Игра света и тени

Несколько дней после возвращения Бьякуи из больницы прошли спокойно. Бьякуя отдыхал, Рукия почти все время проводила в 13 отряде. Встречались они только в столовой за завтраком и ужином и едва ли сказали друг другу десяток слов, помимо приветствий. Сначала Рукия хотела сообщить брату о странном разговоре, который услышала в саду, но лицо у Бьякуи было настолько красноречиво-предостерегающим, что она зареклась его беспокоить даже если в поместье ворвется стая арранкаров. Она сама попробует понаблюдать за происходящим, возможно, удастся что-то узнать. Однажды утром, когда Рукия уже убежала на службу, а Бьякуя собирался немного поработать у себя в кабинете, в дверь постучался слуга. - Господин Бьякуя, прибыл гонец с письмом. Письмо было от Совета старейшин. Бьякуя вскрыл печать. Совет старейшин извещал его о том, что сегодня в полном составе прибудет в поместье Кучики для обсуждения какого-то важного неотложного вопроса. Бьякуя нахмурился: что опять замышляет Совет? В последнее время от него не приходилось ждать ничего хорошего. - Подготовьте парадный зал для приема высоких гостей. Вызовите лейтенанта Абараи, - распорядился он, - и сообщите госпоже Рукии, чтоб она немедленно вернулась в поместье и приготовилась к визиту. Через несколько часов Бьякуя с возможной церемонностью встречал торжественную процессию 20 старейшин. Рукия задерживалась. Бьякуя поморщился: учитывая неожиданность визита, это было извинительно, но лучше бы она была здесь. Он и представить не мог, что буквально через полчаса будет считать ее отсутствие большой удачей. Старейшины прибыли не одни, с ними были их свита, слуги, секретари, доверенные лица и, разумеется, охрана. Хотя все они и выглядели глубокими стариками, подвластная им магия позволяла безбоязненно путешествовать между мирами. Но присутствие воинов было необходимо по статусу. Впрочем, войдя в поместье, старейшины вынуждены были отпустить охрану: всем было известно, что Бьякуя не терпит на своей территории подчиненных не ему вооруженных формирований – вопрос принципа. Препроводив всю эту толпу в парадный зал, Бьякуя приготовился выслушать, за каким же очередным безмерно важным бредом они все притащились. Услышанное его не обрадовало. - Рукия никогда не была истинной Кучики. – вещал уже четверть часа Кучики Куцанаде, двоюродный прапрадед Бьякуи, дородный старик с обрюзгшими чертами лица, свидетельствующими об отнюдь не аскетичной жизни, - Низкое происхождение ничто не изменит. Она всегда была позором семьи, способности ее незначительны, манеры грубы. А едва оказавшись без присмотра, она связалась с людьми, общалась с ними на равных, раскрыла им многие наши тайны. Она едва не стала причиной вашей гибели. То, что она марает честь рода, очевидно. А оставление ее без наказания Советом сорока шести – просто недоразумение, поскольку ее преступление померкло в сравнении с восстанием ваших капитанов. Старейшины закивали, словно фарфоровые китайские болванчики. - Мы считаем, что это даже к лучшему. Ее должен судить Совет старейшин, а не ваш Готэевский Совет.. Изгнание из рода – само собой разумеется. Нужно ли принимать дополнительные меры– это мы решим отдельно. Бьякуя сидел, опустив глаза, и думал о том, что защитить Рукию от интриг стариков клана куда сложнее, чем от Синсо. Она, конечно, всегда была для них бельмом в глазу. А после того, как он высказал гипотезу, что мог бы на ней жениться, она стала еще и препятствием для планов старейшин. Как он был неосторожен, когда обмолвился об этом Такоме-но-Хоси! Почему так выходит, что, выполняя требования клана, он постоянно ставит Рукию под удар? Даже если он сейчас согласится на брак с их кандидаткой, обвинителей Рукии это не остановит. Они не только выгонят ее из клана, но и приговорят ее к какому-нибудь жестокому наказанию, а то и вовсе прикончат. Они так давно ненавидели Хисану за ее низкое происхождение, что не откажут себе в удовольствии стереть Рукию в порошок даже без всякой для себя выгоды. Как бы то ни было, он не позволит себе больше подвергать Рукию в опасности. Бьякуя обвел старейшин ледяным взглядом. - Я не могу выразить, как удивляют меня ваши слова, досточтимые сродники. Разве обряд принятия в клан – пустой звук для вас? Разве церемония, освященная нашими благородными предками, не имеет для вас силы? Рукия принята, и сомневаться в ее чести – значит бросать пятно на весь наш род. Как глава семейства Кучики, я не могу допустить этого. То, что ее судил Совет сорока шести, обусловлено присягой, которую она принесла, вступая в Готэй-13. Слово Кучики нерушимо. Будучи Кучики, она не могла отказаться от приговора, вынесенного военным судом, а я не мог протестовать. Но поводом было военное правонарушение, не имеющее ни малейшего отношения к чести нашего благородного дома. Однако у меня есть и еще одна причина удивляться, что подобные мысли возникли у Совета старейшин. Ведь Рукия официально объявлена моей будущей супругой, она моя невеста, это предварительно обсуждалось с достопочтенным Такомой-но-Хоси, и я издал официальный декрет о моей помолвке. Разве его не вручили совету старейшин? Это был чистейший блеф, но некому было его опровергнуть. По рядам старейшин прокатился изумленный шепот. Бьякуя посмотрел в лицо своего двоюродного прапрадеда. Этот старик никогда не имел права претендовать на лидерство в роду, и постоянно отыгрывался за это на Бьякуе, особенно в годы его юности, до принятия статуса главы рода. Пользуясь влиянием старшего, он старался усложнить жизнь Бьякуе и сейчас. Теперь, глядя на искаженное бессильной яростью лицо Куцанады, Бьякуя хотел рассмеяться. Ему почему-то стало легко-легко. - Лейтенант Абараи. Рендзи, пребывавший в шоке от услышанного, приблизился и склонился в поклоне. Впервые в жизни Бьякуя был рад чьей-то безалаберности. Сейчас неисполнительность Рендзи станет его козырем. - Лейтенант Абараи, неужели вы не передали письмо, которое я вам вручил? Я потрясен. Ваша безответственность заслуживает сурового наказания и едва не внесла разлад в нашу дружную семью. К счастью, недоразумение вовремя улажено мудростью старейшин. Лишь радость по поводу моей помолвки, озарившая все наше семейство, вынуждает меня не налагать на вас взыскание. Удалитесь с моих глаз. Рендзи смотрел на тайчо преданным и абсолютно пустым взглядом. Он не помнил, когда ему вручали письмо. Если тайчо говорит, что вручали, то это не подлежит сомнению, но Рендзи не помнил. Бьякуя всегда прав, гласило первое правило устава шестого отряда, а если кто-то сомневается, то он, во-первых, необразованный чурбан, не имеющий понятия об аристократическом достоинстве, во-вторых, явно не знаком с банкаем Бьякуи. Рендзи был просвещен по обоим пунктам. «Это когда же я успел так напиться, что проворонил это проклятое письмо?» Или это у тайчо опять провалы в памяти? Как бы то ни было, он, Абараи Рендзи, конечно, не выдаст слабости своего капитана в присутствии высокопоставленных лиц. Поэтому Рендзи сделал виноватое лицо, поклонился как можно ниже и, для большей убедительности своего смирения, попятился по направлению к выходу, не прекращая поклона. Промахнувшись в результате мимо выхода и едва не вынеся сёдзи. Бьякуя проводил его взглядом, порадовался (а может, расстроился), что ловкий Абараи снес всего лишь на сёдзи, а не на его дряхлого дядюшку, и вновь повернулся к своим родственникам. - Прошу извинить Рукию за опоздание, мы не ожидали вашего визита, и она отлучилась по делам… Перед свадьбой ей нужно сдать дела по 13 отряду. Но она появится, как только сможет. «Лучше бы ей не приходить вообще. Ведь единственная, кто может выдать мой обман – это она». Слуга из поместья Кучики отыскал Рукию только через несколько часов. Отпросившись у капитана Укитаке, она поторопилась домой. Служанка помогла ей обрядиться в кимоно, на этот раз – нежно-желтое, покрытое узором из белых хризантем, и сделать прическу. Поскольку по каким-то странным, загадочным традициям дома Кучики, украшений в волосах должно было быть не меньше шести, а одну шпильку из своего набора Рукия потеряла, служанка укрепила в ее волосах ветку орхидей. «Какой у меня величественный вид, - с интересом отметила Рукия, оглядывая себя в зеркале. – Главное, чтоб прием гостей не затянулся, а то вместо цветущей красоты у меня в волосах будет подвявшее безобразие». Убедившись, что выглядит пристойно, Рукия направилась в парадный зал, понимая, что почти наверняка опоздала. Попадавшиеся по дороге в коридорах слуги старались как можно ниже поклониться ей. Стоявший у входа Рендзи при виде нее как-то побледнел и затрясся. Выяснять, что за непонятная лихорадка с ним приключилась, времени не было. Рукия попыталась как можно незаметней проскользнуть в залу, надеясь, что родственники будут всецело поглощены своими переговорами и не обратят на нее внимания. Вместо этого при ее появлении все замолчали и недобро на нее уставились. Не зная, чем могло быть вызвано подобное пристальное внимание, Рукия быстро села на колени и склонилась в земном поклоне, касаясь пола ладонями. Просидев в таком положении полминуты и решив, что этого более чем достаточно, чтоб гости забыли о ней, Рукия разогнулась. Все так же молча смотрели на нее. Конечно, ей приходилось видеть у гостей и не такие лица, особенно у непривычных, особенно когда Бьякуя входил в раж в своих приветствиях, но сегодня явно произошло что-то из ряда вон выходящее. Из центра зала вышел Бьякуя. Он неторопливо приблизился к ней и вдруг сам склонился перед ней в поклоне. Рукия остолбенела и стала готовить себя к худшему - Госпожа моя невеста, - произнес он своим спокойным голосом, и Рукия не сразу поняла, что он обращается к ней. «Кажется, я что-то пропустила». - Наконец-то вы пришли, мы все с нетерпение ждали вас, родные хотят выразить вам свои лучшие чувства в связи с нашей помолвкой. «Точно пропустила». Рукия уставилась на Бьякую. Ей казалось, что весь зал слышит стук ее сердца. Он в упор, не мигая смотрел на нее, как бы приказывая взять себя в руки и делать вид, что все так и должно быть, затем величественно подал ей руку. Смутно припоминая, что ей рассказывали об этикете, Рукия коснулась губами его тонких пальцев и вновь неуверенно взглянула на него. Бьякуя слегка прикрыл глаза, и Рукия поняла, что все сделала верно. Бьякуя поднялся и повел Рукию за собой к центру залы. Их провожали не поддающимися описанию взглядами. Скосив глаза, Бьякуя посмотрел на Рукию. Она шла с непроницаемым лицом, слегка опустив веки, чтоб никто не мог увидеть выражение ее глаз. Кого-то она ему напоминала. - Я хотел бы представить всем мою невесту и вашу будущую госпожу, Кучики Рукию. Рукия пошатнулась. Бьякуя слегка сжал ее пальцы, затем махнул рукой и приказал возникшим рядом слугам препроводить госпожу Рукию в его покои. - Еще раз прошу извинить мою будущую супругу, ей немного нехорошо, - слышала за спиной Рукия. - Возможно, столь долгожданное появление наследника клана Кучики произойдет быстрее, чем мы ожидали. Выходящая из залы Рукия при этих словах чуть не свалилась от счастья. Зато за дверью послышался грохот, как будто там уронили бегемота. Выйдя в коридор, Рукия поняла, что тем бегемотом был Абарай. Он при радостной новости на ногах не устоял. Рукия ожидала Бьякую в его кабинете. От этого дня у нее накопилось множество впечатлений, которыми она просто жаждала с ним поделиться. Мысли в голове путались. «Что он нес? Какая невеста? В последний раз, когда мы разговаривали, он благословил меня презирать его всю жизнь. Я, конечно, понимаю, что его речи не для средних умов, но с какого языка это можно перевести как предложение руки и сердца? Нужен ему наследник – пожалуйста, к его услугам десятки чистокровных кандидаток, тщательно подобранных дражайшими родственниками, Рендзи мне давно растрепал, как они посетили Анаи-сана. А что я из себя представляю? Руконгайка, позор клана. Ну, поцеловал он меня однажды. Самонадеянно ожидать, что это для него хоть что-то значило. И одного поцелуя для появления наследника, прямо скажем, недостаточно, он в курсе? Конечно, его добродетели превосходят порой все ожидания… Но, как бы он ни избегал даже оттенка мысли, могущей запятнать непорочную честь Кучики, должен же он знать, откуда дети берутся!» - Рукия нервно рассмеялась своим абсурдным мыслям, и напряжение немного спало. Она попыталась себе представить планы брата, но они не поддавались даже приблизительному прогнозированию. Честное слово, ей стоило бы влюбиться в Ичиго или Рендзи, с ними все было бы куда проще! Да, легко сказать – влюбиться в кого-нибудь другого. Она бы и хотела, но не может глаз от него оторвать, стоит ему оказаться рядом. И любимые друзья, и вся ее жизнь в Генсее кажутся лишь далеким, не имеющим значения сном. Ей казалось, что даже если бы их с Бьякуей разнесло на разные концы вселенной, и она бы прожила совсем другую жизнь, без него, с другими людьми, с другими радостями и печалями – все равно, спустя века и тысячелетия, ничего бы не изменилось, и один взгляд этих серых глаз в миг сковал бы ее и подчинил себе, как бы она не сопротивлялась. Хорошо, что он не знает, какую власть над ней имеет. «Бьякуя, ну почему тебя так трудно любить? А выкинуть из головы – еще труднее! И зачем мне о тебе думать, зачем вообще что-то про тебя знать, кроме того, что ты мой брат и был мужем моей сестры? А ведь знаю, слишком много о тебе знаю. Ты любишь смотреть на небо, особенно в облачную погоду или в лунную ночь. Белый цвет. Звук колокольчиков. Снег. Раннюю весну. Знаю, как после самых трудных дней ты любишь сидеть, откинув назад голову, потому что все напряжение и усталость скапливаются в плечах. В битве ты не делаешь ни одного лишнего движения, анализируешь способности противника, предоставляя ему атаковать, и только в последний момент исчезаешь у него под носом, чтоб появиться за спиной и нанести удар. А пальцы у тебя слишком тонкие, чтоб принадлежать военному, хоть катана и беспрекословно тебя слушается. В Генсее такие руки подошли бы пианисту. Но музыка – это было бы для тебя слишком просто. Чтоб увлечься, тебе нужно больше – игра воли и силы, опыта и стратегии, жизни и смерти, только задумываешься ли ты хоть иногда, что это игра и твоей смерти тоже? Не люблю смотреть, как ты дерешься. Ты себя совсем не жалеешь. По-моему, это глупо. Иногда стоит пожертвовать благородством осанки, чтоб уйти из-под удара. И сейчас тоже наверняка думаешь не о себе. Что же ты затеял?» Рукия сцепила пальцы и сжала их до боли. Он вовсе не так неуязвим, как сам про себя думает, ему тоже нужно хоть немного тепла и заботы. Только вот, наверно, не от нее. Тут сёдзи разъехались, и вошел Бьякуя. Рукия вскинулась. - Бьякуя, что происходит? Бьякуя спокойно прошел к креслу и уселся. Чувствовалось, что он в очень хорошем настроении. Но, кажется, он вовсе не торопился дать ей исчерпывающий и подробный ответ. С иронией взглянув на нее, Бьякуя заметил: - Я вижу, ты стала называть меня по имени. Это замечательно, что ты так естественно принимаешь наши новые более близкие отношения. Рукии отчаянно захотелось что-нибудь разбить. Желательно, об голову Бьякуи. Например, вон ту вазу с цветами. Она за него в огонь и воду, но издеваться над собой не позволит. Представив себе стекающие по самодовольному лицу струйки воды и запутавшиеся в кенсейкане хризантемы (определенно, живые цветы в волосах – тема дня)), Рукия успокоилась до того, что смогла почти милым голосом спросить: - О какой невесте и наследнике шла речь? Я что, кого-то подменяю? Дальнейшее зрелище повергло Рукию в ступор. Бьякуя рассмеялся. - Подменяешь? Да как будто нет. Просто принято решение, что я должен жениться. Моей женой станешь ты. - И кем же принято второе решение? Лицо Бьякуи вновь приняло свое обычное непроницаемое выражение. - Мной. - Почему? - Мои причины тебя не касаются. - Вы просто великолепно приступаете к началу нашей совместной жизни, нии-сама, сразу закладываете фундамент для будущего взаимного доверия. А что, если я откажусь? - Почему ты хочешь отказаться? - Мои причины вас не касаются. Бьякуя помрачнел. - Все уже решено. Так что не зови меня больше «нии-сама». Ты будешь жить в моих покоях, пока все гости не разъедутся. - Это еще зачем? - Для безопасности. Я не могу быть уверен во всех, кто сюда приехал. К тому же в большом скоплении гостей в дом легче проникнуть постороннему. - Да что со мной сделают? Бьякуя посмотрел на нее так, как будто она не понимала очевидные вещи. - Отравят. Задушат. Похитят. Ты будешь спать в спальне, я – в кабинете. Ко мне не рискнут сунуться. Часов в 9 мне понадобится ванна. Пожалуйста, не занимай. И Рукия… - Да? - Тебе очень к лицу живые цветы в волосах. - Благодарю. «А тебе бы как были к лицу! Зря я пожалела вазу»