Игра света и тени

Оперативная группа шестого отряда, отобранная для выполнения особого задания Ямамото по уничтожению стаи пустых, расположилась на окраине Сообщества душ, невдалеке от границы с Генсеем. Несколько рядовых были высланы в разведку, и, пока от них не было известий, Бьякуя предпочел удалиться на некоторое расстояние от стоянки отряда. Хотелось побыть одному; присутствие посторонних, их беззаботные досужие разговоры раздражали. Налетевший ветер охлаждал лицо, смывая со лба морщинки тревоги, уговаривая забыться. Рукия, наверно, уже проснулась. Бьякуя вспомнил ее лицо, таким, каким оно было в последний раз. Огромные испуганные глаза, наполненные надеждой и нежностью, сжимающие его руку теплые пальцы. Может, напрасно он так решительно обвинил ее в измене и лжи? Да, факты говорят против нее, но разве за те пятьдесят лет, что они провели рядом, Рукия показала себя вероломной? Многие ее поступки можно было счесть нелепыми или безрассудными, но ни разу Бьякуя не почувствовал в ее поведении и ноты фальши. Чувства… призрачные миражи, обманчивые и эфемерные, манят кажущимся облегчением, но только протянешь пальцы – и они ускользают, будто солнечный зайчик. Разве можно им доверять, особенно когда речь идет о власти и интригах, и на кону его собственная жизнь… особенно, когда так хочется рискнуть и поверить? Хочется… Но тысяча рассудочных «против» охлаждает порыв. Бьякуя отдавал себе отчет, что, в общем, на протяжении всей жизни Рукии в клане последовательно создавал условия, чтобы она его возненавидела. В какой-то степени естественно, что она пытается вырваться из столь унизительных и болезненных пут. У него нет права и повода ожидать от нее преданности и заботы. Поймав себя на этой мысли, Кучики готов был рассмеяться. Да, Бьякуя, до чего ты докатился: сам себе доказываешь, что планировать твое убийство – самая естественная вещь на свете. Любовь заставляет тебя терять голову, такого не было даже с Хисаной, и это лишний довод в пользу того, что сердцу доверять нельзя. Когда речь шла о сохранении власти, можно уверенно опираться лишь на непререкаемые законы логики. Это главе клана внушали с детства. Чувства, интуиция, доверие – все это слишком рискованно, а права на ошибку у главы дома Кучики нет. Бьякуя доверял одной Хисане. Она была единственным существом, в честность которого он свято верил, хотя и у нее не всегда находил понимание. В памяти почему-то всплыл один их разговор с женой, один из многих. Хисану удивляло, что муж принял решение о наказании нескольких членов клана, отдавая дань суровому закону, хотя не чувствовал в отношении отступников ни малейшего гнева. - Бьякуя-сама, разве вас не тревожит, что ваше решение принесет горе целой семье? – Хисана приблизилась по движению его руки. - Это обычный порядок, - отрешенно пробормотал мужчина, перебирая документы, размышляя, нужно ли прочесть их сегодня же или можно отложить до завтра. Ему хотелось побыть с любимой женой, не отвлекаясь на работу. - А разве их нельзя помиловать? Ведь вы глава клана, вы все можете, - огромные глаза, а в них немой вопрос. Хисане так важно было знать, что Бьякуя всегда и во всем поступает правильно, справедливо, а значит, его решения никому не могут причинить чрезмерное или незаслуженное страдание. Для ее нежного сердечка, которому слишком много выпало перенести, было невдомек, что справедливость и закон – понятия отнюдь не идентичные, а уж с милосердием и состраданием и вовсе мало чем связанные. Порой это раздражало, т.к. отменить своих решений он был не в силах, а объяснять жене, что этот мир так же далек от идеала, как покинутый ею Инузури, не хотелось. Он создал для нее маленькую сказку, почему она не хочет в ней оставаться? Неужели не понимает, что тем самым она крадет последнее прибежище и у него самого? Отнюдь не покой она дарит ему этими вопросами… Мужчина взял ладонь жены и прижался к ней губами, надеясь отвлечь ее от ненужной темы. Но Хисана продолжала несмело рассуждать о справедливости наказания. Наконец, Бьякуя не выдержал. - Хисана, о какой справедливости ты говоришь? Справедливость – это идеал, которого нам никогда не достичь. Нет никакой справедливости, есть порядок, он в какой-то мере сдерживает хаос. И сколь бы этот порядок не был несовершенен, если его убрать – хаос поглотит нашу жизнь. Понимаешь? Ежедневно в Руконгай попадают тысячи людей, сколько из них погибло молодыми, сколько – насильственной смертью… Даже совсем маленькие дети… Все, что я могу – просто сдержать хаос. При последних словах тонкая рука, перебиравшая пряди его волос, чуть дрогнула. Бьякуя осекся. Зря он заговорил про Руконгай, и про детей тоже. Всегда тщательно взвешивающий каждое слово, каждый поступок, он вечно совершает ошибки, когда дело касается Хисаны. Странное дело – ведь он ее так любит, что буквально чувствует малейшее колебание ее настроения. Но не может изменить своей сущности. Главе великого клана с детства внушали, сколь роковое, непоправимое значение могут иметь его ошибки, но ошибки в отношении жены никогда не имели последствий: Хисана все покрывала своей любовью. Бьякуя нахмурился, заглянул в лицо жены. Она мягко улыбнулась, пряча грусть. Не притворялась, действительно не хотела расстраиваться, не хотела давать ему повод винить себя за несдержанность. Только в уголках глаз притаилась горечь, не подвластная даже ее великодушному всепрощающему сердцу. Что он мог сделать? Изменить сказанное или окружающий мир? Или просто прошептать: прости меня, девочка моя? Кучики Бьякуя, двадцать восьмой глава самого великого из четырех знатных домов Сейрейтея, не мог ни того, ни другого. Только притянул к себе тонкую фигурку, чтобы попытаться наслаждением стереть память о прошлом. Как давно это было. С тех пор он успел забыть, как мало он, оказывается, может. Рукия в расстроенных чувствах брела по саду, а ее новоиспеченный телохранитель шел следом, поглядывая то на печально опущенные плечи идущей перед ним девушки, то на окружающие их аллеи и лужайки. Девушка пыталась найти равновесие в обуревающем ее шквале мыслей и эмоций. Враждебность клана, необходимость защиты, отношение к ней Бьякуи, представшее в новом свете, - все это нужно было переосмыслить и разложить по полочкам. Где-то на заднем плане крохотной змейкой назойливо шипело чувство оскорбленной женской гордости, но Рукия изо всех сил его игнорировала. Кучики задумчиво остановилась на берегу пруда. Это был один из самых прелестных уголков сада: со всех сторон его обступали сохраненные в первозданной неприкосновенности рощи, причудливо изрезанная линия берега была выложена серыми валунами, между которыми кое-где пробивались цветы, на искусственно возведенном островке росли две сосны. Простота и суровое благородство этого пейзажа были под стать непреклонной идеологии дома Кучики, но дважды в год приобретали совершенно необыкновенное звучание – когда весной на западном берегу зацветали фруктовые сады и когда осенью на восточном начинали пламенеть алым кроны кленов. Метаморфоза не поддавалась описанию. И был еще один момент, который Рукия любила наблюдать – первый снег. Снежинки мелькали в воздухе, исчезая на еще не стянутой льдом черной глади воды и обводя прозрачным белым контуром изгибы веток. Это было мимолетное, ускользающее состояние, холодное торжественное умирание, наполненное такой пронзительной, безупречной красотой, что невозможно было поверить в ее безжизненность. По всей видимости, эта пора нравилась и Бьякуе, по крайней мере, Рукия не однажды заставала его в этом уголке сада в моменты снегопада. В этом случае Рукия не подходила близко к пруду, издалека, чтоб не обнаружить себя, наблюдала – уже не за картиной снегопада, а за мужчиной, что находил минуту покоя в наблюдении за умиранием природы. Смертоносная красота пейзажа была под стать его собственной: в совершенстве таилась угроза, обещание погрузить в ледяной сон тех, кто позволит себе поддаться. Рукия позволила. В глубине души она верила, что Бьякуя, как и любое живое существо, нуждается в теплоте и понимании. Не бывает тех, кто бы не нуждался. Только вот пробиться со своей теплотой сквозь возведенные братом барьеры отчуждения практически невозможно даже для самого самоотверженной и бескорыстной привязанности. Рукия вдруг подумала, что, если бы у нее был выбор, она бы, возможно, предпочла более простой вариант. Но как-то так сложилось, что выбора у нее не оказалось. За спиной послышался хруст: это Рендзи, по-видимому, всерьез воспринявший распоряжение капитана, добросовестно прочесывал близлежащую местность на предмет обнаружения врагов и шпионов, и теперь вылез из кустов, переломав половину веток редкого растения. Судя по издаваемому им шуму, он не ожидал кого-либо здесь обнаружить, иначе двигался бы бесшумно. Зря проявляет легкомыслие, в прошлый раз нападение состоялось у самых ворот поместья, кто бы ни стоял за покушением – члены клана Кучики или сторонние захватчики, настроены они решительно. А от кого он все-таки ее охраняет? Что ему конкретно приказал Бьякуя? Как все запутанно! Неизвестные черные воины, исчезнувшая Сенбонсакура, срочное задание Бьякуи. От Мицу Кучики узнала, что брат распорядился собрать в поместье наследников всех входящих в клан Кучики знатных семейств… И еще подслушанный разговор между и женщиной по имени Акемия и мужчиной, которым – теперь Рукия знает – был садовник Сита… Тот самый Сита, который, по свидетельству старой Дзенибы, был взят на службу из Руконгая да еще имел касательство к неприятной истории побегов юного Бьякуи в Рукон. Вопрос о связи Ситы с покушением оставался открытым, слишком уж аристократы клана Кучики и ничтожный садовник с темным прошлым далеко отстояли друг от друга, чтоб их можно было представить звеньями одной цепи. Но все же нельзя упускать Ситу из поля зрения (как, кстати, его полное имя?). Делая вид, что просто наслаждается прекрасной погодой и без какой-либо цели слоняется по саду, Кучики прошла к склепу и убедилась, что садовник по-прежнему занят высадкой цветущих насаждений возле траурного здания. Для заговорщика он был поразительно педантичен в выполнении своих трудовых обязанностей. Полноценно следить за слугой не представлялось нужным, да и – учитывая присутствие Абарая – едва ли было возможным. Рендзи и так как-то подозрительно уставился на нее и явно забеспокоился. Пришлось поворачивать обратно. Вернувшись, девушка пообедала в компании своего телохранителя и с нарочито непринужденным видом устроилась в библиотеке с книгой, забравшись с ногами в кресло и выложив рядом стопку томиков. Она по опыту знала, что Рендзи заскучает, потеряет бдительность, и из него можно будет вытянуть какие-нибудь интересные сведения. Рендзи меж тем боролся с зевотой. Вчера он – спасибо Кучики-тайчо! – вернулся со службы после полуночи донельзя измотанным и с порога рухнул в постель. Однако среди ночи проснулся, разбуженный леденящей кровь мыслью, что допустил ошибку в сданном капитану отчете, и маялся бессонницей до утра. Постоянные выговоры Кучики в сочетании с непомерно короткими сроками, отпущенными на выполнение заданий, медленно, но верно превращали Абарая в неврастеника. Проблемы со сном также не способствовали обретению душевного равновесия. В результате весь день лейтенанта клонило в сон. При этом парень уже знал, что к вечеру сонливость может рассеяться и обернуться бессонницей. Но в настоящий момент Рендзи мог бы уснуть даже стоя, а тут еще необдуманно уселся в кресло. Тело расслаблялось, поддаваясь соблазнительной мягкости подушек, отказываясь подчиняться приказам разума. Веки налились тяжестью, убаюкивая усталые глаза уютной темнотой. Самоконтроль держался на последних ниточках воли. «Надо встать с кресла… - Нет, не хочу, оно мягкое, оно теплое… - Вставай, Рендзи, ты же шинигами, ты воин, ты мужчина! – Хрррр»! Вот так, и никаких тебе Кучики-тайчо, как же хорошо-то, счастье – это так просто! - Рендзи, ты спишь? - Я? Нет, я никогда! Скептическая физиономия Кучики. - По-моему, ты храпел. - Да я вообще никогда не храплю, если хочешь знать! Это я… дезориентирую противника, чтоб он думал, что ты осталась без моей защиты. - Оу! Так мы ожидаем нападения? Прямо сейчас? А кто будет нападать? - Вот придут – увидишь! - Боюсь, раньше я умру от нетерпения! Нет, правда, от кого ты меня охраняешь? А может, ты просто все это придумал, чтобы отлынивать от заданий? – Рукия с беззаботнейшим на свете видом закинула руки за голову и уставилась у потолок, показывая, что ни минуты не верит в необходимость охраны. - А вот это тебе лучше знать, почему капитан так опасается, что ты покинешь поместье или что тебя тут навестит Куроцучи Маюри, - в раздражении, не подумав, рубанул Рендзи. Девушка вздрогнула, но удержалась от того, чтоб изменить позу. Многолетняя муштра, именуемая обучением этикету, дала свои плоды. Истинный Кучики не должен дрогнуть лицом или показать неуместные эмоции, даже если ему в ногу вколачивают гвоздь! Иногда Рукия подозревала, что кенсейкан Бьякуи закреплен на голове каким-то сходным способом. - Значит, прямо сейчас сюда ворвется капитан Куроцучи. Понимаю. Что же он тут забыл? – медленно произнесла Кучики, забрасывая удочку и напряженно размышляя над озвученным ею вопросом. Капитан двенадцатого отряда Куроцучи Маюри? Почему брат считает, что ее нужно защищать именно от него? Маюри был здесь вчера утром. После этого она почувствовала себя плохо. Бьякуя был очень недоволен, он даже дождался ее, чтоб лично справиться о самочувствии, хотя обычно старался избегать встреч. А теперь специально прислал Рендзи, оставил его охранять ее от Куроцучи. Почему? Капитан Куроцучи Маюри – заведующий Исследовательским центром Готэя, печально известный своей одержимостью научными экспериментами, а также тем, что не брезгует использовать в качестве подопытных шинигами, квинси и людей. Если бы не жесткий запрет со стороны Ямамото, то он бы хватал прохожих прямо на улицах Готэя, но и так двенадцатый отряд нуждается в пополнении чаще одиннадцатого, что говорит о многом. Неужели она, Рукия, каким-то образом стала участником какого-то эксперимента? И ее недавний упадок сил – результат скрытого научного вмешательства? От жуткого предположения по коже побежали мурашки. Ей вспомнился вчерашний разговор с Нему. Сочувствуя дочери Маюри, Кучики и не предполагала когда-либо ощутить себя на ее месте! Нему еще сказала: «В результате экспериментов все обычно оказывается не так плохо, как можно было ожидать. Бывает неприятно и даже больно, но все кончается». Возможно, это была попытка предупредить? Рукии еще показалось странным, как лейтенант двенадцатого отряда могла оказаться в поместье Кучики! Ведь обычно она никуда не отлучается от своего капитана… Рукия нахмурилась. Нему, на чьей ты стороне? Абарай с недовольным видом наблюдал за подругой детства. Хотя она и научилась сохранять на лице то же независимо-равнодушное выражение, как и у его капитана, ее выдавали глаза, в них живо отражались все переживания. - По-моему, ты сама лучше меня понимаешь, что к чему, - заявил Рендзи. - Нет, не понимаю, - попыталась уклониться от ответа Кучики. - Как знаешь. Я думал, мы друзья, - красноволосый повернулся и уселся так, чтоб перед его глазами было окно и в поле зрения не попадала Рукия. - Рендзи, ты все не так понимаешь! - Где уж мне понимать госпожу Кучики Рукию, будущую супругу главы самого великого из домов Сейрейтея! – вырвалось у парня, и по особым ноткам в его голосе Рукия поняла, что он по-настоящему обиделся. Девушка вздохнула, подошла поближе и начала спокойно, словно ребенку, объяснять: - Рендзи, какой ты вспыльчивый. Ну сам подумай: Бьякуя всегда все держит в себе, разве он бы стал мне рассказывать, почему и что делает? Да я о его отправлении на грунт от тебя узнала, он мне даже не соизволил об этом сообщить – Рукия подавила вздох, вызванный соображением о причинах подобной невнимательности, - Куроцучи вчера был здесь, это так. Только понять поступки Куроцучи еще труднее, чем моего брата. Я не знаю, что происходит, клянусь тебе, я сама хотела бы это выяснить. - Рукия, - Абарай усмехнулся половиной рта, - ты, наверно, многое переняла от своего будущего мужа, может быть, моя дружба тебе уже не нужна. Но если нужна, я прошу тебя об одном: не относись ко мне как к недалекой дубине. Я почувствую, если ты будешь мне врать или замалчивать что-то. Рукия чувствовала по взгляду друга, что то, что он сейчас произнес, для него принципиально важно, а значит, от того, что она ответит, зависит многое. - Хорошо, - медленно ответила Рукия. – если ты требуешь доказательств моей дружбы, то я буду с тобой откровенна. Но есть вещи, которые касаются не меня одной, и я не могу тебе о них рассказать. Я надеюсь, это ты не будешь расценивать как лицемерие с моей стороны? Рендзи мотнул головой. - Хорошо. Тогда спрашивай. - Куроцучи? - Правда не знаю. Какой я для него могу представлять интерес? - Он эксперименты ставит, чуть ли не на улице уже рядовых хватает и тащит в свою лабораторию. Но он же должен понимать, что, покусившись на тебя, он навлечет на себя гнев клана Кучики, и Ямамото встанет не на его сторону. Какой смысл? - Смысл есть, если у меня какие-то уникальные и очень нужные ему данные. Он ведь маньяк, ему не только других не жалко, но и себя тоже. На все пойдет, лишь бы получить новые научные данные. - Все равно рискованно. Ну пусть ему жизни не жалко для науки, но если его уберут с поста заведующего Исследовательским центром? - А могут быть эти эксперименты так важны, что он рассчитывает на покровительство Ямамото и Совета сорока шести? Может, он вообще действует по их заданию? - Рукия, Готэй, конечно, далек от идеала, но вот так цинично отдать живого шинигами на опыты этому психопату? А потом – твой брат этого никогда не позволит. - Но когда меня приговорили к казни… - Тогда – это было другое. Ты совершила преступление, нарушила закон, и тебе вынесли приговор. Формально у него не было основания протестовать. Но покушение на его сестру, тем более невесту, использование в каких-то научных экспериментах в качестве подопытного кролика – это позор для него, он этого не потерпит. А ведь Готэй знает, что за ним стоит дом Кучики, и он, как глава клана, может даже войну начать. Упоминание о клане заставило Рукию припомнить о еще одном недавнем событии. - Рендзи, ты знаешь, а ведь Бьякуя сейчас собрал в поместье сыновей всех самых могущественных семейств, входящих в клан. - И чего? - Сам подумай: он держит в своих руках жизнь наследников семейств. Их отцы не рискнут сделать что-либо, противное воле Бьякуи. Но если он предпринял подобное, то значит, во-первых, допускает некое противодействие с их стороны, а во-вторых… - Хочешь сказать, что его обложили со всех сторон? И со стороны Готэя, и со стороны его же клана? А он пытается в одиночку их переиграть? Но что за эксперимент проводит Маюри, что в его результатах так заинтересованы все без исключения? Что в тебе такое? - Не знаю. Всегда думала, что ничего. Потом оказалось – что Хогиоку. Кто их знает, что они в меня еще понапихали! – в голосе Рукии послышались злые слезы. Кучики стало по-настоящему страшно. Она вспомнила все, что слышала об экспериментах Маюри. Иноуэ как-то рассказывала, что он обещал ей прием наркотических веществ не более 8 раз в сутки и уверял, что это прямо-таки курортные условия… Вряд ли будет особо церемониться с объектом, исследование которого санкционировано высшими кругами. И брат ее защищает от этого? Рукия ощутила горячую благодарность и восхищение по отношению к Бьякуе, который, оказывается, с риском для себя спасал ее от такой страшной участи и при этом даже ни словом не обмолвился о принесенных им жертвах. Судя по расширившимся глазам Абарая, он пришел к тем же выводам и тоже переживал прилив гордости за свое начальство. Кучики и Абараи вместе воспарили в сферы возвышенного героизма, туда, где обитают скромные рыцари без страха и упрека, благороднейшему из которых имя – Кучики Бьякуя. Души их, вдохновленные пылким восторгом, жаждали подвига во имя своего кумира. Залезть в лабораторию Маюри. Добровольно сдаться на опыты, чтоб не подвергать бесценного Бьякую новым опасностям. Носить за ним меч и держать стремя боевого коня («А конь-то откуда возьмется»? – спросил в подсознании Рендзи голос, подозрительно похожий на капитанский). Однако через несколько минут витаний в облаках здравый смысл возобладал и прервал высокий полет вдохновленных натур. Рендзи вспомнил пару случаев из своей армейской службы, которые никак не сочетались с парой белоснежных крыльев, уже мысленно пририсованных им к портрету Кучики-тайчо. Рукия просто усомнилась в том, что может оказаться каким-то особенно ценным объектом для исследований. Все-таки она совершенно обычный шинигами не особо выдающихся способностей. Увлекающаяся пара одновременно спустилась с героических вершин на бренную землю и обменялась смущенно-хмурыми взглядами. - Пока это только наши домыслы. - Тайчо приказал охранять тебя именно от Куроцучи. Это факт. - И еще Бьякуя ожидает подвоха со стороны клана. Это тоже можно считать фактом. Принятые им меры совершенно прозрачны. - И что это нам дает? Рукия нахмурилась. Для выдвижения сколько-нибудь правдоподобных версий информации все же было маловато. Бьякуя всегда играет взакрытую. Однако в одном девушка была твердо убеждена: опасность угрожает ему ничуть не меньше, чем ей. И, как бы сам Бьякуя к ней не относился, Рукия слишком любила его, чтоб спокойно со стороны наблюдать, как он рискует собой.