Священная война

Хёггате располагался неудобно, хотя Ахти отдавал себе отчёт, что построй его драконьи жрецы всего пятью лигами западнее, к нему вообще подобраться незаметно было бы невозможно. Вдоль побережья моря Призраков тянулась тундра, но если на востоке эта тундра была холмистой, усеянной моренами, выходами скал, гигантскими курумниками и валунами, то чем дальше к западу, тем больше она выравнивалась и к Карту подходила уже совершенно плоской и голой, так что на ней зайца можно было рассмотреть за лигу. Хёггате же стоял вплотную к скалам на склоне небольшого увала, а немногим южнее его рос даже небольшой лесок. Лесок тот, конечно, одно название – сотня скрюченных низкорослых сосёнок, вырасти которым позволило лишь то, что от злых северных ветров их прикрывал небольшой увал. Но и лесок, и увал, и скалы давали возможность прятаться и тайком наблюдать за Хёггате. Хёггате, собственно, не был городом. Со скалы, нависающей над ним, можно было рассмотреть драконий храм и прилегающий к нему комплекс сопутствующих построек – общежития жрецов, ремесленные мастерские, в том числе кузню, скотный двор, конюшни; всё это было обнесено добротной каменной стеной в две сажени высотой и полсажени толщиной. А вокруг стены раскинулся посад на четыре десятка нищих домов, сложенных из рваного камня, скрепленных глиняным раствором и крытых торфом или дранкой. Несколько домов вообще представляли собой полуземлянки, и оставалось только догадываться, насколько сильно их затапливает каждую весну, когда начинают таять снега. Дома были обнесены кривыми заборами, сложенными из того же камня, во дворах сушились торфяные брикеты, которыми в этой безлесной области топили очаги, копошились в пыли тощие куры, а в полуверсте от посада паслась отара серых со свалявшейся шерстью овец голов на двадцать. Тракт проходил чуть в стороне от Хёггате, и путники сюда обычно не заезжали, хотя полуразрушенный постоялый двор с протекающей крышей и неровным земляным полом присутствовал. Хозяином его был давно спившийся, заросший и, казалось, годами не мытый мужик совершенно неопределённого возраста, которого интересовало только вино. Он собственную жену – тихую и худую как жердь бабу с тусклым покорным взглядом – уже забывал, и, бывало, среди ночи посад просыпался от его рёва, когда он бросался на неё с топором с криками: «Изыди из моего дома, сука!». - Поскорее бы он её зарубил, - ворчали разбуженные селяне, пытаясь с головой спрятаться в одеяло, чтобы не слышать его ругани и её верещания. О хозяине постоялого двора говорили разное. Злые языки утверждали, что он маг и когда-то был взят жрецами в храм, но почему-то они выкинули его обратно, после чего он и спился. Говорили, что он за бутылку прокисшего вина передавал жрецам все сплетни, которые только мог узнать, а также что он оборотень и каждое полнолуние три раза ударяется оземь, оборачивается огромным волком, бегает по округе и крадёт овец и детей, чтобы пожрать их. Шептались, что, когда никто не видит, он призывает к себе из Обливиона тварь, требует у неё вина и воет о том, что не стал магом. Насчёт того, что он маг, доподлинно известно не было, но в драконий храм он изредка хаживал, и какая-то тварь в округе действительно жила – дети и овцы в селении и правда пропадали, и бывало, что находили потом их кости со следами огромных волчьих зубов, так что селяне ночью носа на улицу не казали. Однако, хоть со спившимся трактирщиком и следовало держать ухо востро, разносчиком сплетен он был незаменимым, а именно они сейчас были нужны Ахти и его спутникам. Осведомителем он был ненадёжным, за кружку разбавленного вина мог приукрасить сплетни так, как хотел их слышать потенциальный слушатель, но всё же зерно истины из его пьяных бредней вычленить было можно, так что Ахти, Йотунн и Хакон, ранним вечером подошедшие к Хёггате, сняли грязную, вонючую и кишащую клопами комнату на постоялом дворе и прочно обосновались в таверне, готовясь слушать, что говорят. Немногим позже них, когда уже стемнело, к Хёггате подошёл маленький караван… Ну как, караван – две телеги с впряжёнными в них пегими клячами с опухшими ногами, двумя погонщиками и хозяином – немолодым лысым нордом, у которого левая щека в своё время была разорвана от рта и почти до уха и сейчас красовалась кривым старым шрамом. А купцы, как оно известно, на слухи и сплетни охочи: больше знаешь, проще покупателя найти, так что Ахти его присутствие играло на руку. - Разное бают, - Сигрик Кривая Рожа неторопливо и степенно обсасывал жареную кабанью ножку. – Кажуть, драконы спалили Морфал. Кто-то из селян, тоже собравшихся послушать гостей из других краёв, заохал: - Да пошто он им здался-то, Морфал? Неужто маг тама нашёлся? - Кажуть, да. Я сам Морфала не видел, с Саартала шёл. Говорят, что со всеми жителями попалил. - А я слышал, - степенно возразил Ахти, отпивая глоток кислого вина, явно разбавленного, и не единожды, - что люди, того, сбежать успели. Хотя куда тама бежать-то, в болотах… Ахти, конечно, доподлинно знал, что морфальцы успели спастись, и точно знал, где они нашли убежище, но не показывать же свою осведомлённость в столь неблагонадёжной компании. Они здесь вообще сказались батраками, которые идут из одной из приморских деревенек на юг на заработки, а батракам много знать не положено. - Вот и я про то, - кивнул купец, утирая рот рукой, - где тама ховаться-то, в болотах. Не туда ступишь – и поминай, как звали. Драконы и жрецы везде найдут. Люди в горах и лесах не могли сховаться от них, а где ж там в болотах… Вона, почитай четыре седмицы тому жрецы казнили в Каставе двух селян, что подати платить отказалися, казали, что нету у них ничего. Их и повесили у дороги. Ночью их родичи сняли их и похоронили по-человечески, а жрецы за то натравили на Кастав дракона. А тама горы, лес, под каждым камнем сховаться можно, так что не сыщешь. А толку, - купец махнул рукой. – Проходил я через Кастав. Трупы горелые у каждого дома, их даже вороньё не клюёт. Ахти сдержал клокочущую внутри него ярость, только пальцы крепче сжали оловянную кружку с вином. Теперь ещё Кастав… Сколько таких сожжённых деревень по всему Скайриму? И сколько ещё сгорит? И нет такой дороги, вдоль которой не попадались бы сгоревшие деревни да кресты и виселицы с телами казнённых, от некоторых из которых только кости рассыпавшиеся и остались. И люди привыкли настолько, что вид трупов уже никого не впечатляет, даже детей. Он не раз видел, как мальчишки за неимением мяча гоняли за околицей той или иной деревни человеческий череп. И они, те, которые гордо именуют себя повстанцами, ничего не могут сделать! Вернее, не то что бы совсем ничего, всё же иногда отбивать магических детей у жрецов и уводить людей из селений, которые должны сжечь, у них получалось, но именно что иногда. Даже драконов за четыре года они убили всего три, а это капля в море. Чтобы убить одного жреца, нужно положить десяток лучших воинов, а этих жрецов в Скайриме – сотни! Гормлейт, при всей её заносчивости, права – так они никогда не достигнут победы. Но как её достичь, как?! Вспомнился, уже в который раз, маг, встретившийся им три дня назад… Ахти плеснул себе ещё вина, хотя едва мог его пить… Магам нельзя доверять, магами могут быть только жрецы, но тот маг сражался против жрецов. Это не укладывалось в голове, разум искал подвох. Попросись тот маг к повстанцам или предложи им в последующем свою помощь, Ахти не усомнился бы, что это жреческий шпион, ищущий возможности пробраться к ним. Но он ничего не предложил, просто ушёл, и это сбивало с толку… Стоило спросить, кто он и откуда, чтобы осталась возможность найти его, понаблюдать за ним и выяснить, на чьей он действительно стороне… - Да шо у нас, - пьяно рыгнул трактирщик в ответ на вопрос Сигрика Кривая Рожа о местных новостях, - шо… Вона, порося у Нёккви издохло давеча… - Видать, твоего самогона напилося, - предположил один из погонщиков Сигрика. – От него и тролль издохнет. Кажи честно, с чего ты его варил? - Ты на мой самогон, этого, не наговаривай, шельмец, - трактирщик подслеповато прищурился на него слезящимися глазками. – Его даже жрецы у меня берут… Ахти с сомнением взглянул на свою кружку, отодвинул её от себя и увидел, что остальные его собутыльники сделали то же. Ладно, если жрецы это вино для своих внутренних непотребств используют, а то вдруг подливают туда каких зелий и возвращают назад? Трактирщик этого не заметил, вылакал в один присест свою кружку, жадно вцепился в кружку Сигрика Кривая Рожа, пока тот не опомнился, и отхлебнул из неё. Купец не стал возражать. - Вона, - рыгнул трактирщик, - брати нас скоро будуть. - Шо? – не понял погонщик. - Того, енти, мятежники скоро на нас нападать будуть… Ик… Всё на скалах сидять, выглядывають, где да что. Шоровы кости, лазутчики действительно засветились! Всё, про взятие Хёггате можно забыть!.. - Да пошто вы им нужны? – для виду возразил Ахти. – Неужто у них вино закончилось, и они решили, того, таверну твою разграбить? Хохот его собутыльников показал, что его шутку оценили. - Дурак, - рыгнул трактирщик, бегая глазками по посетителям. – На храм, енто, нападати будуть! Тама оружие есть, целый храм! Як зайдёшь – всё мечи на стенах да секиры висять, золотом, того, обсыпанные. - Да неужто так возьмут и нападут? – подыграл Йотунн. - А то! Я тебе кажу – тьма их придёт, и нападут, да только тама их всех того, - и он красноречиво провёл трясущейся рукой по горлу, - почикають. Шаг ступять – и сгорять все, как в Обливионе! – он пьяно захохотал. Ахти покивал, слушая продолжение прерванного рассказа о том, как издыхало несчастное порося Нёккви. Слова колдуна с Северного тракта подтвердились – и о магической защите, и о том, что их здесь ждут. Ох не обрадуется воевода такому известию, да что делать – так они хоть рассчитывали на внезапность, а тут жрецы их уже поджидают!.. Ночью они спали мало и плохо. Выспался только Ахти, который прошёл с Иггом с самого начала, от Вольскигге, плечо к плечу весь путь и научился спать в любых условиях. Кое-как ненадолго задремал Хакон, да и тот наутро пожаловался, что у него болит голова, Йотунн же так и не сомкнул глаз, отчего был раздражённым и злым. Их всю ночь кусали клопы, воняло гнилой плесневелой соломой и местным кислым вином, от которого до утра не мог пройти неприятный привкус во рту. По комнате гулял ветер, проникавший сюда через многочисленные щели, неся с заднего двора запахи из отхожих мест и всё того же вина. И всю ночь за Хёггате выл волк, да стучали барабаны в храме. Ранним утром трое лазутчиков покинули Хёггате и двинулись в обратный путь. Улицы посада ещё были пусты, а когда Ахти и его спутники минули последний дом и взобрались на небольшой холмик, они обнаружили следы крови на земле, разодранную одежду и обглоданные и разгрызенные человеческие кости со следами волчьих зубов. Судя по остаткам одежды не местного покроя, это был один из погонщиков Сигрика Кривая Рожа.