Священная война

Продержался Феллдир дольше, чем рассчитывал. Болота закончились несколько лиг назад, дорога стала заметно суше, кочкообразные кусты сменились зарослями тундровой берёзы, всё чаще стали попадаться скалы, огромные валуны и россыпи камня, принесённые с гор ещё в незапамятные времена. Эта часть Скайрима была бесплодной, а потому и практически не заселённой – ближайшие поселения располагались только на берегу моря Призраков, где жили рыбаки, питавшиеся тем, что давало им море. Феллдир свернул с совершенно пустой дороги, когда почувствовал, что слабеет, что означало, что действие зелий-стимуляторов заканчивается, и что снова начинает мучительно болеть голова. Мальчишка, вцепившийся в него мёртвой хваткой, за несколько часов скачки не издал ни звука. Углубившись на пол-лиги в холмы, склоны которых были усыпаны валунами, Феллдир, которого уже начало бросать то в холод, то в жар, высмотрел первое более-менее удобное место для привала недалеко от крошечного ручейка, спешился, стащил с седла полумёртвого от усталости мальчишку, потормошил его, приводя в чувство, затем расседлал мерина, отпустил его пастись, не стреноживая и не привязывая, спрятал седельные сумки и сбрую под валун, чтобы их не залил возможный дождь, и рухнул на землю. - Слушай меня, - сказал он мальчишке, сжав руками раскалывающуюся голову и из последних сил удерживая себя от обморока. – В сумках есть еда, под валуном – плащ. Ешь понемногу, иначе заворот кишок получишь. Я сейчас… усну, возможно, на сутки… на день или два. Держись от меня подальше. И от коня подальше. За нами будет погоня, нас будут искать. Если найдут меня… Смотри, чтобы не нашли тебя, иначе вернут к драконьим жрецам. Если придут жрецы или их стражники, не показывайся им на глаза, что бы они ни делали и ни говорили. Понял? Мальчишка, не сводящий с него дикого взгляда, настороженно кивнул. - Возьми сейчас немного еды и плащ, - Феллдир опёрся трясущимися руками о землю, - и сразу уходи… в тот лесок… Он пытался ещё говорить, но мышцы уже начали отказывать. Он опустился на землю, вытянув затёкшие от длительного сидения в седле ноги. Болела поясница, раскалывалась голова, Феллдир аккуратно уложил её на землю. В сумках есть кинжал… Хватит ли мальчишке решимости убить его во сне? И сколько времени понадобится погоне, чтобы выследить их?.. *** Пришёл в себя он от холода. Тело замёрзло практически до потери чувствительности, двигалось с трудом. Лицо и руки, которые не были прикрыты одеждой, оказались искусанными комарами, страшно опухли и чесались, в правом сапоге копошились муравьи. Феллдир с трудом, с третьей попытки сел, стащил с искусанной муравьями ноги сапог, откинул его в сторону, пошевелил красными отёкшими пальцами, опёрся руками о землю и только после этого огляделся. Стояло утро, солнце ещё невысоко поднялось над горизонтом, на земле лежали длинные тени, трава была мокрой от росы и дул крепкий свежий ветер. Лежал Феллдир там же, где и упал. Под валуном валялись частично распотрошённые перемётные сумки, а далеко среди валунов Феллдир увидел и своего мерина, который щипал траву. Что ж, выходит, их не нашли, хотя надолго ли… Сейчас утро, сюда они пришли вечером, и явно не вчера – не мог он за одну ночь отойти от последствий передозировки стимуляторов, значит, валялся он полтора суток. Или двое с половиной. Феллдир попытался встать на ноги, не смог, на четвереньках подполз к ручью и принялся жадно глотать чуть отдающую болотом воду. Ручей тёк не с гор, а брал начало в фолгунтурских болотах, потому вода отдавала тиной и не была ледяной. Феллдир пил и не мог напиться, живот уже раздулся от воды, места там уже не было, а жажда всё не проходила; оторваться от воды Феллдир себя заставил лишь тогда, когда почувствовал, что вода из желудка уже идёт назад. Некоторое время он так и валялся на берегу, закрыв глаза и слушая шум ветра и пение птиц. Когда последний раз он вот так слушал природу? Наверно, десять лет назад. Нет, он не постоянно сидел в храме драконов, он ездил с поручениями по Скайриму, или на магические тренировки, которые опасно было проводить в храме, но он обращал внимание на природу только как на объект, способный доставить неудобства в виде дождя или снега, а просто полежать, послушать журчание ручья, пение птиц, шелест травы – никогда. Словно тот подчиняющий Крик Арбруника отгородил его непреодолимой стеной не только от собственной памяти, но и от природы. А закроешь глаза – и кажется, что ему снова пятнадцать лет, что он живёт на хуторе отца, и что не было этих тёмных предательских десяти лет… Феллдир открыл глаза, посмотрел в бездонное голубое небо и сел. Были. Эти десять лет были, с этим уже ничего не сделать. Он драконий жрец, служитель драконов и предатель. И он не падёт столь низко, чтобы это отрицать или пытаться забыть. Он смог встать на ноги, доковылял до сумок, выудил оттуда чёрствый кусок хлеба и ломоть вяленого мяса и впился в них зубами. Желудок сразу ответил болью, так что пришлось жевать медленно, буквально по крошке, рассасывая каждый кусочек, чувствуя, что в тело вновь возвращаются силы. После еды потянуло в сон, и проснулся он только тогда, когда почувствовал, что уже лежит на солнце, и оно заметно припекает. Феллдир встал, доковылял до ручья, снова напился, вымыл лицо и руки, вытряхнул из снятого ранее сапога муравьёв, снял и второй сапог и только после этого вспомнил про мальчишку. Где он может быть? Феллдир вброд перешёл узенький ручеек и осмотрелся. Нигде никаких следов. Он хотел было применить магию поиска, но передумал – если недалеко находится маг, тот может его почуять, а обнаруживать себя Феллдир не горел желанием. Но искать среди этих холмов, валунов и леса маленького ребенка – это даже не иголку в стоге сена. Звать он тоже не рискнул – крик здесь при определённых погодных условиях можно услышать за лигу и заинтересовать им возможную погоню, поэтому, подумав, Феллдир вернулся в лагерь с расчётом подождать, может, малец явится сам. Если не явится, тогда придётся что-то предпринимать. Он вытряхнул содержимое сумок, перебрал зелья и свитки, какие он захватил в привратницкой, рассортировал их по кармашкам, перепаковал еду. Еды стало меньше, значит, мальчишка ею пользовался, а также исчезли кинжал и плащ. Затем он выловил мерина, вычистил его и отпустил пастись дальше, разделся, нашёл в ручейке место поглубже, почти по колено, и вымылся, тщательно смывая с себя грязь, пот и кровь последних дней. Щетина на лице, которое он всегда гладко брил по обычаю жрецов, отросла за время болезни и с непривычки кололась, но Феллдир лишь провёл по ней рукой и решил не сбривать – выбритое лицо у нордов ассоциировалось с драконьими прислужниками, так что придётся привыкать к бороде. Он выстирал одежду и разложил её на земле на солнце сохнуть. Из одежды у него были лишь заношенная туника и штаны, которые жрецы носили под робой, чтобы было теплее. Робу он хотел сразу выбросить, но потом передумал – может, пригодится хотя бы на тряпки или перевязки. Затем он снова поел, после чего наконец созрел для того, чтобы рассмотреть трофейный меч, взятый им в тюремной стражницкой Фолгунтура. Меч был длиной в руку, с небольшой гардой. Центральная часть клинка была темнее, а внешняя, где шли лезвия, почти белой, и переход между тёмной и белыми полосами выглядел как переплетение клубящихся облаков. Эфес покрывала золотая орнаментная чеканка. Зачарованным это оружие не было, но при этом лёгкие магические отголоски от него шли, словно бы при ковке кузнец не гнушался магией, чтобы придать клинку дополнительную прочность. Странно, кто такой мог выковать? Драконьи жрецы мечи такого типа не куют, норды бегут от всего магического, как от проказы, но при этом клинок однозначно нордский, не эльфы его создавали. Феллдир несколько раз взмахнул мечом. Мечником он был более чем посредственным, считалось, что драконьим жрецам учиться владеть оружием ни к чему, для боя у них есть магия и стражники, но он быстро определил, что балансировка у меча отличается от балансировки, к которой он привык; центр тяжести здесь был заметно отодвинут от гарды, и потому руке было неудобно. Феллдир убрал меч обратно в ножны. Когда солнце уже начало клониться к западу, а тени – расти, наконец-то появился мальчишка. Сжавшись, не выпуская из сжатой ладони кинжала, он настороженно смотрел на Феллдира, не решаясь сдвинуться с места. - Не бойся, - сумрачно кивнул ему Феллдир, - я не сделаю тебе ничего плохого. Мальчишка потоптался на месте, потом сел на камень, но настороженного взгляда с Феллдира не спускал, готовый в любой момент защищаться или броситься бежать. Ему явно было не пять лет, как казалось на первый взгляд, а не меньше семи. - Сколько я спал? – спросил Феллдир. - Солнце два раза всходило, - хрипло отозвался мальчишка и прокашлялся. Значит, сутки с половиной, как он и предполагал. - Куда ты меня везёшь? – спросил он уже менее хрипло. - Не знаю. Подальше от драконьих жрецов. - Ты можешь отвезти меня в Морфал? - Нет. Морфал должны были сжечь. А кроме этого, если мы туда попытаемся сунуться, нас быстро поймают. Я думал сначала отвезти тебя в какую-нибудь деревню и там оставить, но ты маг, а магов норды… не любят, и могут не принять. - Я не маг! – зло мотнул головой мальчишка. – Настоящего сына Хильмара Кривой Нос спрятали, а меня специально посадили на сундук, чтобы отвлечь драконьего жреца, чтобы воины могли убить его! Судя по этой реплике, мальчишка не признал в нём своего похитителя в Морфале. Что ж, тогда не надо его просвещать. - Ты маг, - спокойно повторил Феллдир. – Даже если ты не сын Хильмара Кривой Нос, ты всё равно маг. И маг сильный. - Я не маг! – мальчишка вскочил и сжал кулаки. – Не смей меня так называть! Я никогда не буду драконьим жрецом! Лучше смерть! Феллдир посмотрел на него. Он многое мог бы возразить, но спорить с обозлённым ребёнком, которому с пелёнок внушали, что магия – это зло, и который на себе испытал, что значит иметь дело с магами, он посчитал бессмысленной затеей. - Как тебя зовут? – вместо этого спросил Феллдир. - Сньольф, сын Йофурра! А тебя? - Феллдир, - он поколебался. – Феллдир, сын Бьяре.