Священная война

Погребальные костры на месте сгоревшего поселения пылали сутки, чёрный дым струился по склону и застилал долину, оседая на деревьях, траве и камнях чёрной сажей. Погода испортилась, второй день накрапывал мелкий, тягучий, осенний дождь, словно бы сама природа оплакивала тех, кто в кровавых боях ушёл по неисповедимым тропам Шора в сиятельный Совнгард. Двести пять воинов и воительниц, как закалённых в боях, так и едва оперившихся птенцов, впервые по-настоящему взявших оружие; сгоревших в пламени драконов, сожжённых жрецами, убитых драуграми в крипте под Хёггате, и тех, кто пошёл за Гормлейт на свою смерть. Двести пять душ воссели на троны могущества в Совнгарде, чертоге Шора, и подняли кубки с мёдом во здравие тех, кто остался в Нирне… Присмотрите за нами, ушедшие братья. Возвращайтесь к нам душами младенцев, которых родят наши женщины, дабы вновь в священной борьбе поднять оружие против тех, кто топит нашу землю в крови и горе… В пожаре сгорел весь урожай зерна, который повстанцы собрали в этом году со своих скудных полей, лишь кое у кого в подвалах остались почти не пострадавшие небольшие запасы ячменя и овса, которые в будущем году пойдут на семена, полуобгоревшие горох, фасоль, тыквы. Немного продуктов было захвачено в жреческих лагерях, но их хватит от силы на месяц. Значит, опять, как и пять лет назад, повстанцы будут есть хлеб из древесной коры и выкапывать из-под снега гнилую траву, а когда охотники смогут подстрелить какую дичь, долго и с наслаждением рассасывать каждую кость, чтобы их куски кололись потом в желудке и кишках. И опять к весне начнут умирать ослабленные тяжёлой зимой дети… Правда, удалось захватить почти шестьсот стражницких коней, которых можно будет пустить под нож – всё равно околеют за зиму почти все: сена нет, соломы нет, овса нет, а раскопать траву из-под снега на высокогорных пастбищах можно только на самом юге Скайрима. Так может, лучше их съесть сейчас, пока у них на костях ещё много мяса? *** Тьярви нашёл Феллдира где обычно – в палатке, точнее, под навесом, где лежали самые тяжёлые раненые, и в очередной раз с опаской подивился, сколько всего может магия. И убивать, и лечить. Ведь если бы не было этой его магии, сегодня на погребальных кострах сгорело бы десятка на два больше воинов. - Феллдир, - стараясь не выдать своего волнения, позвал Тьярви, - можно спросить тебя? Феллдир, который как раз, стоя на коленях, вытирал руки после лечения очередного обожжённого, поднял голову и вопросительно посмотрел на юношу. - Спрашивай. - Не здесь, - замялся он. – Давай отойдём. Феллдир приподнял брови, выражая этим своё удивление, но послушно встал и пошёл за Тьярви из-под навеса под моросящий дождь. Кто-то из поселян посмотрел на них подозрительно, но в целом колдуна уже приняли за своего, поэтому не следили настороженно за каждым его жестом. Отойдя на десяток шагов, где их уже не могли слышать, Тьярви остановился, набрал в грудь воздуха и боязливо начал: - Феллдир, скажи… В Хёггате ты говорил, что Вагну можно было бы, ну… вживить печень другого человека, если бы не было так поздно. - Да, можно. - Скажи, а… - он вдохнул выдохнул, а затем поспешно выпалил: - А руку ты можешь приделать? Прежде чем ответить, Феллдир посмотрел на юношу магическим зрением. В принципе, задатки мага у Тьярви были, и неплохие, голубые магические прожилки в ауре достаточно плотные и чёткие. Таких, как он, жрецы обычно не забирают, разве только в ситуациях сильной нехватки послушников. И посредственного мага из него можно слепить. - Я могу приделать руку, НО, - он жестом осадил вспыхнувшего было надеждой Тьярви. – Есть много «но». Я могу отрезать руку от недавно умершего человека и пришить её тебе, но ты не сможешь ею владеть и не будешь её чувствовать. Она приживётся, но будет только для красоты, делать ты ею ничего не сможешь. - Но, - разочарованно пробормотал Тьярви, - а как же печень… - Печень – это внутренний орган. Она знает, что ей нужно делать. Когда к ней присоединяют кровеносные сосуды и протоки, она начинает выполнять свою работу. Но рука сама не знает, что ей нужно делать. Ты думаешь в голове, что нужно руку поднять, и поднимаешь руку, а с чужой рукой связь между головой и рукой нарушается. Ты думаешь, что нужно поднять руку, а рука не понимает и не поднимается. - А натренировать? - Нельзя натренировать. Владеть пришитой чужой рукой могут только маги за счёт управления магическим потоком. То есть они посылают команду руке не через мышцы, а через магические потоки. - А ты можешь научить меня магии? – Тьярви замер. Феллдир внимательно посмотрел на него: - Ты понимаешь, что ты просишь? И как отнесутся к этому твоя семья и твой род? Тьярви посуровел. - Я с одной рукой – никто. Ни воин, ни хозяин. Я не могу сражаться, я не могу развести огонь, я не могу лепить горшки. Я вечная обуза моей семье. С двумя руками я смогу содержать хозяйство и сражаться. - Содержать хозяйство сможешь, сражаться – нет. Тьярви, тебя можно обучить магии. Маг из тебя будет не сильный, но при должной тренировке твоих умений хватит, чтобы немного управлять пришитой рукой. Немного, - Феллдир выделил голосом это слово. – Пришитая рука никогда не будет слушаться так, как живая. Ты с твоими задатками, при предельном старании сможешь сгибать её в суставах, брать пальцами и совершать несложные и неспешные движения. Тонкая работа, быстрые движения – никогда. - Это всё одно лучше, чем без руки. - Обучение магии, - предупредил Феллдир, - это долгий процесс. Внешне это выглядит легко и просто: махнул рукой, сказал несколько слов – и горит огонь, на деле послушники сначала не менее двух лет учатся контролировать свои мысли и эмоции, учатся очень чётко представлять, что они хотят получить в результате произнесения заклинания, и учатся чувствовать магию и магические потоки в себе. И только после того, как они научились полностью контролировать себя, они приступают к изучению заклинаний и пассов. - То есть, - уточнил Тьярви, - просто сказать заклинание и сложить нужным способом пальцы – ничего не получится? - Простейшим базовым заклинаниям – их около десятка – можно научить любого за несколько дней, но это получится не маг, а фокусник. Умению же управлять магическими потоками нужно учиться не один год. И для того, чтобы управлять пришитой рукой, бесполезны заклинания и пассы – нужно прежде всего уметь чувствовать потоки и управлять ими. - Значит, если ты пришьёшь мне руку, я смогу научиться управлять ею не раньше, чем через два года? - Через два года ты сможешь только поднять-опустить руку, не более. - Феллдир, я согласен, - Тьярви твёрдо посмотрел ему в глаза. – Научи меня магии. - Тьярви, мне нужно, чтобы на твоё ученичество мне дали согласие твоя семья и твой род. - Они дадут, - уверил его юноша. – Может, не сразу, но я их уговорю. И… спасибо, что не оттолкнул. Феллдир долго смотрел ему вслед, пока он не затерялся среди людей, снующих по сгоревшему поселению и разгребавших пепелища в поисках того, что не успело сгореть. Потом он вернулся к раненым, но не сразу смог сосредоточиться и приступить к лечению следующего обгорелого, который в полузабытьи тихо и мучительно стонал, несмотря на то, что Кетиллёг влила в него обезболивающее зелье. Ученик, подумать только. Он, Феллдир, готовился к тому, что навсегда останется полным изгоем среди людей, и его знания умрут вместе с ним. А здесь пришли проситься в ученики. Понятно, что не от хорошей жизни, и сильного мага из Тьярви не выйдет – но всё равно ученик. Ученик… Феллдир прикрыл глаза, заставляя себя сосредоточиться, и взялся за раненого.