Священная война

Волки выли с самого заката – то по одному, то в несколько голосов. То замолкали надолго, то снова заводили свои однотонные тоскливые рулады. Кони тревожились и шарахались от леса. Когда солнце совсем закатилось, и взошла Секунда, залив горы своим белёсым светом, кони перебрались поближе к лагерю, настолько близко, что стражники могли слышать их фырканье и всхрапы. Когда на небо выплыл Массер, отчего волны белёсого света сменились красноватыми, по земле пополз белый туман. Ночи становились всё холоднее, иной раз на почве случались заморозки и изо рта шёл пар, а под утро землю укутывали полосы стелющегося тумана, скрывавшего горы и лес у реки, и казалось, что кроме каменистого луга вокруг лагеря ничего больше в мире нет. Стража сменилась в четыре утра. Предутренние часы – самые тяжёлые: пока не начнёт светать, нестерпимо клонит в сон, и даже холод не бодрит, а незаметно погружает в тупое дремотное состояние. Когда стоишь на вышке, наспех сооружённой из телеги и нескольких поставленных друг на друга массивных оружейных ларей, то нет возможности даже походить, чтобы согреться и взбодриться – длина ларей позволяет сделать лишь три шажка от края до края. И вот так стоишь, время от времени окликаешь других часовых, тупо пялишься на ползущий с реки туман и смотришь на небо в ожидании рассвета, когда можно будет сдать стражу и пойти поспать хоть часок. Некоторые смельчаки на свой страх и риск время от времени спрыгивали со своих импровизированных вышек и делали вокруг неё несколько кругов – в надежде, что все жрецы спят и не видят этого самовольного покидания поста. Потому что если увидят – прилюдной порки не миновать. И зачем, спрашивается, вообще выставлять стражу, если магическая защита по периметру лагеря стоит такая, что кот незаметно не проскочит, не то что мятежники! Да, мятежники прошлой ночью попытались атаковать, но потревоженная защита мгновенно подняла на ноги всех жрецов и стражников, и те плешивые псы, потеряв убитыми два десятка, отступили назад в катакомбы, забаррикадировались и больше носу оттуда не казали, несмотря на попытки жрецов выбить их. Долго они там не продержатся – жрецы совещались весь вечер и разработали тактику, позволявшую выкурить засевших под горой мятежников, так что стражники, отчаянно зевая и протирая слипавшиеся глаза, мечтали о кружке горячего сбитня, тёплой казарме и целой ночи сна. Кони фыркали, волновались, несколько раз стражники слышали рычание волков и пару раз видели в разрывах тумана их силуэты. Табун, сбившись в кучу поплотнее, сместился к скалам, потом его спугнул здоровенный волчара, промчавшийся аккурат перед часовыми, едва не коснувшись магической защиты. Один из стражников хотел было выстрелить в него, но вовремя сообразил, что стрела тоже иногда способна вызвать срабатывание защиты, а объяснять потом жрецам, что их подняли посреди ночи из-за какого-то оборзевшего волка, ему совершенно не улыбалось, поэтому он опустил лук, воровато оглянулся на спавший лагерь и тихо сполз с вышки на землю, потянулся, попрыгал, согреваясь и сбрасывая дремоту, затем припустил вокруг телеги. Он не успел даже завершить круг. В тот самый момент, когда он обогнул оглобли, опущенные сейчас на землю, перед ним из тени телеги выросла высокая фигура. Стражник не успел даже затормозить, врезался в неё, и следующее и оно же последнее, что он почувствовал в своей жизни – это то, кинжал с чавканьем впился ему в шею, враз пробив горло… - Готов, - Йотунн снял с трупа лук и колчан со стрелами, толкнул его под телегу и взобрался на вышку. Огляделся и широким демонстративным жестом почесал затылок. Ответной реакции не увидел, довольно ухмыльнулся – он первый – и принялся разглядывать подёрнутый туманом лагерь. Внутренний круг шатров, где жили жрецы, не охранялся дополнительно, как того опасался Феллдир, во всяком случае Йотунн, внимательно шаря глазами по кострищам, палаткам, ящикам и сваленным в кучу сёдлам, не высмотрел ни одного дозорного и ни одной собаки. Во всём лагере, несмотря на туман, неплохо просматривавшемся с импровизированных вышек, помимо часовых по периметру не было ни одной бодрствовавшей души. Что ж, это облегчает дело. Вскоре часовой на вышке слева тоже спрыгнул вниз, Йотунн на пределе слуха уловил возню под телегой, затем часовой вернулся и условленный жестом почесал себе затылок. Затем «смена караула» произошла ещё на нескольких вышках, после чего оставшихся жреческих часовых, оставшихся в меньшинстве, аккуратно сняли из луков и заменили на повстанцев. Первая часть плана была выполнена. В проход в магической защите, проделанной Феллдиром, один за другим бесшумно начали проникать воины, до этого скрывавшиеся в курумнике, и организованно занимать периметр лагеря. Стражник, вылезший из палатки отлить, тут же получил удар копьём в основание черепа и свалился на землю, не успев вякнуть. Повстанцы, занявшие пост около этой палатки, замерли, ожидая, не проснутся ли его сопалатники, но всё было тихо. Где-то на окраине лагеря завыл волк, тут же оборвался, завыл снова. К нему присоединился ещё один и почти тут же стихли. Условный знак. Воины подхватились и, как один, ворвались в палатки стражников, около которых находились их заранее оговоренные позиции. Где-то стражники успели вскрикнуть, где-то кто-то даже схватился за меч, но спросонок, в тесноте и темноте палатки сразу определить, что происходит и кто враг, было нереально, и вскоре всё закончилось. Повстанцы вытирали мечи, из-под палаток растекались красные вязкие лужи. Жреческий лагерь снова окутала тишина, нарушаемая лишь фырканьем коней на лугу да подвыванием далёких волков. С луга полз белый туман, из-за чего казалось, что горы парят в молочной пустоте, Массер с Секундой заливали всё вокруг тускло-красноватым светом, да чуть светлело небо на востоке. Феллдир подошёл к магической защите, окружавшей центральные жреческие шатры, присел на корточки и принялся внимательно её изучать, не касаясь её, однако. Защита была сложной, не чета той, которая охватывала периметр, в такой просто так проход не проделаешь. Магия базировалась на амулетах, разложенных в особом порядке и активированных каждый особым способом. Да, можно просчитать способ и последовательность их активации, основываясь на свойствах защиты, помнится, мастер Йолмир задавал им такие задачки, и по результатам расчётов деактивировать заслон, но Феллдир, прикинув сложность плетения, лишь покачал головой – на расчёты у него уйдёт несколько часов, а за несколько часов жрецы точно проснутся. - Нет? – деловито спросил Игг, от нетерпения едва не пританцовывая на месте. - Нет, - подтвердил Феллдир. Воевода не успел даже обернуться к воинам, чтобы подтвердить переход к запасному варианту плана, как по лагерю словно бы прокатилась воздушная волна, неприятно отдавшаяся в голове, правда, схлынувшая без последствий. Воины мгновенно выхватили мечи, в жреческих шатрах зашевелились. - Задета магическая защита, - мгновенно понял Феллдир. - Кто… - угрожающе проскрипел зубами Игг, покрепче сжимая в руке копьё и не сводя взгляда с шатров, но было ясно, что внутренней защиты никто не касался – все стояли на приличном от неё расстоянии. Значит, кто-то потревожил внешнюю защиту. - Чёртовы кони, - сплюнул Мьоллнир. - Или волки, - Ахти сделал знак своим воинам отступить чуть назад. Лучники взяли наизготовку луки. Затем случилось сразу два события: из шатров начали выскакивать жрецы, а «часовые», которые занимали вышки со стороны подножия горы, как один сиганули вниз под прикрытие телег, на лету закрываясь щитами. Мгновенно за этим их накрыл залп стрел. - Что, даэдра подери… Жрецы растянулись в цепь, не спуская глаз со стороны, откуда прилетели стрелы и откуда уже был слышен топот ног. На их руках заиграли огненные сполохи, и когда неизвестные атакующие преодолели внешний магический барьер, отчего по всему лагерю послышался звон, жрецы вскинули руки вверх, но за мгновение до этого лучники, занявшие позиции у них за спиной, выстрелили. Щёлканье тетив, свист стрел – и три десятка жрецов упали навзничь, простреленные насквозь. Оставшиеся два десятка молниеносно сгруппировались, создав круг – и следующий залп стрел уже отскочил от невидимой преграды. - Вперёд! – Игг метнул копьё в группу жрецов и выхватил меч. Копьё, задержанное преградой, ударило жреца по ногам. В воинов – и тех, кто был переодет стражником, и тех, кто ворвался в лагерь – полетели огненные шары. Раздались крики боли и ярости, воины с оружием наголо, не обращая внимания на горящую одежду, сожжённые волосы и бороды и пузырящуюся кожу на руках и лице, помчались на жрецов. Феллдир торопливо сплёл заклинание объёмного воздушного удара, прицелился и навесом метнул его в магов, которые не ожидали магической атаки и оказались сбитыми с ног, а Феллдир, понимая, что второе боевое заклинание он применить не успеет, потому что воины уже ворвались в круг шатров, сотворил заклинание дождя. Послышалось шипение – вода тушила горящую одежду и кожу. Примерно сотня воинов, ворвавшихся в лагерь, замерла в недоумении, увидев, что «стражники» и жрецы сражаются между собой, а затем, при свете занявшихся пожаров, смогли рассмотреть лица друг друга. - Братья!.. - Да это свои!.. - Братья, свои здесь, свои!.. - Все свои, жрецы только остались!.. - Ура-а-а-а-а! - В бой! Два десятка жрецов, едва начавшие подниматься на ноги, были смяты и повторно сбиты тремя сотнями воинов. Самые умные не пытались вставать, а били огненными шарами и молниями прямо с земли. Воняло паленым, падали обожжённые тела, но исход боя уже был предрешён – полсотни жрецов, растоптанные и частично обожжённые собственным же огнём, остались лежать на опаленной и залитой кровью земле. Как и три десятка повстанцев. Феллдир быстро выпустил мощные поисковые пассы, чтобы обнаружить, не спрятался ли где маг. Откликов пришло сразу несколько, но ни один из них не был структурированным. Значит, жрецов в лагере больше не было. А вот на горах… Он поднял голову и посмотрел на выступавшие из тумана горы, залитые красноватым лунным светом. Драконов он не видел, и если бы он не ощущал их сейчас так же чётко, как и весь день, он подумал бы, что там ничего нет. Понадобилось некоторое время, чтобы он смог физическим зрением вычленить одного дракона, но двое других замаскировались так, что увидеть их было невозможно. И кроме этого изменились ощущения Феллдира. Если весь прошедший день он просто ощущал их присутствие, то теперь внутри него шевелились какие-то эмоции. Не свои, и в то же время и не чужие – сначала недоумение, потом настороженность, постепенно разгорающееся понимание, и ярость – неконтролируемая, дикая, нечеловеческая ярость… - Драконы! – во всю мощь своих лёгких заорал Феллдир, сорвал голос, закашлялся. Воины, которые как раз разбирались, кто откуда взялся, тут же обернулись к нему и схватились за оружие, некоторые подняли голову к небу. Феллдир напряжённо смотрел на склон горы, остальные проследили за его взглядом. Сначала там ничего не происходило, но воины, наученные опытом около Хёггате, не спешили обвинять его в том, что он выдумывает. А потом курумник на склоне зашевелился, расправил крылья – и в небо один за другим взмыли три дракона. Они сделали круг над лагерем на большой высоте и резко пошли на снижение. - Рассыпаться! – прокричал Феллдир, лихорадочно соображая, что лучше предпринять. – Не сбиваться в кучи! Магия – дар драконов людям – на самих драконов не действует. Феллдир для пробы метнул в дракона огненный шар, но тот исчез без следа, едва соприкоснувшись с чешуёй. Против драконов работает либо драконья магия, та, которую называли Криками, либо обычное оружие. От его же человеческой магии проку сейчас немного. Драконы прошли низко над землёй, поливая её огнём, и снова взмыли вверх; люди метнулись в стороны, кого-то краем пламени зацепило, но своевременное предупреждение Феллдира своё дело сделало – для драконов не было цели в виде плотной толпы людей. - Драконы не могут изрыгать пламя слишком часто, - кричал Феллдир, выхватив у кого-то из мёртвых жрецов посох. – Между Криками должно пройти не меньше тридцати человеческих ударов сердца! У них уязвимы брюхо и крылья! - Можно подумать, мы не знаем! – презрительно сплюнула Гормлейт, накладывая на тетиву стрелу и выбирая дракона покрупнее. Сердце стучало, предвкушая бой, все посторонние мысли улетучились, оставив одно – бегущий по венам адреналин, упоение битвой, осознание собственной силы, практически всесилия. Драконы – это не жрецы с их подлой магией, ради которых воины превращаются в балаганных шутов! Бой с драконом – это то, где нужны сила, доблесть и отвага, и я покажу вам сейчас, как нужно сражаться!.. Двое драконов снова спикировали вниз. Туча стрел взлетела с земли, часть их застряла в брюхе, часть пробила крылья, никак не помешав этим полёту драконов. Феллдир поймал момент, когда один из драконов раскрыл пасть, чтобы изрыгнуть пламя, и выбросил ему навстречу заклинание морозного пара. Морозное облако, встретившись с огнём, частично поглотило его, и воинов пламя достигло сильно ослабленным. Копейщики метнули в дракона копья, одно из них застряло у него в глотке, что заставило дракона дёрнуться, а воинов издать торжествующий клич. Однако второй дракон тут же прожёг полосу на земле, превратив нескольких воинов в пылающие факелы, и запоздало подавился водяным шаром в своей пасти. Воины, у которых в руках оставались копья, метнули их во второго дракона и тут же схватились кто за секиры, кто за луки. Третий дракон пока кружил в небе, не делая попыток спуститься. Снова спустился первый дракон, к нему под брюхо, рискуя быть сожжённой заживо, рванула Гормлейт и с боевым кличем всадила дракону в основание шеи копьё почти до середины древка. Дракон издал рык, от которого сотряслась земля, наклонил шею и прицельно изрыгнул в девушку столп пламени – Феллдир буквально в последние мгновения сбил поток неоформленным выбросом морозного пара, а воины, пользуясь тем, что дракон ненадолго оказался на земле, облепили его со всех сторон и заработали секирами и мечами, некоторые из них по крыльям вскарабкались ему на спину, а в это время второй и третий драконы одновременно пошли в атаку и одновременно выплюнули пламя по воинам. Феллдир, бросив посох, с обеих рук выбросил им навстречу сразу два облака морозного пара; оба перекрыл лишь частично, часть воинов, сожжённые до костей, остались лежать на кипящей земле, а около полусотни их, не занятые первым драконом, бросились ко второму, стремясь в первую очередь перебить ему крылья. Третий дракон мощным ударом шипастого хвоста разбросал осаждающих и вырвался вверх – ему вслед полетело несколько стрел, но не нанесли ощутимого вреда. Первый дракон, искромсанный мечами, секирами и копьями, едва мог шевелиться; несколько воинов одновременно отсекли его голову от шеи. Второй задавил своими мощными лапами нескольких храбрецов, причём один из них перед смертью выставил двуручный меч остриём вверх. Дракон, пропоров им лапу, издал низкий рык, от которого заложило уши, раскрыл пасть, ухватил сразу двоих воинов и перекусил их пополам, а Ахти, подпрыгнув, ухватился левой рукой за его раскрытую пасть, резко подтянулся и правой рукой воткнул меч снизу вверх в глаз дракона. От пронзительного воя с гор покатились камни, дракон мотнул башкой, Ахти не удержался, отлетел на несколько саженей, ударился о землю и больше не шевелился. Феллдир перебил поток огня третьего дракона, а по хребту второго уже карабкалось несколько смельчаков. Дракон замотал башкой, разбрасывая их по сторонам, после чего на мгновение замер, чем не преминул воспользоваться Хакон, сидевший на вышке и методично, прицельно и не торопясь выпускавший в драконов стрелу за стрелой. Его стрела впилась ровно во второй глаз дракона. Зверь дёрнулся, застыл, утробно булькнул, судорожно попытался подняться на лапы, но завалился на бок, придавив нескольких воинов, не успевших отскочить, и затих. Третий дракон с приличной высоты выплюнул в людей струю огня, затушенную почти у земли морозным паром, заработал крыльями, набирая высоту, и сделал круг над лагерем. Воины, пользуясь коротким затишьем, бросились подбирать копья, и когда дракон, устрашающе рыкнув, вновь устремился к земле, его встретил мощный залп; с десяток копий застряло в брюхе, остальные упали на землю и были вновь подхвачены воинами. Дракон раскрыл пасть, собираясь обдать людей пламенем, однако Феллдир, напряжённо ожидавший этого момента, метнул в неё струю воды, гася ею огонь. Дракон яростно рыкнул, выискивая того, кто не дал ему превратить людишек в факелы, вычленил мага, аура которого выделялась ярким пятном среди однотонно-багровых аур простых людей, взревел и развернулся к Феллдиру. Время на мгновение будто замерло, оставив алые сполохи огня, стелющийся по земле дым и тонущие в тумане горы. Звуки отошли на задний план, раздаваясь словно бы из другого измерения, а на Феллдира смотрели налитые кровью глаза дракона. Глаза яростные, дикие, прожигающие насквозь. В голове запульсировала боль. «Предатель!» «Предали меня, когда против моей воли сделали жрецом…» «Ты мог стать величайшим магом. Приняв драконью душу, ты принял бы под свою власть весь Скайрим!» На мгновение в голове встала картина: он, в мантии верховного жреца садится на драконий трон Бромьунара, все жрецы склоняются у его ног, и он явственно ощущает их почтение и страх… Он одним мановением руки отсылает сотни драконов на покорение твердынь снежных и глубинных эльфов, и эльфы приносят ему богатейшие дары и признают его власть над собой… И Алдуин, Пожиратель Мира, склоняет перед ним голову как младший брат перед старшим… «А ведь я мог стать верховным жрецом и оттуда уничтожить драконьи храмы и жрецов…» «Ты ещё можешь…» Мощный удар в грудь перебил дыхание, насильно вырывая его из ментального плена дракона и швыряя на землю. Мозг, казалось, распух настолько, что вот-вот раздавит череп, а из пелены видения проступили пылающие шатры, тёмные очертания дракона на фоне светлеющего неба и воины, с мечами и копьями наизготовку бегущие к врагу. А дракон как раз раскрывал пасть в огненном Крике… - Vatten klot stor! Магическая энергия рванула по венам, едва не выдирая из них жизнь. С руки сорвался огромный водяной шар размером едва ли не в половину дракона, на бешеной скорости врезался в его пасть, встретился с потоком огня и рассыпался шипящим дождём. Воинов обдало брызгами кипятка, морду дракона заволокло горячим паром, дезориентировав его этим на какое-то время, чем не преминули воспользоваться воины, с остервенением принявшиеся рубить его крылья. Захрустели кости, с треском рвалась кожа, дракон взревел, повернулся, взмахнул обрывками крыльев, заревел сильнее и принялся в бешенстве хватать зубами воинов, мечась подобно бешеному быку, давя и топча всё вокруг. Один глаз его вытек, из пустой глазницы торчало сразу две стрелы, а затем, когда дракон в очередной раз наклонил свою уродливую башку к земле, Аудбьорн с рыком подскочил к нему, размахнулся своей огромной секирой и со всех сил ударил ею по тому месту, где шея переходила в голову. Секира не выдержала, и в руках сотника остался лишь обломок древка, но лезвие застряло глубоко, перерубив шейные позвонки. Дракон успел ещё захватить одного из сражающихся, но пасть не сжал и на несколько мгновений застыл, а затем медленно распластался на земле. Он ещё хаотично подёргивал хвостом, но больше уже не встал. Достаточно долго в разгромленном жреческом лагере царила напряжённая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием многочисленных огней; люди прислушивались, не затаился ли где ещё враг, всматривались в небо, не парит ли там очередной дракон, не в силах поверить, что бой закончен, и что полсотни жрецов и три дракона лежат бездыханными. Ценой победы стала сотня бесстрашных воинов, присоединившихся к своим братьям в Совнгарде. Всего по два погибшего на одного врага!.. А потом рассветный сумрак разорвали крики: - Победа! - Братья, победа, победа! - Ура-а-а!!! Игг, метавшийся по лагерю, нашёл Аудбьорна, выхватил его из толпы орущих до хрипа и пляшущих воинов и оттащил в сторону. - Откуда вы здесь взялись? – прорычал он. – Где люди?! - Под перевалом Холодных Скал, воевода, - широко улыбнулся сотник. – Твоей Фригг приснился вещий сон, и она велела всем нам уходить сюда! Под перевалом – пещеры, по ним можно перейти на ту сторону хребта! - Ты хочешь сказать, - Игг покачнулся от внезапно нахлынувшей слабости, - что все люди… - Не все, воевода, - возразил Аудбьорн. – Сорок воинов из сотни Хреина остались в лагере прикрывать наш отход. Из них вряд ли кто выжил. Ещё два десятка мы потеряли прошлой ночью, когда предприняли вылазку в лагерь магов. И вот сейчас, - он окинул взглядом лагерь, - ещё сотня отправилась в Совнгард. - Но бабы, дети… - Все дети и бабы, ну, окромя воительниц, в пещерах. Фригг успела всех увести. Игг тяжело осел на землю. Живы… С его души словно бы свалился многопудовый камень. Да, много воинов полегло, две сотни из шести ушли тропами Шора, но победа сегодня осталась за ними. И бабы с детишками живы… И его жена увела всех людей от жрецов. Женщине его рода лагерь обязан своим спасением. И это даёт ему право на тинге торговаться за жизнь дочери! Пускай огромная вира, пускай изгнание, пускай позор – но он не допустит смертной казни! - А это ещё не всё, воевода, - Аудбьорн посмотрел на обнимающихся воинов. – Лагеря жрецов – два. Один здесь, а другой – за перевалом, там, где второй выход из пещер. - Феллдир тоже говорил, - Игг опёрся руками об обожжённую землю, - что жрецов должно быть ещё на столько же больше. Сколько в том лагере драконов? - Дракона там мы не видели ни одного. - Что ж, - повеселел воевода, - расправимся и с теми жрецами. А пока что кончай плясать. Раненых собирать надобно. И предупреди своих воинов, чтобы колдуна нашего не смели трогать… Феллдир очнулся от того, что его трясли так, словно собирались вытряхнуть душу. Он долго не мог понять, что происходит, потому что последнее, что отложилось у него в памяти – это его водяной шар, встречающийся с огнём дракона. Он с трудом сел, осмотрелся. Искромсанный дракон валялся неподалёку, воины собирали раненых и сносили в одно место погибших; в другую кучу сваливали трупы жрецов и стражников. - Эй, ты живой? – Мьоллнир отпустил его. – Чего валяешься, коли не ранен? - Магическое истощение, - он примерил взглядом расстояние до догорающих жреческих шатров, гадая, остались там целые зелья или нет. – Слишком мощное заклинание создал. - Ну, смотри, - молодой сотник отпустил его и пошёл дальше, искать других раненых. Феллдир поднялся на ноги, постоял, пережидая слабость, и поковылял к жреческому кругу. Обыск полусгоревших сумок принёс ему несколько флаконов зелий, выдержавших пожар, в том числе и зелья восстановления магических сил. Феллдир выпил один флакон, мысленно досчитал до ста и выпил следующий, а затем долго сидел, как в полусне наблюдая за работавшими воинами. Постепенно силы стали возвращаться, и когда в голове прояснилось, он встал и отправился осматривать раненых, около которых уже хлопотали женщины, выбравшиеся из пещер. Тяжело раненных было два с половиной десятка. Некоторые обгорели так, что помочь им уже было нельзя, но большинство всё же можно было спасти. Феллдир подошёл к первому, опустился около него на колени, но едва он приступил к плетению целительского заклинания, перед ним выросла Гормлейт. - Не смей его трогать! – прошипела она. – Нам не нужна твоя магия! Феллдир поднял голову и спокойно посмотрел на неё. - Это целительство… - Я не верю тебе, - зло крикнула она. – Ты обманул воинов! Ты обманом заставил их ручаться за себя, а теперь ещё хочешь осквернить их своей проклятой магией! - Не слушай её, Феллдир, - с трудом шевельнулся Ахти, лежавший чуть в стороне. – Мы слишком много потеряли людей, чтобы разбрасываться жизнями тех, кого можно спасти. - Заткни свою пасть! – девушка перенесла своё раздражение теперь на сотника. – Что, боишься умереть? - Я сегодня не умру, - Ахти заскрежетал зубами и с трудом повернулся на бок. – У меня всего лишь переломаны рёбра. А другие могут умереть. Феллдир, если можешь лечить – лечи. Если найдутся те, кто будет против магии, говори, что это мой приказ. - Тебе этот жрец промыл мозги!.. Гормлейт осеклась. Она хотела ещё добавить: «И ты теперь готов лизать ему зад», но заставила себя прикусить язык. Её не пугало, что это очередное оскорбление Ахти, которое он припомнит ей на тинге и за которое придётся сражаться в поединке чести. Но она слишком чётко осознала, что в ответ на это Ахти напомнит ей, что виновник гибели и поселения, и двух сотен людей – она. Гормлейт. А слышать это было больно. Высказать и Ахти, и отцу, и этому проклятому колдуну хотелось очень многое, а колдуна хотелось и вовсе убить, но слышать напоминание о своей вине было слишком больно, настолько, что приходилось идти против себя и заставлять себя молчать. Это было невыносимо, девушке казалось, что она просто разрывается от переполнявших её чувств. Она не привыкла держать в себе свои эмоции, она всегда сразу высказывала то, что думала, а теперь… Настроение портило и то, что она так и не убила ни одного дракона. Первого убили воины из сотни Ахти, второго застрелил Хакон – сопляк, который ещё даже не брал в руки взрослый меч! И третьего зарубил Аудбьорн. А она, Гормлейт, ни одного! Это позор на всю жизнь! Она рвалась к драконам, но каждый раз не одно, так другое мешало ей – не в ту сторону дракон наклонил голову, не там было возможно вскарабкаться по крылу, не там стояли воины, перекрывшие ей дорогу. Она делала всё, что в её силах, и даже больше, но словно бы сам Шор был сегодня на стороне других!.. Гормлейт тихо рыкнула. Нет, вам не сломать меня! Я вам ещё всем покажу! Она резко развернулась к Феллдиру и подошла вплотную к нему. - Не смей больше применять ко мне свою проклятую магию! – прошипела она. – Я воин, а не жрец, и если ты ещё раз вмешаешься в то, что я делаю, я перережу тебе глотку и не посмотрю на то, что ты заставил честных воинов ручаться за себя! Феллдир спокойно встретился с ней взглядом и наклонил голову: - Хорошо. В воздухе повисло ощущение оборванности разговора, Гормлейт растерялась. Феллдир не должен был отвечать так коротко! Он должен был… да хотя бы ещё раз подтвердить, что не будет портить её жизнь своим поганым присутствием, но он ограничился только равнодушным «хорошо»! Несколько мгновений Гормлейт стояла, ожидая продолжения или хоть каких-нибудь объяснений, но Феллдир снова переключился на раненого и забыл о ней. Девушка фыркнула, чтобы последнее слово не осталось за ним, развернулась и пошла прочь. К Феллдиру подошёл Хакон, до этого собиравший стрелы. Мальчик прислонил полный колчан к полубгоревшей перевёрнутой телеге и осуждающе посмотрел вслед сестре. - Ты не злись на неё, - по-взрослому серьёзно посоветовал он. – Она всегда такая. - Я не злюсь, - Феллдир поднял голову. – После того, как я покинул храм, я разучился что-либо чувствовать. - И ты не радуешься сейчас победе? - Нет. Я знаю, что я должен радоваться, что это хорошо, что мы победили, но я ничего не чувствую. - Ты переживаешь, что ты был жрецом? - Да. - Глупо переживать из-за того, что было и что уже не исправить. Надо переживать за то, что будет. - Я знаю. Хакон внимательно посмотрел на него. - Дурак ты, Феллдир, хоть и взрослый и воин, - мальчик подумал и посоветовал: - Ты Кин молись. Я не молился, но бабы говорят, что она врачует душу. Феллдир тоже внимательно посмотрел на Хакона и, поколебавшись, согласился: - Я попробую. … Хребет Холодных Скал чётко обрисовывался на фоне всё светлеющего неба. Туман густел, пожары в лагере постепенно затухали. Меж сгоревших шатров, ящиков и телег носились дети, которые устали сутки сидеть под землёй, как мыши. Где-то рыдали женщины, потерявшие в этом бою братьев, мужей, сыновей… К нему подошла Фригг, молча села рядом, взяла его искалеченную руку в свои маленькие ручки и положила голову ему на плечо. Игг шевельнулся и потёрся щекой о её пропахшие дымом и землёй волосы. Они сегодня победили. Огромной ценой, но и победа огромна. Игг поднял свою уродливую голову и посмотрел на тускнеющие звёзды. Они ждали этого десять лет – ждали даже не победы, а того, когда они смогут побеждать, а не только прятаться и бить как зайцы исподтишка! Они сегодня победили, и пусть впереди новые испытания и новые тяжёлые бои, пусть конец жрецов и драконов увидят только их дети. Но сегодня они празднуют победу!