Священная война

Мутило страшно, любое движение головой вызывало тошноту, хотя желудок уже давно был пуст. Перед глазами не то что двоилось – множилось, одних огоньков от свечи Феллдир насчитал не менее десятка, притом что на столике в изголовье его кровати стояла только одна. Перед глазами плыли размазанные, рваные видения, отрывки не то каких-то воспоминаний, не то просто галлюцинации, навеянные больным мозгом. Серые скалы, поросшие болотно-зелёным мхом и грубым лишайником, и гнёзда с птичьими яйцами в расщелинах… Каменистое, с тонким почвенным слоем поле, по которому с трудом волочёт плуг старая костистая кобыла… Полянка в лесу, залитая жарким солнечным светом и поросшая голубым горноцветом … Страшно мёрзли руки и ноги, а по спине катился пот; этим потом уже пропиталось тонкое колючее шерстяное одеяло, и Феллдир напрасно в полубреду дёргал его, пытаясь найти клочок посуше, он лишь сбивал одеяло в ком, под которым уже не помещались ноги. Хотелось пить, от жажды, казалось, слиплась гортань, губы растрескались и язык высох; время от времени около его лежанки появлялась какая-то расплывчатая фигура, подносила к губам чашу с водой, Феллдир жадно пил, давясь ею и проливая на себя, но фигура исчезала, и жажда возвращалась снова. Потом начали болеть желудок и спина, Феллдир пытался менять положение, повернуться хотя бы на бок, но потом всё равно обнаруживал себя лежащим на спине. Иногда он забывался в короткой беспокойной полудрёме, и на него снова начинали накатывать мучительные видения. Женщина в рваном переднике месит в кадушке тесто, а за её юбку держится крохотная голенькая девочка, едва ещё умеющая ходить… Девочка постарше ревёт, размазывая по чумазому лицу слёзы, потому что зацепилась и порвала свой браслетик из ракушек и желудей… Куры, купающиеся в пыли… Могучий бородатый мужчина в штанах и с голым торсом огромным топором рубит дрова… Женщина и мужчина копают картошку, четыре девочки убирают ботву и одновременно играют в догонялки, а он сам относит собранную картошку под навес сушиться… Потом наступило какое-то просветление. Спина болела и затекла, желудок крутило от длительного голода – наверно, именно нестерпимая боль привела его ненадолго в чувство. Голова болела постоянно, тупо и тягуче, на неё он уже почти не обращал внимания. Феллдир с трудом сел, какое-то время сидел, покачиваясь со стороны в сторону; комната по-прежнему плыла и предметы множились. Немного привыкнув к сидячему положению, Феллдир осторожно, без резких движений, периодически отдыхая, распутал своё одеяло, местами сырое от пота, местами уже высохшее и ставшее твёрдым, а затем, тяжело опёршись рукой о стол, потянулся за чашей с водой. Рука ухватила пустоту. Он отдышался, попытался сфокусировать взгляд. Бесполезно. Тогда он осторожно провёл рукой по столу, нащупал чашу, к счастью, полную, подавил в себе порыв мгновенно жадно припасть к ней, пододвинул её ближе к краю стола, сел устойчивей, снова отдышался, и только после этого предельно осторожно взял в руку чашу, опираясь другой рукой о кровать, и едва ли не в один присест выпил её. Легче не стало, но жажда на какое-то время – очень недолгое, он знал – приутихла. Феллдир осторожно развернулся и лёг на живот, обхватив руками слежавшуюся соломенную подушку и подтянув к животу левое колено. Поясница ответила на это резкой болью, Феллдир поморщился, поёрзал немного, нашёл позу, где боль была не такой острой, и закрыл глаза. Сотрясение мозга не лечится, никак, его можно только смягчить, но столь сложный раздел магии исцеления Феллдир постичь так и не сумел. У него вообще, при общем немалом уровне маны и хороших способностях к магии, не оказалось склонности к какой-то одной ветви магии. Ему одинаково средне подчинялись все стихии и одинаково давались и боевые заклинания, и исцеление, и вызов, и иллюзии. Давались неплохо, он был одним из лучших учеников жрецов, но исключительно за счёт настойчивости и усидчивости, а не за счёт талантов, которыми могли похвастаться почти все остальные ученики. И потому рассчитывать сейчас, что ему, в его-то состоянии, удастся хоть как-то облегчить себе боль, было наивно, но Феллдир был рад сейчас малейшему облегчению, пусть даже за счёт неравноценных затрат сил… … Женщина с заскорузлыми от постоянной работы руками прядёт кудель, качает люльку и напевает незатейливую колыбельную… Девочка при свете лучины старательно, высунув кончик языка, ставит латку на свою юбку… Мужчина наматывает кожаные ремешки на лук… Косой осенний дождь, убранные поле и огород, поникшие под дождём трава и кусты… Первый снег ложится на чуть прихваченную морозом землю, три полуодетые девочки с радостным визгом носятся по двору и играют в снежки под рёв четвёртой, младшей из девочек, которую мать не выпустила на улицу… Сконцентрировать энергию в руках, направить поток к голове, плавно, медленно, не торопясь, чтобы не сбиться. В голове аккуратно обмыть ею воспалённый мозг… Голова взрывается болью, концентрация теряется, магический поток рассеивается и обжигает нервы… … Весна, разбухшая и напоенная талым снегом земля, запахи земли, травы и солнца упоительно кружат голову, и он бежит, увязая босыми ногами по щиколотку в грязи и скользя, раскинув руки, навстречу тёплому ветру и вешнему солнцу… Молоденькая нордка, только-только начинающая превращаться в девушку, застенчиво смотрит на него из-под светлых ресниц, а пушистые русые волосы с лучах солнца создают вокруг её головы словно бы светящийся ореол… Грязная деревенская улица, скорбная похоронная процессия, плачущая девушка у него на плече; он обнимает её, утешает, гладит по плечам и спине, а внутри, где-то внизу живота, просыпается доселе неведомое сладостное чувство… Сконцентрироваться… Нет, не в руках, а в сердце, так тоже должно получиться, направить к голове… Слепящая боль – и магия расплёскивается, словно разбиваясь о невидимую стену… … Зима, он и могучий норд запрягают худосочную лошадку, чтобы ехать в лес за дровами, колючий ветер задувает под слабо греющий армяк, снег проникает в дырявые сапоги, но он не морщится и никак не показывает того, что ему холодно, потому что он норд и мужчина, а мужчинам не пристало ныть… Олень, разрывающий копытом снег в поисках травы, и он, затаившись в кустах, с колотящимся сердцем и луком наизготовку, старательно целится в него, предвкушая, как обрадуются родители и сёстры, когда он им в эту голодную зиму притащит столько мяса… Сконцентрироваться, предельно осторожно направить поток магии от сердца к голове, и не по всему мозгу, а в центр его… Боль, так что он не может сдержать стона, голова, кажется, разрывается на мелкие кусочки. Кто-то бьёт его по лицу, в рот льётся вода… … Он сидит под деревом и, воя, царапает землю, так что раздирает до крови пальцы, а по главной деревенской улице идёт свадебная процессия, и в вышитом свадебном сарафане – она, русоволосая нордка с заметно округлившимся животом, улыбающаяся и прячущая смущённую улыбку в букете полевых цветов, под руку с наглым и самоуверенным первым парнем на деревне… А он сейчас в отчаянии до крови царапает землю и свои ноги, а между пальцев проскакивают разряды молний… Сконцентрировать магию в голове. Так никто не делает, это больно и опасно, но ему, кажется, больнее уже быть не может… Голова, больной воспалённый мозг, в его центре – крошечный слабенький огонёк магии. Ничего. Чуть усилить огонёк. Отторжения нет. Увеличить, ещё увеличить… Мозг окутывает приятная прохлада, смягчающая боль. Феллдир едва не застонал, на этот раз от наслаждения, вздохнул глубже. Ещё увеличить, усилить магическое плетение, расширить и замкнуть… Мир взрывается осколками конвульсивной боли, глаза ослепляет нестерпимый свет… … Хутор с добротным частоколом вокруг… Разбитая дорога, по которой можно проехать только в летнюю сушь и зимние морозы… Копошащиеся в траве куры и грязно-белый волкодав, внимательно сторожащий их от ястребов… Берёза со сломанной нижней веткой – на ней сестрички устроили качели, а он, Феллдир, как-то решил тоже покататься на них, и ветка не выдержала его веса… Почерневшая от времени массивная деревянная скамья перед старым кострищем, в котором они каждой осенью пекли в углях картошку… Маленькая Минне, баюкающая тряпичную куклу, которую ей сшила Силье… Минне… Ида… Эльсе… Силье… Размокшая от дождей земля, пожелтевшая и частично облетевшая листва, пожухлая трава… Силье, самая старшая из сестричек, лежащая на этой траве с перерезанным горлом, и драконий стражник, заносящий меч над Эльсе… И он, Феллдир, с криком: «Нет!» бросающийся к этому стражнику и, сам не зная как, испепеляющий его на месте молнией… И страшный, отчаянный взгляд бородатого норда, увидевшего это дарование магии, и его дрогнувшие губы, когда он прошептал лишь одно слово: «Сын»… Сын… Сын… - Сын… - Что ты сказал? Феллдир с трудом разлепил веки. Предметы уже не множились и приобрели чёткость, голова почти не болела, а около его лежанки в его крохотной келье стоял верховный жрец Арбруник. - Повтори, что ты сказал! – гневно потребовал он. Феллдир медленно сел, спустил ноги с кровати, протёр гноящиеся глаза и посмотрел на стоявшего напротив него Арбруника… … Вольскигге… Эшафот… Перепуганные и зарёванные Минне и Эльсе, убитые горем мать и отец… И словно пелена, спадающая с глаз… - Ты… - Феллдир с трудом ворочал сухим распухшим языком. – Ты… Это ты убил мою семью… - Brand flöde[3]! – нервно выкрикнул верховный жрец, выбросив руку вперёд по направлению к так неудачно прозревшему младшему жрецу. В лежанку ударил поток огня, а Феллдир, которого внезапно захлестнула неудержимая ярость, инстинктивно увернулся от него и в мгновение ока оказался рядом с верховным жрецом. По телу сама заструилась магия, с рук сорвались молнии, и прежде чем Арбруник успел осознать происходящее, его тело, обуглившееся и скрюченное, упало на грязный пол бесформенной дымящейся массой. Как и тогда, десять лет назад, тот драконий стражник… Тяжело дыша, Феллдир опустил руки, пошатнулся, опёрся о стену и некоторое время – он даже примерно не представлял, сколько – тупо смотрел на то, что раньше было верховным жрецом Арбруником. Он убил. Он убил того, кого десять лет считал своим благодетелем, кого боялся и перед кем пресмыкался… Того, кто десять лет назад отдал приказ уничтожить всю его семью… ________________________________________ [3] Заклинание «Поток огня» (со шведского: brand – огонь, flöde – поток).