгунтуре, поставил каменную жаровню, которую он нёс, на каменный стол и подышал на руки, согревая окоченевшие пальцы, потом подержал их над чашей, чувствуя, как живительное тепло согревает их и возвращает им гибкость. Жрец с хрустом размял шею и невольно ухватился за поясницу – уже год, как его начали преследовать боли в спине, что было совсем не редкостью среди младших жрецов. Лечили их припарками, реже – магией, но в основном рекомендовали не идти на рабском поводу у тела и сосредоточиться на изучении магии, дабы приблизить день своего посвящения в высшие жрецы, когда никакие болячки тела уже не будут препятствовать постижению Знаний. И Феллдиру оставалось всего три месяца до того, как исполнится ровно десять лет, как он верой и правдой служит драконам и драконьим жрецам, и он пройдёт своё посвящение, став отныне не человеком с его слабой и никчемной натурой, а драконом, дабы войти в число тех, кто правит этим миром! Феллдир взял чашу, степенно преодолел остаток пути по коридору, ногой толкнул тяжёлую каменную дверь и оказался в лаборатории, где на нескольких каменных постаментах лежали тела людей, над которыми послушники проводили опыты и постигали основы некромантии. В воздухе стоял запах разлагающейся плоти, но Феллдир заставил себя не поморщиться, не убыстряя шага преодолел лабораторию, презрительным кивком ответив на подобострастные поклоны послушников, вышел в противоположную дверь. За ней начинались рабочие покои верховного жреца Арбруника. Сам жрец, высокий, сухопарый, с жёлтой пергаментной кожей и уже седеющими висками, восседал на высоком ритуальном кресле и был погружён в чтение свитка. Феллдир вошёл, поставил жаровню на специальный придверной столик и пал ниц. Верховный жрец Арбруник закончил чтение свитка с донесением и только после того, как отдал его живо подбежавшему прислужнику, соизволил обратить внимание на Феллдира, до сих пор растянувшегося на полу в почтительном поклоне. - Встань, - скрипучим, но от этого не менее глубоким и звучным голосом велел жрец. Феллдир живо вскочил на ноги, сделал два шага вперёд и склонился в земном поклоне, затем сложил руки на животе и замер. - У меня есть тебе задание, - Арбруник вытащил из кучи пергаментов один, перевязанный простой волосяной верёвочкой, развязал её и развернул лист. – Мои осведомители доносят, что в деревне Морфал в семье Хильмара Кривой Нос у одного из его сыновей проявился магический дар. Ты должен съездить и проверить это. Если это так, ты должен изъять ребёнка и доставить мне. Ежели норды окажут сопротивление, - Арбруник презрительно скривился, - все члены семьи должны быть взяты под стражу, доставлены сюда и преданы мучительной казни, магический ребёнок же должен быть привезён сюда… Впрочем, что я тебе объясняю, ты и сам это знаешь. Не впервой, чай. Феллдир склонился в почтительном поклоне. Подобные задания не были для него внове, примерно дважды или даже трижды в год его посылали привезти нордских детей, у которых проявился магический дар, в драконий храм. И только один раз семья рассталась с ребёнком добровольно, даже порадовавшись, что одним голодным ртом в семье станет меньше, четыре раза глава семейства сам убивал своего ребёнка, чтобы он не достался жрецам, а в остальных случаях семья, а то и всё поселение, оказывали представителям власти ожесточённое сопротивление. После чего, если восстало только одно семейство, появлялись драконьи стражники, хватали всех членов семьи, вплоть до грудных детей, сопровождали в ближайший город и предавали мучительной казни на медленном огне. Если же сопротивление оказывало всё поселение, то верховный жрец Арбруник вызывал драконов и те уничтожали селение, спалив его дотла. Один раз, когда он впервые поехал по такому заданию, и когда семья отказалась выдать ему дитя, Феллдир, которому так хотелось выслужиться перед Арбруником и заслужить его уважение, пришёл в ярость и самолично уничтожил всю семью, пощадив лишь магическую девчонку. Как был зол Арбруник, долго потом распекавший Феллдира, что он негодный жрец, раз позволяет мимолётным эмоциям брать над собой верх, из-за чего четверо человек получили лёгкую смерть от заклинаний молний, а не мучительную на огне… С тех пор Феллдир твёрдо усвоил урок и более не позволял мятежникам умереть легко, за что через два года после того инцидента был признан достойным и переведён из послушников в младшие жрецы. - Господин, - Феллдир склонился в глубоком поклоне и принял из рук верховного жреца свиток, - можете на меня положиться. Всё будет сделано лучшим образом. - Знаю, знаю, - холодно отмахнулся жрец. – А теперь – иди! *** Пустынная дорога петляла среди болот и холмов, поросших желтоватой травой, северное солнце стояло невысоко в небе, лёгкий ветерок приятно обдувал тело, запахи гнили и сырости, нестерпимые в самый солнцепёк, сейчас не вызывали мути и желания зажать нос и рот. В зарослях осоки и камыша изредка квакали лягушки, крякали утки, плескалась в мутных озерцах рыбёшка, порхали в чахлых кустарниках птицы. Иногда прошуршит в траве в поисках добычи корус, да высунется гигантский паук, смерит безучастным взглядом одинокую кавалькаду из шести всадников, и спрячется обратно. Феллдир, сопровождаемый пятью стражниками, покачивался в седле, прикрыв глаза и подрёмывая, разомлев от тепла и свежего воздуха. Даже поясница, согретая солнышком, перестала болеть, и только когда впереди показался Морфал, Феллдир не без сожаления распрямился, украдкой потёр глаза, зевнул и принял грозный и надменный вид, приличествовавший драконьему жрецу, стражники тоже подобрались, проверили, легко ли выходит из ножен оружие. Жрец привстал на стременах, всматриваясь в жалкую деревушку впереди. Деревня была крупной, домов на пятьдесят, но грязной и нищей. Покосившиеся гнилые дома на таких же гнилых сваях, грязные, мокрые и разбитые улочки, горы мусора во дворах, одинокая тощая и облезлая курица, роющаяся в отбросах и – тишина. Феллдир даже не сразу понял, что не так и что его насторожило в этой разомлевшей на солнце деревне, а потом сообразил – нигде не было ни одного человека. Ни одного, деревня будто вымерла. Феллдир мигом сбросил с себя остатки дремоты, сконцентрировался, перебросил поводья в правую руку, а на левую вызвал заклинание молнии. Нужный ему дом стоял на пересечении двух улиц. Жрец перешёл на магическое зрение и увидел на одном из домов слабый голубоватый магический фон, значит, в этом доме жил маг, причём неслабый маг. Феллдир даже удивился, как такой сильный фон заметили только сейчас, но не стал над этим задумываться, спешился, сделав знак стражникам сделать то же, поманил двоих из них за собой, толкнул ветхую калитку, сорвав этим её с петель, и вошёл в грязный двор. Во дворе справа возвышалась куча торфяных брикетов для топлива, слева, у стены дома, под дырявым дощатым навесом были сложены сучья для растопки, тонким слоем сохла недавно выкопанная картошка, на покосившемся заборе висел глиняный горшок, весь в сколах, а на полуразваленной тачке грелась на солнце тощая белая кошка, которая и ухом не повела, когда мимо неё прошествовали трое чужаков. Феллдир открыл дверь, которая протяжно заскрипела, наклонился, чтобы не стукнуться головой о низкую притолоку, и вошёл в дом. Он оказался в просторном помещении, единственном, из которого состоял дом. Посреди горницы был выложен круглый очаг с горкой давно прогоревшей золы, у одной из стен стояла широкая, грубо сколоченная кровать, а рядом были брошены несколько дырявых соломенных тюфяков. К другой стене притулился колченогий стол и такие же стулья, на чёрных от копоти стенах висело несколько полок с нехитрой и давно не мытой селянской утварью, а на сундуке напротив входа сидел тощий белобрысый мальчишка лет пяти и испуганно смотрел на вошедшего жреца. Судя по исходящим от него несформированным волнам магии, это и был тот магический ребёнок, о котором говорил ему верховный жрец Арбруник. Видно, родители его бежали, убоявшись встречи с драконьим жрецом, а его бросили. Что ж, оно и к лучшему. Феллдир сделал шаг к мальчишке, как услышал свист. Он машинально выставил вокруг себя магический щит и отпрыгнул в сторону. Немедленная реакция спасла его – мимо него просвистела стрела и впилась в стену, сбросив с полки и расколотив один из горшков. Стражники мгновенно выхватили оружие, однако один из них так и не успел им воспользоваться – вторая стрела прошила ему горло. Стражник захрипел, выпустил меч, схватился за горло, пытаясь остановить бьющую фонтаном кровь, и осел на землю. Феллдир метнул в сторону стрелка, прятавшегося, как теперь выяснилось, за кроватью, молнию. Стрелок увернулся, Феллдир тут же сместился в сторону, выпустил молнию теперь уже из обеих рук, что отбросило стрелка к стене и разломало его дрянной лук на несколько кусков, в два прыжка подскочил к сундуку, сгрёб в охапку завизжавшего мальчишку и метнулся к выходу, только сейчас обнаружив, что проход ему перекрыли двое дюжих нордов, вооружённых короткими мечами. Мальчишка верещал, извивался, пытался царапаться и кусаться. Феллдир на мгновение заколебался, что сделать сначала – утихомирить мальчишку или разобраться с нордами. В это время второй стражник бросился к нордам и профессиональным движением вспорол одному из них живот. Тот даже не пикнул и всадил свой меч ему в глаз. Стражник взвыл нечеловеческим голосом, что подстегнуло Феллдира – сжав мальца покрепче подмышкой, он выстрелил в нордов тучей сосулек на силовой волне, сметя их этим с дороги и отбросив на несколько шагов назад, а пока один из них, который не был ранен в живот, поднимался, Феллдир выскочил во двор и понял, что его дело плохо – его мгновенно окружили пятеро вооружённых нордов. Увернувшись от обрушившейся на него дубинки, Феллдир силовой волной снёс оказавшуюся у него на пути грязную нордку и выскочил из оцепления. Мгновенно, пока нападавшие не успели сориентироваться и перегруппироваться, он рванул к калитке, поскользнувшись в грязи и едва устояв на ногах. Он успел опередить своих преследователей, но когда он выскочил за калитку, зацепившись мальчишкой за косяк, отчего тот взвыл ещё сильнее, но на несколько мгновений перестал дёргаться, он почувствовал, как его голова внезапно взорвалась болью, а шея хрустнула. Дальше тело действовало на автомате – он развернулся, что спасло его от второго удара дубиной по затылку, тучей сосулек снёс притаившуюся у калитки нордку, которую он не заметил, когда выскочил, и изо всех сил побежал к своим лошадям. Перед глазами плыло и двоилось, во рту стоял противный привкус рвоты – Феллдир и не заметил, когда его вырвало. Когда он добежал, его спину обожгло болью, что немного привело его в чувство, и он осознал, что трое стражников, оставшихся ждать его у лошадей, лежат, прошитые стрелами, трёх или четырёх лошадей уже нет, и только его серый мерин ржёт и встаёт на дыбы, противясь попыткам смуглого норда ухватить его под уздцы и увести. Феллдир ногой ударил конокрада чуть ниже живота, едва не потеряв при этом равновесие, зашвырнул мальчишку в седло, вскочил сам, схватился за гриву, потому что времени ловить поводья не было, ударил его пятками под бока и выкрикнул: - Домой! Умный мерин заржал, лягнул так и не успевшего оклематься конокрада, развернулся и взял с места в галоп. Феллдир, которого мутило и у которого каждый толчок отзывался в голове дикой и мучительной болью, отпустил гриву и вцепился в луку седла, потому что не был уверен, что сможет усидеть в таком состоянии. Мальчишка пришёл в себя, начал было брыкаться, на что Феллдир с мстительным наслаждением угостил его заклинанием паралича, и тот обмяк и затих. Мимо просвистела стрела, чиркнув его по руке. Спину продолжало жечь. Феллдир, пригнувшись к шее лошади и собственным телом придавив мальчишку, чтобы тот не свалился на землю, вторую руку забросил себе за спину и нащупал торчавшую там стрелу. Сжав зубы, он дёрнул её, выдернув с куском мяса. Мерин незаметно перешёл с галопа в карьер, трясти стало меньше, и Феллдир, преодолевая раскалывающуюся головную боль и позывы к рвоте, забормотал заклинание остановления крови и заживления ран. Стрела к счастью вошла неглубоко, прошла ниже лёгкого и не задела внутренних органов. Остановив кровь, Феллдир почувствовал себя совершенно измотанным. Дорога петляла между болот и холмов, мерин шёл уверенным карьером, не сбавляя скорости даже на поворотах, так что можно было надеяться, что такими темпами к вечеру они доберутся до Фолгунтура. Феллдир попробовал было на скаку полечить голову, но быстро отбросил эти попытки – сотрясение мозга вообще слабо поддаётся лечению магией, а уж заниматься этим, с трудом держась в седле, с раскалывающейся головой и с пленником, которого периодически приходилось успокаивать заклинанием паралича, оказалось и вовсе невозможным. Максимум, что пришлось ему по силам – это создать вокруг головы полог холода, который хоть как-то смягчал боль и приносил некоторое облегчение. Когда солнце стало заметно клониться к западу, а по земле протянулись длинные тени и потянуло холодом, впереди показался мрачный и серый Фолгунтур. Измученный Феллдир вглядывался в его плывущие очертания, не в силах поверить, что это не мираж, вызванный болотными миазмами и сотрясением мозга – его и так уже начали преследовать странные галлюцинации и видения. Во рту было сухо, губы спёклись, мучительно хотелось пить, но Феллдир не рисковал останавливать коня, чтобы спешиться и попить из грязной лужицы – не потому, что он боялся заболеть после этого животом, а потому, что был уверен, что не сможет после этого взобраться обратно в седло. Мерин иногда переходил на шаг, иногда жадно пил из луж, потом опять без всяких понуканий шёл и снова поднимался в галоп. Тяжело дыша и роняя хлопья пены, мерин ворвался в ворота Фолгунтура практически перед самым их закрытием на ночь, промчался по его узким улицам; Феллдир проигнорировал проклятия и крики людей, которых копыта коня сбили с ног и покалечили, у порога храма драконов с помощью подбежавших прислужников спешился, чувствуя, как одеревенело и болит всё тело, сам стащил с седла бесчувственного мальчишку, сам доволок его до покоев верховного жреца и пал перед ним ниц. Верховный жрец Арбруник резко поднялся с кресла, глядя на распростёртого перед ним Феллдира со смесью гнева и брезгливости. - Младший жрец Феллдир, - сурово потребовал он, - изволь объяснить своё неподобающее появление здесь! - О великий, - с трудом ворочая языком, пролепетал Феллдир, чувствуя, что позорно проваливается в обморок. – Я выполнил твой приказ, я доставил тебе магического ребёнка… Вели сжечь Морфал за нападение на твоего слугу…