Священная война

Что теперь делать? Этот вопрос привёл Феллдира в чувство. Он с трудом оторвался от стены, сделал два неуверенных шага и тяжело рухнул на каменную скамью. Сердце колотилось как бешеное – не от страха, нет, страха не было – а от чрезмерного напряжения; кровь прилила к голове и стучала в висках, перед глазами роились чёрные мушки. Он начал было глубоко дышать, затем осознал, что вся его передняя часть тела замёрзла, открыл глаза и не сразу осознал, что лежит на полу – он всё же потерял сознание, причём достаточно давно, так что успел замёрзнуть. Он опёрся руками о пол и сел. Обдумать своё незавидное положение он не успел – дверь в его келью с лёгким скрипом отворилась, и на пороге возник послушник. Он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать – скорее всего, он был послан позвать верховного жреца – но, увидев обуглившийся труп, так и замер с открытым ртом. Феллдир тяжело вздохнул, поднял руку и ударил послушника молнией, тот, сдавленно вскрикнув, в конвульсиях упал на пол. Феллдир с трудом поднялся на ноги, снял со стены ножны с кинжалом, вынул кинжал, подошёл к послушнику и, пока тот не вернул себе способность защищаться, одним движением перерезал ему глотку. Он не знал этого пацанёнка: в лицо видел, но ни его имени, ни с какого он Дома не знал. Может, он тоже, как и Феллдир, был в своё время насильно привезён в храм и лишён памяти, хотя, если он попал сюда в детском возрасте – а в основном в таком и попадали – то его могли обработать и без применения Криков, подчиняющих и блокирующих разум. Ещё один труп на его душе… Впрочем, что страдать – ему и так после смерти прямой путь в Обливион; после того, что он успел натворить за десять лет своего жречества, глупо надеяться на то, что его оставшейся жизни хватит, чтобы это исправить… Заклинание исцеления ненадолго придало сил; он выгреб из нижней шуфлядки комода несколько зелий-стимуляторов, выпил их, наплевав на передозировку и печальные последствия для организма этой передозировки, в последний раз окинул взглядом келью, которая десять лет служила ему домом, и, пошатываясь, вышел в коридор. Некоторое время стоял, держась рукой за стену, пока глаза привыкали к свету факелов, потом повернул направо. Первый встречный – младший жрец по кличке Туча – попался ему, лишь когда он миновал коридор и начал спускаться по винтовой лестнице в подвал, большую часть которого занимали тюремные камеры и пыточные. Туча недовольно спросил, какого даэдра он здесь разгуливает, Феллдир молча сунул руку за отворот робы и, поравнявшись с Тучей, выхватил кинжал и полоснул им жреца по горлу, столкнув тело вниз под лестницу. Магию без необходимости применять не хотелось, потому что магический всплеск почуют находящиеся поблизости маги. Отдышался, вытер кинжал изнаночной стороной робы, снова спрятал его за отворот, обновил исцеляющее заклинание и пошёл дальше. Лестница привела его в просторный каменный подвал, освещаемый редкими магическими лампадками. Прежде всего Феллдир заглянул в стражницкую, где двое стражников резались в кости, а третий спал на соломенном тюфяке в обнимку с пустой бутылкой. Стражники едва обратили на него внимание. Феллдир прошёл к стойке с оружием, выбрал одноручный меч, несколько раз взмахнул им, примериваясь к весу и балансировке, взялся за рукоять обеими руками, в два шага оказался за спиной у одного из стражников, размахнулся и снёс ему голову. Феллдир не ожидал такой остроты лезвия, поэтому потерял равновесие и, чтобы восстановить его, крутанулся вокруг своей оси, выбросил руку вперёд и всадил меч в грудь второго стражника, уже вскочившего и открывшего было рот, чтобы закричать. Стимуляторы начали действовать, сил прибавилось и координация несколько улучшилась. Над третьим стражником Феллдир немного постоял, размышляя, стоит ли убивать и его, и когда он уже решил, что пусть живёт, тот к своему несчастью открыл глаза. Феллдир поднял меч и всадил его ему в сердце. Ещё двоих стражников и одного младшего жреца Феллдир прикончил на входе в низкий коридор, а когда вытирал меч о робу трупа, заметил, как из тёмного угла на него смотрят расширившиеся от ужаса глаза какого-то послушника. Феллдир взял меч наизготовку, шагнул к нему, но тот по-девчачьи завизжал и бросился прочь. Феллдир с левой руки метнул ему в спину молнию, затем мгновенно с этой же руки вогнал ему в основание черепа сосульку, прервав этим его затравленный скулёж и жизнь. Нужные ему камеры, где держали детей, у которых проявился магический дар и которых недавно изъяли из семьи, начинались в конце коридора. Почти все они были пусты, только в двух их них были постояльцы – тощий, одни кожа да кости, грязный подросток с пустым безумным взглядом, и морфальский мальчишка, забившийся в дальний угол, обхвативший колени руками, дрожащий и смотрящий на всех обречённо, отчаянно и по-звериному дико. Феллдир коротким пассом сбил замок, вошёл в камеру, схватил мальчишку за плечо и рывком поставил его на ноги. - Я никуда не пойду! – срывающимся осипшим голосом выкрикнул мальчишка, упёршись ногами в пол. Феллдир зажал ему рот. - Если хочешь жить, - прошипел он ему на ухо, - пойдёшь. Если хочешь служить драконьим жрецам – оставайся. Мальчишка замер и недоверчиво уставился на него. Феллдир молча дёрнул его за руку и потащил за собой. Сразу за камерами начиналась длинная, с крутыми скользкими ступенями лестница наверх, выводящая сначала в казармы, а оттуда к конюшням, расположенным на заднем дворе храма драконов. Перед тем, как выйти из тюрьмы, Феллдир спрятал меч под робу и решительно толкнул дверь. Казарма была полна стражников, навскидку их было человек двадцать, и сражаться с ними со всеми одновременно означало погибнуть очень быстро. Феллдир сжал зубы и, не скрываясь, нагло пошёл мимо рядов коек к выходу, волоча за собой мальчишку. Стражники проводили их кто недоумёнными, кто подозрительными взглядами, но расспрашивать драконьего жреца, а уж тем более пытаться его задержать никто не посмел. Феллдир минул казарму и вышел на улицу в узкий проход, ведущий в конюшне. Его мерин был в своём стойле, вычищенный и накормленный. В конюшне никого не было, к счастью конюхов, так что Феллдир быстро заседлал мерина, вывел его во двор, бросил повод на привязь и заглянул в маленькую комнатку с низким потолком, пристроенную к конюшне. Привратник был там. Феллдир коротким взмахом кинжала отправил его в Обливион, затем схватил перемётные сумки и быстро сгрёб в них первые попавшиеся зелья, свитки и припасы – в привратницкой всегда хранились запасы еды и лекарств на случай, если кому-то приходилось срочно уезжать, чтобы ему не приходилось бегать по храму и долго собираться. Напоследок он снял с привратника подбитый мехом плащ, вернулся во двор, перекинул переметные сумки через спину мерина, привязал их, влез в седло, посадил мальчишку позади себя, велел ему держаться крепко и дал мерину шенкелей, поднимая его с места в галоп и направляя через скотный двор к выходу с территории храма. Под копытами коня захлопали крыльями и истошно закудахтали куры, от него торопливо, посылая ему вслед проклятья, разбегались скотники. Феллдир вырвался на городскую площадь и с криком: «Посторонись!» погнал мерина к городским воротам. Редкие прохожие шарахались от летящего в галопе коня, жались к стенам и слали ему вслед пожелания провалиться в Обливион. Стражники у ворот попытались его остановить, но Феллдир прокричал: «Срочно, приказ верховного жреца!», и те предпочли не связываться с ним. Время близилось к вечеру, по небу плыли редкие облака, дул лёгкий холодный северный ветер, прохожих и путников было немного, да и те жались к обочинам и держались подальше от драконьего жреца. Феллдир обогнул Фолгунтур по объездной дороге и выехал на Северный тракт, ведший к портовым деревням на берегу моря Призраков, затем поворачивавший на запад, пересекавший полноводный Карт недалеко от его устья и шедший дальше в горы и к руинам Вольскигге. От Фолгунтура всего уходило три дороги: одна – на юг через болота и сожжённый Морфал к Бромьунару[4], вторая – на восток к Устенгреву и Саарталу, и третья, по которой он сейчас и ехал, – на северо-запад. Ехать по южной дороге двое суток через болота, где негде укрыться от погони и где орудовали повстанцы, было смерти подобно, двигаться к столице драконьих жрецов после резни, устроенной им в Фолгунтуре, означало также подписать себе смертный приговор, так что оставалось только северо-западное направление. До гор, где можно укрыться, он сегодня доехать не успеет, потому что не выдержат ни мерин, ни он сам – стимуляторы, которые он глотнул в храме, сильнодействующие, но недолгие, и когда закончится их действие, он просто свалится без сил на землю. Дай боги, чтобы сил хватило хотя бы выехать из болот, дай боги… Боги… Кому молиться теперь?.. Всю свою жизнь в храме драконов он взывал к Алдуину и его слугам, а теперь?.. В памяти смутно зашевелилось давно забытое имя… Шор. На душе стало теплее и светлее. «Шор, бог-воин и отец воинов. Я знаю, что не пировать мне после смерти в твоих чертогах, я не прошу твоей милости и снисхождения, ибо знаю, что преступлениям моим нет прощения. Я прошу лишь одно – позволь мне искупить то, что я совершил против моего народа. Я воин, и я готов нести свой рок…». ________________________________________ [4] Нордские развалины, сейчас известные под названием Лабиринтиан.