Игра света и тени

Равнодушно скользнув по своей невесте взглядом и не произнеся ни слова, Бьякуя протянул ей руку, и они вместе отправились в столовую. Когда Рукия с Бьякуей вошли в столовую, все, даже враждебно настроенные старейшины, вынуждены были признать, что они удивительно красивая пара. Рукия обладала чудесным талантом легко и естественно вписываться в любую обстановку, и хотя привычной для нее средой обитания были военные будни Готэя, сейчас, бесшумно скользя по начищенному полу, в роскошных одеждах, со сложносочиненной прической и причудливым убором в волосах, она напоминала сказочную принцессу, всю жизнь прожившую в волшебном саду и не державшую в руках ничего тяжелее флейты. Небрежно-изысканным жестом опиралась она на руку Бьякуи, который величественно, не глядя по сторонам, шествовал через зал, ведя свою невесту к столу. Его лицо, как обычно, было жестко-непроницаемым, но суровость лишь подчеркивала утонченную красоту его черт и гордость осанки. Сопровождаемая завистливыми и подобострастными взглядами пара заняла свои места во главе стола, после чего все присутствующие сели и приступили к трапезе. Рукия потихоньку разглядывала гостей и слуг. Гости вели себя необычно тихо, даже подавленно, ни один не бросил на нее презрительного взгляда, не сделал язвительного замечания. Правда, присутствие Бьякуи всегда было весомым аргументом в пользу сдержанности, но все же сегодня обстановка была какая-то странная, словно все выжидали, что произойдет дальше. Предавшись своим мыслям, аристократы рассеянно ели, как будто стараясь не привлекать к себе внимания, разговоры, едва начавшись, тут же затихали. Слуги неслышными тенями скользили за спинами сидящих, разнося блюда и напитки. Лицо одной из служанок показалось Рукии знакомым, но как будто неуместным в данной обстановке, однако прежде чем она успела вглядеться в него, раздался гонг, и распорядитель внес тяжелую серебряную чашу с вином. По традиции жених и невеста должны были испить из одной чаши. Украшенная причудливым литьем древняя реликвия представляла собой больший интерес как ювелирное изделие, нежели как емкость для питья: стенки чаши были такие толстые, что в нее помещалось совсем немного жидкости. Налитого вина хватало для проведения обряда, но было явно недостаточно, чтоб опьянить или утолить жажду. Символично для аристократического брака. Сделав глоток, Бьякуя незаметно бросил в чашу один шарик «рейацу-минус» и передал сосуд Рукии. Для начала хватит одной таблетки, на всякий случай надо понаблюдать за ее реакцией. Рукия с королевским равнодушием приняла у него чашу, слегка пригубила и хотела уже поставить ее на стол, но услышав тихий приказ Бьякуи: «До конца», - допила ее содержимое. Ей показалось, что у нее слегка закружилась голова, но она приписала это действию вина. Закончив трапезу, все прошли в парадный зал. Там, согласно этикету, старейшины и самые родовитые члены клана по очереди поздравляли будущих супругов. Выслушивая очередную цветастую речь, Рукия никак не могла сосредоточиться и уследить за ее смыслом, голова кружилась, хотелось прилечь и закрыть глаза, но девушка продолжала стоять, стараясь сохранить прямую осанку. Вдруг стены стремительно надвинулись на нее, потолок кувыркнулся куда-то в сторону, а пол стал приближаться. По рядам знатных гостей пробежал шепот, когда невеста главы клана вдруг покачнулась и упала. Жених успел подхватить ее на руки. Анаи, который как раз монотонно, хотя и без особого энтузиазма вещал о непременно грядущем процветании готовящегося брака, замолк на полуслове. Церемония была прервана. Члены клана Кучики в гробовой тишине наблюдали, как Бьякуя, с девушкой на руках, вышел из зала. Бьякуя нес Рукию в спальню и боролся с охватывающим его раздражением. Все его хладнокровие потребовалось, чтоб рука не дрогнула, когда он передавал ей чашу с вином. Однако, глядя на заливающую тонкое личико бледность, Бьякуя не мог сдержать страха и отвращения к самому себе. Дойдя до спальни и осторожно уложив девушку на футон, Кучики сел рядом и с тревогой наблюдал за ней. Бледность не проходила, на лбу выступили капельки холодного пота. Мысли о том, что Рукия предательница, что готовит ему смерть, что он должен быть последовательным в своих решениях, не помогали. Проклиная себя за малодушие, Бьякуя взял руку девушки в свою и стал осторожно вливать в нее свое рейацу. Рукия почувствовала, как тьма отступает. Откуда-то пришел поток могучей живительной силы, согревающий и разгоняющий беспамятство. Постепенно вернулось ощущение собственного тела, она почувствовала, как чья-то холодная рука гладит ее по волосам. Открыв глаза, девушка увидела над собой встревоженное лицо Бьякуи. На лбу его пролегла морщинка, серые глаза напряженно, с тревогой следили за ней. Рукия чуть улыбнулась и коснулась пальцами его руки. Бьякуя продолжал смотреть на нее с выражением странного смирения и усталости, будто на непутевого ребенка, которого уже бесполезно, да и не хочется ругать. «Как же я приведу свой план в действие, если сам же восполняю недостаток ее рейацу. Я только подтачиваю свои силы, это на руку моим противникам… Держит меня за руку. Будто ничего и не происходит. Минута иллюзорного счастья». - Попробуй уснуть, - подсказал Бьякуя, сдерживая горькую усмешку. Рукии не хотелось засыпать. Как давно она не чувствовала его заботы, не видела выражения нежности на любимом лице, хотелось подольше наслаждаться этим моментом. Но упадок сил сделал свое дело. Вскоре пальчики, держащие мужскую ладонь расслабились, и девушка забылась сном. Бьякуя еще немного посидел рядом, наблюдая, как румянец постепенно возвращается на бледные щеки, затем встал и отошел к окну. Поднявшийся ветер тревожно пробежал по саду, всколыхнул ветки деревьев, как будто в них кто-то затаился. Или это его сомнения обрели плоть и причудливыми зверьками лазают среди листвы? Кучики вновь не был уверен в правильности своего решения. Когда речь заходила о Рукии, становилось невыносимо сложно следовать голосу разума. «Не могу. Должен быть другой выход. Только какой? Запереть ее где-нибудь до того, как все кончится? Брось, Бьякуя, ты просто не хочешь с ней расставаться. Да пойми ты наконец: тебя не любят, ты не нужен. Не унижайся напрасно. Как ты удержишь птицу, что стремится на волю»? Но Бьякуя понимал, что никакого другого выхода нет, и он должен осуществить задуманное. И дело не только в долге защищать мир в клане. Едва ли Рукия отдает себе отчет, в какой опасности окажется, если заговор Риндзинов увенчается успехом. Риндзины приведут своих ставленников Ясутака, но те слишком слабы, чтобы удержать власть в такое зыбкое время. Более сильные семьи внутри клана наверняка попытаются воспользоваться моментом, чтобы самим сесть на престол. Сначала закулисные интриги, потом им надоест, и начнется настоящая война. Риндзины будут железной рукой удерживать свои позиции, сея хаос и вырезая всех непокорных. Невеста законного главы клана – это слишком серьезный козырь, чтоб им не воспользоваться, ее участие на той или иной стороне может обеспечить видимую легитимность новой династии. Лучше Рукии не знать, каково это – быть разменной картой в грязных играх якобы благородных господ, обуреваемых жаждой власти, когда в ход идут все средства, а от моральных догм избавляются как от ненужного балласта. А в финале ее все равно рано или поздно ждет гибель, но перед этим ей придется пройти все круги ада. Даже если она выживет, то ее жизнь будет хуже смерти. Нет, Бьякуя не имеет права поддаться эмоциям и допустить хоть одну тысячную вероятности такого исхода. Слишком это дорогая плата за то, чтобы не чувствовать в своих пальцах маленькие обманчиво легкие шарики «рейацу-минус», не ощущать убийственную пустоту в сердце, наблюдая, как девушка доверчиво пьет спасительный яд, как свет уходит темно-синих глаз, сменяясь беспамятством. Он должен через это пройти. «Одна таблетка не решит проблемы. Нужно дать полную дозу, чтоб она сразу потеряла силы шинигами. И кто-то должен немедленно перенести ее в Генсей. Только не я. Но кому же поручить? Кому я могу ее доверить?» Нему стояла перед своим капитаном и докладывала об увиденном. - Значит, говоришь, видела, как Кучики подбросил таблетку «рейацу-минус» своей сестре, она же невеста? И эффект от одной таблетки был очень резким? Интересно. Кучики Рукия достаточно сильна, чтоб на нее ушло все четыре. Что было дальше? - Я стояла в коридоре и видела, как Кучики-тайчо унес ее в свои покои. Потом я пробралась к окну и видела, как Кучики-тайчо держал сестру за руку. Я почувствовала резкий всплеск его рейацу, а потом его рейацу как будто утихло, а рейацу Рукии-сан стало стабилизироваться. Оно почти пришло в норму, хотя и осталось меньше обычного. - Держал за руку, говоришь? А ведь он перекачивал в нее свою силу. Вот ведь идиот, нарушил чистоту эксперимента. Нет, на него нельзя рассчитывать в таком ответственном деле. Хм… Интересно, зачем сначала отбирать рейацу, а потом восполнять его? Я бы мог еще ожидать таких опытов от себя… Хорошо, Нему, продолжай в том же духе, - и Маюри погрузился в размышления о том, какую выгоду можно извлечь из этого непредвиденного оборота. Нему поклонилась и пошла обратно к поместью Кучики. Вряд ли что-то интересное для капитана произойдет ночью, но приказ есть приказ. А ей было жалко бедняжку Рукию. Зачем с ней так поступают? Она, Нему, много раз была участником экспериментов Маюри и знала, как это неприятно. Но она была создана капитаном и вынуждена беспрекословно выполнять то, ради чего ей дали жизнь и огромный запас прочности. А Рукия выглядела такой хрупкой и, кажется, она очень преданна своему брату. Как бы Нему хотелось помочь Рукии… Тем же вечером состоялся отъезд гостей из поместья Кучики. Бьякуя, вынужденный хотя бы внешне соблюдать приличия, оставил спящую Рукию и теперь провожал их. Отъезжающие гости, не глядя на него, произносили положенные слова прощания и удалялись. Вскоре отбыли почти все, кроме старейшин. По традиции, самые знатные покидали дом хозяина последними. Теперь это были уже не те высокомерные самоуверенные аристократы, явившиеся в поместье требовать выдачи на их суд Рукии, а сборище притихших и задумчивых старцев, к которым вернулось понимание, что даже их власть не безгранична, а за поступки придется нести ответственность. Впрочем, несколько старейшин появились в сопровождении своих сыновей, которых, согласно приказу, вынуждены были оставить во власти главы клана. То ли они надеялись его разжалобить, то ли все же хотели бросить вызов, но прямо в парадном зале развернулись поистине драматические сцены прощания. Такома-но-Хоси изо всех сил сжимал сына в объятиях. Мальчишка, еще совсем юный, худенький и явно не привыкший к бурным проявлениям отцовской ласки, испуганно глядел на него, боясь не вовремя отстраниться и вызвать вспышку гнева. Анаи, напротив, трогательно и с искренним чувством поклонился своему сыну, который в ответ согнулся до земли и коснулся руками ног отца. Молодой мужчина явно пришел в парадный зал не для показного демарша, их с Анаи действительно связывала глубокая привязанность. Наблюдая за ними, Бьякуя мог посочувствовать их разлуке, но не собирался менять своего решения. Старый Анаи, как бы раздумывая о чем-то, поглядывал на главу клана, дожидаясь, пока отбудут остальные старейшины. Наконец, когда зал опустел, Анаи отослал свою свиту, приблизился к Кучики и склонился перед ним в земном поклоне. - Кучики Бьякуя-сама, прошу вас, оставьте мне моего сына. Он мое единственное утешение в старости. - У вас же есть еще и дочь. Она не является утешением? Если мне не изменяет память, она присутствовала в числе предполагаемых невест, когда я в последний раз посетил вас. Если вы готовы были отдать мне дочь, то что мешает оставить на моем попечении сына? Старик смиренно выслушал отказ и вновь заговорил умоляющим голосом, пытаясь уговорить непреклонного главу Кучики. - Вспомните, мы всегда служили вам верой и правдой. Наше семейство сохраняло вам верность на протяжении многих веков. Мой сын приходится племянником столь уважаемому вами Кучики Амэгатсу. Неужели вы можете ожидать от нас измены? - Если бы у Кучики Амэгатсу был сын, то он бы тоже находился в поместье, как и ваши сыновья. Закон одинаков для всех, Анаи-сама, - сухо ответил Бьякуя, глядя поверх головы старика. Старейшина поднялся и, не говоря ни слова, удалился. Оставшись один, Кучики подошел к еще раскрытым дверям. Дорога из поместья уже была пуста. Все разъехались. Клан всегда был для Бьякуи главной ценностью, несмотря на то, что он отлично отдавал себе отчет в двуличии своих сородичей. Такова была воля его предков. Но никогда еще он не прибегал к столь суровым мерам. Однако жестокие времена диктуют жестокие решения. Мир и порядок в клане должен быть сохранен, и обстоятельства слишком серьезны, чтобы Кучики мог позволить себе мягкость или сострадание – как к себе, так и к другим. Рукия проснулась поздно утром, когда старейшины отбыли, а Бьякуя ушел на службу. За завтраком ей неожиданно доложили, что ее ожидает посетитель. Ломая голову, кто бы это мог быть, девушка вышла в небольшую личную приемную Бьякуи и едва не упала опять в обморок, обнаружив там Куроцучи Маюри. Улыбаясь своей неподражаемой улыбкой, демонстрирующей все 32 зуба разом, капитан двенадцатого отряда оглядывал ее таким цепким взглядом, что Рукия испугалась, не выбрали ли ее по жребию добровольцем в лабораторию. - Кучики-сан, как вы себя чувствуете? Вы немного бледны. Мне сказали, что вчера вы упали в обморок, я решил лично поинтересоваться, как ваше состояние. - Б-благодарю вас, Куроцучи-тайчо,я в порядке, - пробормотала Рукия, стараясь держаться от гостя на как можно более дальнем расстоянии. - Но упасть в обморок ни с того ни с сего – это необычно. Это ваш брат оказал вам первую помощь? - Да нет, я просто пришла в себя через некоторое время... Куроцучи-тайчо, со мной правда все в порядке, вам не стоит беспокоиться. - Ну вот. И чего вы все так меня боитесь? Хоть бы чаю предложили, все-таки я гость и капитан. - Прошу прощения, – вынуждена была следовать правилам вежливости Рукия, - Я сейчас распоряжусь. Бледная Рукия позвонила в колокольчик, приказала появившейся Мицу принести чай и, не видя иного выхода, который не входил бы в противоречие с установленным этикетом, уселась на татами. Улыбающийся Маюри присел напротив, продолжая оживленно улыбаться, словно ребенок при виде новой игрушки. Принесли чай. Куроцучи под предлогом того, что Рукия не вполне здорова, вызвался сам разлить его по пиалам. Рукия отпила глоток, подняла глаза на своего визитера и поперхнулась: Маюри глядел на нее с таким восторженным ожиданием, как будто она не пила чай, а апробировала образец разработанного им нового снадобья. Пить как-то резко расхотелось. Но под пристальным надзором капитана девушке ничего не оставалось, как опустошить чашку. Маюри тут же налил ей следующую. - Спасибо, но мне больше не хочется. Куроцучи-тайчо, вы, наверно, правы, я еще не поправилась окончательно, вы не могли бы меня оставить? - Вам нехорошо? Голова кружится? Выпейте еще чаю, вам сразу станет легче. - Нет, я правда предпочла бы отдохнуть, - испуганно ответила Рукия. Куроцучи как будто едва сдерживался, чтоб немедленно не вскочить и не приступить к вивисекции. Рукии стало очень не по себе. Она встала и, преодолевая непонятно откуда накатившую слабость, попыталась прошмыгнуть к двери в личные покои Бьякуи, однако Маюри оказался проворнее и перекрыл ей путь к отступлению - Куда же вы, Кучики-сан, я не могу вас оставить таком состоянии, - наступал на нее капитан двенадцатого отряда. Говорю вам: выпейте чаю, это поможет. Вам надо выпить еще две чашки. Рукия поняла, что это точно будет ее смерть, и выбежала из покоев в коридор. В голове все кружилось. Держась руками за стены, она старалась как можно скорее скрыться от Куроцучи, понимая, что двигается слишком медленно и удивляясь, почему он еще не догнал ее. Вдруг седзи под ее рукой разъехались и она почти упала в открывшуюся комнату, проваливаясь во тьму и успевая лишь заметить, как чьи-то руки захлопнули седзи за ней … Куроцучи Маюри, который слегка замешкался, наткнувшись на чайный столик, выглянул в коридор слишком поздно, чтоб увидеть, за каким поворотом скрылась Рукия. «Ну почему она не хочет выпить со мной чаю? – сокрушался Маюри, - никто меня не слушает, все разбегаются… Почему меня никто не любит?» За размышлением над этим философским вопросом его и застал Бьякуя. - Куроцучи? Что вы тут делаете? – гневно спросил хозяин поместья, не обращая внимания на горестное выражение физиономии Маюри. - А? А, Кучики-тайчо… Здравствуйте, - рассеянно отмахнулся от него капитан двенадцатого отряда, прикидывая, какой эффект могла оказать на Рукию доза в одну третью таблетки, - ноль-пять грамм примерно на двести миллилитров жидкости… Бьякуя онемел. Вначале его поразило, что Куроцучи вообще оказался в его поместье, более того – в дверях его личных покоев. Затем – что капитан двенадцатого обратил на появившегося хозяина дома ровно столько внимания, сколько уделил бы пробегавшей мимо собаке: «А пусть себе бежит». Но, услышав бормотание о таблетках и дозах, Бьякуя побледнел. Одним взглядом охватив картину чаепития, лужи жидкости, опрокинутые чашки, он схватил Маюри за горло и прорычал: - Что тут произошло? Маюри недовольно посмотрел на него: - Что-что. В гости зашел. Хотел вас увидеть, узнать, как вам мои таблеточки, нет ли осложнений. Ждал-ждал, ваша сестра, виноват, невеста, предложила чаю, потом куда-то вышла. Почему, собственно, ко мне претензии? Это у нее надо спросить, почему она прервала прием гостей на полуслове и убежала. Плохо, наверно, стало. Говорят, она у вас в обморок падает, может, беременна? Вы бы поосторожнее с вашим излишним рейацу, Кучики, а то свадебные фотографии в светской хронике не комильфо выйдут. Оглушив Бьякую всей этой галиматьей, Куроцучи отправился было восвояси. Это была его фирменная тактика – в случае агрессии огорошить чем-нибудь собеседника, лучше всего, пошутить: самому Маюри весело, зато на окружающих, за редким исключением, его чувство юмора производило впечатление сродни контузии средней тяжести. Это позволяло не обременять себя излишним общением. Однако у Кучики оказались крепкие нервы. Через полсекунды он догнал Маюри, развернул его и процедил: - Если вы еще раз приблизитесь к Рукии, то я заставлю вас пожалеть, что вы умерли на этот свет. Вам ясно? - Да ясно, ясно, - закатил глаза ничуть не расстроившийся Маюри и прошествовал дальше, бормоча себе под нос: «Какой он все-таки нервный, этот Кучики!» Бьякуя вернулся в свои покои и дал распоряжение немедленно разыскать Рукию и препроводить ее в спальню для отдыха. «Значит, Куроцучи каким-то образом пронюхал о том, для кого предназначены таблетки, и теперь продолжает эксперимент. Только его мне не хватало. Сам виноват. Рукию нельзя выпускать из поместья, а сюда Маюри больше не сунется... Значит, уже две таблетки». Две таблетки. Как будто гирьки на чаше весов, неумолимо склоняющейся не в его пользу. Время идет, события развиваются. Кто знает, сколько еще они с Рукией буду находиться в одном мире? Кучики подошел к окну и заглянул в высокое небо, по которому вновь неслись мириады облаков, перебивая потоки солнечных лучей. А это небо одно и то же, что над Генсеем, что над Сообществом душ. Всплески света над миром вечной жестокости и вражды. Бьякуя уже и сам не знал, в какой момент эта жестокость стала единственным содержанием и его собственного существования… «Надеюсь, Куросаки найдет тебя. Надеюсь, у него хватит ума не сказать тебе ничего лишнего. Вы поженитесь, ты будешь вполне счастлива. Ты проживешь человеческую жизнь, пусть не такую долгую, как жизнь шинигами. Пусть. Мне не жаль, что, может, уже завтра ты забудешь, что я когда-то был. Что украдкой любовался тобой, когда ты не могла этого заметить. Запрещал себе тонуть в твоих глазах. И так долго, слишком долго медлил, цеплялся за свое самообладание и страх. И вот момент, когда еще можно было тебя приручить, утерян. Рукия. Возможно, это лучше, если меня не будет в твоей жизни. Я, кажется, разрушаю все, к чему прикасаюсь».