Священная война

Запах гари стал ощущаться за несколько лиг до лагеря, ещё в предгорьях. Игг намётанным глазом выискивал тайные патрули, но не находил ни одного, все сторожевые точки были пусты. Когда воины свернули в боковую долину, а затем по неприметной тропке начали подниматься на невысокий пологий перевал, ещё в одной тайной сторожке обнаружили шесть тел: двоих воинов из сотни Аудбьорна и четверых стражников. С перевала стало видно, что не так давно по долине прошёл достаточно большой отряд, долго шёл вдоль ручья, затем перешёл его вброд и начал подниматься на следующий перевал, тропа через который вела к лагерю. Феллдир, обследовав следы, оставленные конями, определил, что отпечатки подков принадлежат храмовым лошадям, значит, тут проезжали стражники и жрецы. Это же подтверждали и остаточные следы магии. Следующий перевал подтвердил худшее – огромное пространство на пологом склоне одной из гор было выжжено дотла, от пепелища ещё поднимались струйки дыма, кое-где виднелись и язычки пламени, сильный ветер разносил пепел – его тонким слоем уже была покрыта вся долина. И нигде не было видно ни души. На подъезде к бывшему лагерю Феллдир применил поисковое заклинание, прислушался к себе и послал поисковые импульсы посильнее. И покачал головой. Ни в лагере, ни в его окрестностях живых не было. Кони ступали по чёрной от сажи земле, вокруг вздымались голые чёрные стволы деревьев, в воздухе висел едкий запах гари, ветер нёс горячий пепел, набивавшийся в глаза, рот, нос. Солнце с безоблачного неба заливало всё ярким светом. И стояла мёртвая тишина. Воины въехали в лагерь, вокруг которого ещё сохранились останки оборонительной стены и вбитых в землю кольев. На них местами висели более или менее обожжённые трупы в стражницких доспехах, в одном месте обнаружилось даже тело жреца, пронзённое мечом, рукоять которого так и осталась намертво зажатой в руке Оле. Тело Оле ниже пояса было сожжено до костей, а на запястье левой руки, на которой остался ремень от разбитого щита, висел костяной амулет с вырезанным на нём шлемом на фоне огня. Родовой амулет Кетиллёг. Гормлейт с тяжёлым сердцем отвернулась, не в силах смотреть на это. Она только сейчас вспомнила, что Кетиллёг была невестой Оле, и что этой осенью, после сбора урожая они должны были сыграть свадьбу. И по её вине свадьбы не будет… Она посмотрела, кто ещё лежал вдоль оборонительной стены. Четыре десятка мужчин и женщин, все из сотни Хреина. Кетиллёг среди них не было. Гормлейт уткнула взгляд в спину Мьоллнира. От отчаяния ей хотелось провалиться сквозь землю, едва она представляла себе, что отныне она никогда не сможет посмотреть в глаза Кетиллёг… - Где остальные? – Игг лихорадочно шарил глазами по пепелищу, выискивая малейшие останки тех, кто раньше был людьми. Но кроме как на оборонительной позиции мёртвых не было. Впрочем, как и живых. Воины обыскали лагерь, проверили все подвалы и схроны, но всё было пусто. Воины дышали тяжело – не потому, что пепел набивался в дыхательные пути, а потому что не смели надеяться, что, может быть, остальные успели спастись. - Их могли увести в плен? – Игг едва держался, чтобы не схватить Феллдира за грудки и не начать трясти. - Только если все они были детьми или беременными женщинами, - покачал он головой, одновременно прощупывая местность. – Взрослых в плен не берут, даже если они потенциально сильные маги. - Может, - рассудил Хакон, - они ушли и спрятались. - Вряд ли, - Феллдир сделал ещё несколько пассов и прикрыл глаза, прислушиваясь к магическим потокам. – Жрецам достаточно применить несколько заклинаний, чтобы обнаружить тех, кто спрятался. - Ты чувствуешь кого-нибудь? Вместо ответа Феллдир повернулся к западу, приставил руку козырьком ко лбу, всмотрелся вдаль и спросил: - Там второго лагеря нет? - Нет, - Игг смотрел на него напряжённо. – Лагерь был только один. - И храмов, насколько я знаю, там тоже нет. - Говори! - потребовал воевода. - Там я чую драконов, - Феллдир указал рукой в сторону перевала Холодных Скал, скрытого сейчас за невысоким хребтом. Игг и воины проследили взглядом за его жестом. - Жрецов там нет? - Этого я чувствовать не могу. Слишком далеко. Игг принялся выбивать здоровой правой рукой нервную дробь по шее коня, потом резко прекратил. - По коням, вои, - он сам первым поднялся в седло. – Надо выяснить, что там. Может, узнаем, куда пропали наши люди. *** Перевал Холодных Скал не представлял собой ничего примечательного: достаточно крутой, с трудом проходимый лошадьми, каменистый; на склонах его росла низкая трава, но на самом перевале, продуваемом всеми ветрами, удерживались только мох да лишайники. Справа и слева от него возвышались не слишком крутые скалы, за одну из которых даже зацепилась покорёженная берёзка. Склоны хребта и прилегающая к ним долина были безлесными, деревья и кустарники жались к протекавшей по долине порожистой речушке. И у подножия перевала Холодных Скал расположилась армия жрецов и стражников, а в небе, поглощая собой лучи заходящего солнца, кружили трое драконов. Игг, инстинктивно предполагавший такое, заранее повёл своих людей не кратчайшим путём через соседний перевал, а в обход хребта, туда, где долина Холодных Скал отходила от брусничной долины, по которой они шли. Из-за этого манёвра они потеряли полдня, и многие воины возмущались, а паче всех Гормлейт, однако, когда представилась возможность рассмотреть, что творится у перевала, стало ясно, что воевода угадал: пойди они через голый перевал, жрецы бы заметили их издалека, но пробиравшийся лесом вдоль реки отряд они просмотрели. - Магическая защита у лагеря есть? – спросил Игг Феллдира, деловито шаря глазами по жреческому лагерю, где между палатками и шатрами неторопливо сновали враги. Около полусотни жрецов и не менее трёх сотен стражников. И три дракона. И табун лошадей сотни в три голов. А до ближайших зарослей кустарника почти пол-лиги совершенно плоского низкотравного луга, и только у подножия горного склона возвышались скалы и валуны, способные хоть как прикрыть воинов. Феллдир молчал долго, всматриваясь в лагерь магическим зрением. - Есть, - подтвердил он худшие опасения. - Снять сможешь? - Смогу, но жрецы, которые её ставили, сразу это почуют. - А так, чтобы не почуяли? - Её можно… как бы приподнять, или проделать в ней проход, как я сделал в Хёггате. Этого они не почувствуют. - А проникнуть под видом жреца и стражников? - ухватился за мысль воевода. Феллдир лишь покачал головой. Проникнуть в лагерь обманом, как они провернули в Хёггате, сейчас невыполнимо: здесь сидели представители всех храмов, и кем бы он ни назвался, обязательно найдутся «соотечественники», которые сразу заподозрят подмену, или ещё хуже – узнают его, как это случилось в Хёггате. Тогда он смазал лицо зельем, которое немного стягивало кожу, из-за чего внешность слегка менялась, и в полумраке люди, с которыми в бытность свою жрецом он близко знаком не был, не признали его. Но сейчас солнце светит ярко, и никакое зелье не поможет обмануть жрецов. - Сегодня ночью будет безлунный час? – предложил вариант Мьоллнир. - Нет, - после кратких раздумий разочаровали его сразу несколько воинов. – Обе луны зайдут после рассвета. Гормлейт молчала, хмуро глядя на жреческий лагерь и зло – на Феллдира, который попросту её взгляда не замечал. Или делал вид, что не замечал. Её так и подмывало презрительно бросить воинам, что они трусы, раз не смеют атаковать лагерь, в котором всего три с половиной сотни человек, но воспоминания о собственном провале в Хёггате и сожжённый повстанческий лагерь отрезвляли подобно ледяной воде, оставляя на душе скребущее отчаяние, смешанное с досадой. Она позорно проиграла бой, который считала лёгкой разминкой. И – что более страшно – из-за её глупости был уничтожен лагерь. Это было тяжело осознавать, это угнетало, до безумия хотелось повернуть время вспять, всё исправить и остановить саму же себя. Хотелось проснуться и с облегчением убедиться, что это был всего лишь страшный сон, и что она спит в родном доме, а мать уже встала, растопила очаг и готовит приевшуюся овсянку, ставшую вдруг такой вкусной и родной… Игг долго осматривал окрестности, вполголоса совещался с Ахти, Мьоллниром и несколькими десятниками. Пристрастному допросу был подвергнут неизменно спокойный Феллдир, невозмутимость которого вызывала только одно желание – перерезать ему его поганое горло. Гормлейт ни на йоту не верила ему, всё ждала предательства и не хотела признаваться себе, что больше всего её оскорбляет то, что место, приближённое к воеводе, занял он, проклятый жрец, а не она, одна из сильнейших воинов. Но когда она распалялась настолько, что начинала непроизвольно сжимать кулаки и прикидывать, как провернуть убийство Феллдира так, чтобы никто не узнал, кто убийца и, соответственно, не пришлось платить кровью родичей за предательство клятвы поручительства, приходило ледяное осознание, что она виновата не меньше его. Он сжёг чужой ему Морфал, а она привела жрецов в родной лагерь, от которого теперь осталось одно пепелище. И неизвестно, где все люди, и живы ли. - Мьоллнир, Ахти, - Игг поднялся с земли, не задев малинника. – Кличьте своих десятников на совет. Феллдир, ты тоже приходи. И даже не взглянул на неё! Девушка проглотила слёзы обиды и упрямо задрала подбородок. Нет, я стану великим воином, я приведу Скайрим к свободе, несмотря ни на что! Обо мне сложат баллады! Вы ещё узнаете меня!