***
Залетев в свои покои, Чунмён распорядился подготовить ванну. Будучи раздраженным из-за событий в тронном зале, он спешил оказаться в воде и понять, что за чувства поселились в его сердце. — Господин, — как только Лэй появился рядом с ним, он, не сказав ни слова, скидывая одежды, сразу окунулся в ванну. — Убирайтесь все! — слуги, прежде не видевшие такого сурового принца, опешили на несколько секунд. Каждому хотелось предупредить, что вода слишком горячая, однако не подающий и вида Ким Чунмён дал понять, что хочет побыть один. Он, правда, не чувствовал жара, мысли об Ифане заполнили его голову. Неужели во время их похода Кёнсу подружился с руном? Нелюдимый, презирающий абсолютно всех, помимо членов семьи, До скучал по кому-то чужому. Кого он всё-таки ревновал? Альфу, будущего супруга, которого он даже не знает, в отношениях с которым присутствовали одни лишь формальности? Или брата, открывавшегося лишь ему и Каю? Прожевав собственные губы до крови, Ким накрыл лицо руками. В итоге, полагаясь, что время всё разрешит, он вышел из воды и подозвал слуг. Терпеливо ожидавшие придворные буквально забежали к нему и накрыли принца полотенцем. Кожа была немного красной, но омега всё еще оставался раздражённым. -Лэй, выбери что-нибудь из одежды для меня. Вечером надо быть рядом с отцом, — голос Чунмёна так же изменился. Их победа означала его скорое замужество. Суман скоро объявит о помолвке. Омега покинет дворец и отправиться в Руну. Его амбиции летят к чертям. Весь вечер ему пришлось, натянув маску, выпивать с другими генералами и улыбаться. Всё стало хуже, когда Кёнсу подсел к Ву. Между ними лишь пара сантиметров, дистанция, которая была доступна лишь не для многих. Альфа что-то рассказывал его брату, а ведь казался немногословным и замкнутым. Взглянув на отца, он убедился, что тому и дела нет до их отношений. Значит, всё это по-настоящему, да и Кёнсу не тот человек, которому отец бы велел соблазнять Ифаня. Взяв кубок с напитком, он подсел к младшему брату, Чонину, который рассказывал о своих приключениях на юге. Все действия принца придуманы на ходу, что заставляло старшего брата радоваться, ведь это значило, что у Эйрии есть достойный наследник. — Чунмён, куда вы отправили сына той твари? — к нему обратился Ким-младший. — Думаю, что сейчас он в покоях правого крыла, — после этих слов принц вовлекся в беседу. Чонин немного поболтал и встал, коварно усмехаясь. Все юноши поняли, в какие покои собрался принц, и радостно загудели. Этого момента он ждал большего всего. Просто убить его, как и его же братьев, было бы не так мучительно. Царь захваченных земель обязан был услышать новости, как «ничтожный» эйриец взял его сына до того, как покинет этот мир. — Отведите меня к лирийцу, надо его проведать, — обратившись к слугам у выхода, он последовал за ними. Сердце начинало биться учащенно, ощущения были как перед охотой. Не став даже умываться, переодеваться и представ перед юношей с растрепанными волосами, рубахе, пропитанной потом из-за душных залов, Ким удовлетворенно улыбнулся. Ведь тот сидел с книгой в руке, посмотрев на него как на бродягу, просящего милостыню. — Можете выйти, — сказал он слугам. Те, опуская взгляды, поторопились покинуть покои. Глаза-то у омеги забегали. — Раздевайся, — повелел Кай. Пусть они сейчас и говорили на чужом для омеги языке, он всё-таки был обучен нескольким языкам. — Нет, — ухмылка стерлась с лица альфы, — Ты не имеешь права! — Отныне ты часть моего гарема, — обнажив белые зубы, Чонин сделал шаг к нему, — я могу тебя иметь, — второй шаг, — когда захочу, — третий шаг, — где захочу, — четвертый шаг, — как захочу, — пятый шаг. Оказавшись у кровати, он обошел её и навис над лирийцем. Тот лишь дрожал от страха. Он понимал, что сопротивление бесполезно. Руки скрещены, крепко сжаты, однако Ким грубо схватил его за плечо и повалил лицом на кровать. Не нужны ему эти прелюдии, игры с сосками омеги, губы, поцелуи; чуть потянув сына Бёна за ноги к себе, Чонин не стал утруждать себя, чтобы снять халат с парня, обмакнул пальцы в масла, которые он удосужился взять с собой, и проник ими под ткань одежды, касаясь кожи омеги. — Пожалуйста, не надо! — вскрикнул лириец, чувствуя проникновение пальцев. Несколько быстрых движений, и в комнате стало слышно тихое всхлипывание. — Кто бы подумал, что ты ещё девственник, — злобный смех так и рвется наружу. Этот несчастный смеялся над ним, думал, что неприкасаем, а теперь губы искривлены от боли, кулачки отчаянно сжимали простынь, но он молчал, не кричал от боли. Это вывело альфу из себя, и он перевернул бывшего принца на спину да встретился с ним взглядом. — Ты пожалеешь, что родился, сын Тэчжуна, — карие глаза застилали черные зрачки, что пугало чужеземца. — Я Бён Бэкхён! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. В ответ Чонин резко вошел в омегу. Стоны боли сразу же сорвались с губ омеги, а слёзы так и навернулись на глаза. Ослеплённый садистским удовольствием, Ким задирает руки Бекхёна, когда тот закрыл ладонями лицо. Каждое движение отдавало болью, омега пытался вырваться, но тягаться с молодым воином бесполезно. — Наблюдай, как ты лежишь подо мной, лириец. Эта связь продолжалась длинною с вечность для Бёна. Его снова перевернули на живот, ставя раком, затем снова на спину, закидывая ноги к себе на плечи, руки альфы блуждали по телу, лишь раздражая, и, осознав, что эйриец кончил прямо в него, омега держался ещё несколько минут, пока Чонин не ушел из его покоев, шлепнув по заднице. Размазанная по лицу кровь от искусанных губ, уже виднеющиеся на руках и ногах синяки веселили душу Кима. — Убирайтесь, — прошипел Бекхен слугам, тот час появившимся у дверей. Обняв себя за плечи, он пошел в ванную комнату, дабы смыть семя этого мерзкого эйрийца. Холодная вода напомнила о потере статуса принца. Принимать помощь от рук слуг, и позволить им видеть слёзы он никогда не позволит. Ким Чонин никогда не дождётся покорности и послушания. Не зря отец говорил им, что этот народ полон неотёсанных дикарей. Противный и непонятный запах альфы не желал смываться с него. Устало дойдя до постели, он погрузился в сон. Эйрийский принц действовал так же. Смыв с себя грязь и усталость, он рухнул на кровать и улыбнулся, глядя в потолок. То унижение отпечатались у него в голове, хотелось увидеть потухший взгляд, сгорбленную осанку. И он решил, что добьется этого, чего бы это не стоило.***
— Мы так давно не виделись, Чондэ, — Лэй обвил руками шею своего альфы. Он был среди воинов, потому как умел держать меч и биться за своего царя. И оказался одним из тех счастливчиков, которые смогли выжить на войне. — Нам надо поговорить, — омегу уселся на стул, нервничая. Чен долгое время рассуждал, как же поступить. Он мог рассказать обо всём Суману, но он любил Лэя, поэтому не смог. Решив, что, возможно, он ошибся, Чен решил просто спросить: — Я ничего не знаю о твоей жизни до дворца. Пожалуйста, расскажи мне. — Кто и что тебе рассказал обо мне? — Лэй вскочил на ноги. Взгляд его резко стал холодным. — Ты покинешь дворец вместе с принцем? — альфа грустно улыбнулся. Он оказался прав. — Чен! Кто и что тебе рассказал обо мне? — Что ты уедешь вместе с принцем. — Лэй рун, вот что известно Чену. — Как это связано с моим детством? Я ведь говорил, что ненавижу говорить о нём. Мое детство было кошмарным. — В Руне? — Откуда ты…? — и он замолк. Альфа обнял его и прижал к себе. — Я так люблю тебя, — прошептал он, и запустил обратный отсчёт. Кому первым удастся избавиться от второго? Ведь жить в мире, где они по разные стороны баррикад — невозможно.