Что-то вроде тысячи и одной ночи.

      После бурно проведенного вечера в библиотеке, у Кенсу не было сил даже на то, чтобы снять себя рубашку, пропитанную потом. Чен пытался понять, почему в восемь часов вечера принц уже спал без задних ног, а утром категорически отказывался вставать с постели, однако отбросил все мысли, вспоминая, что скоро начнется течка. К полудню До всё же поднялся на ноги, хватаясь за голову. Картины вчерашнего вечера мелькали перед глазами, заставляя чувствовать себя грязным и использованным. — Вас ждут ваши братья. — осведомил слуга Чен, помогая принцу накинуть сиреневую жилетку. Несмотря на поганое настроение, принц торопился к братьям. Ему хотелось попросить совета, ведь он был сбит с толку. Никто и никогда не был так близок к нему, а тут обычный воин, почти поимевший его в коридоре его же дворца! — Ты выродок, унизивший Эйрию в глазах всего мира! — кричал Чонин, когда двери распахнулись перед Кенсу. — Заткнись, щенок! Тебе не понять! — оба брата, словно символично одетых в черные сюртуки и брюки, напоминали черных змей рода аспид, пытающихся укусить больнее и глубже пустить яд. — Что случилось? — встревожено спросил До. — Наш старший братец решил продать себя Северу, этим глупцам, не заподозривших обмана. Подобно шлюхе, продающей себя! — плюнул Ким-младший, срываясь на крик. Он был вспыльчивым, к тому же слишком юным чтобы правильно донести свои мысли. — Что? Чунмена, ты не должен этого делать. — средний сын решил проявить более мягкий подход. — Должен быть другой выход. Он всегда есть. — Откуда тебе знать? Ты никогда не переступал пороги дворца, откуда тебе знать? — старший не кричал, даже казалось, что он пытается говорить как можно тише, но слова, брошенные в сторону среднего принца, вонзились прямо в сердце, сильнее меча. Напоминать о его никчемности, о том, что его руки никогда не смыкались на рукояти меча с десяти лет, о том, что он никогда не сможет встать в одном ряду с остальными эйрийцами, было слишком жестоко. — Хотя, наверное, я должен вонзить в себя кинжал? — Кенсу стал тряпичной тряпкой с пустым взглядом. — Ты прав, — прохрипел он. Сорвавшись с места, дабы не показать слёз, щипавших глаза, он бежал, сам не зная куда. Было бы это сказано ему прямо в лицо всем миром, он бы и не повёл бровью. А вот даже простое обзывательство со стороны родных людей ранило куда глубже. — В этот раз было эгоистично срываться на нём, — младший брат немного остыл, так же покидая комнату. Оставшись в горе красивого шелка, Мён закусил губу, осознав смысл сказанных слов. — Зачем ты это сделал? — неожиданно появившийся и вставший перед ним мужчина в шикарной мантии вышитой из золотых нитей, с упреком посмотрел на сына. — Я хочу спасти империю, — сказал Чунмен, вытирая катящиеся по щекам слёзы. — Её создавали годами, по крупинкам, словно песочный дом. — Ким-старший упал на колени, не в силах остановить поток слёз. — Мой отец, — всхлипывая, он чувствовал, как царь степей присел рядом с ним, крепко обняв его. — Вы тоже… Он стал вашим супругом, чтобы спасти свой народ… Я-я… Я полюблю царя Руны, чтобы Эйрия… была про-процветающей… империей. Всё равно… Я-я жалкий омега… За что?! — сорвался он и уткнувшись носом в плечо отца громко зарыдал. — Ненавижу природу… Если я могу спасти нас став супругом руна… я им стану… Если даже… он имеет омегу… свою омегу… Обещаю, что буду… как папа… любил…вас… — Мённи, — ласково позвал отец, но Ким-младший тут же встал на ноги и, поклонившись, покинул Сумана. Сейчас отец скажет, что омеги такие же сильные, что именно он наследник престола, но именно сейчас он не хотел слышать этого. Он просто хочет побыть один.       Ким Чонин был заботливым младшим братом, который знал о многом, что произошло в жизни До Кенсу, отчего просто не мог оставить того одного. — Чанель, Зико, помогите мне найти Кенни, — увидев знакомого сына генерала Шина в компании одного из лучших воинов, он помахал им рукой. Им не раз приходилось сталкиваться на поле боя, прикрывая спины друг друга, оттуда и зародилась дружба между ними, однако Ким и понятия не имел, что Пак вытворял с его братом, а узнав, реагировал бы очень бурно. — Что-то случилось? — Чан старался выглядеть невозмутимо, но понимал, что его щеки становятся красными, как и его длинный жилет до колен. — Ему напомнили кое о чем неприятном. Просто помоги найти его. Он слишком хорошо прячется, да ещё и запах скрывает, — Пак знает, что Чонин о чем-то умалчивает, но не достает его расспросами, не желая выявить тот факт, что Кенсу ему не безразличен. Трое парней расходятся по разным концам немалого дворца в поисках До. Самые крошечные комнатки подвергаются обыску, однако никто не поднимает из этого шум, потому, что каждый во дворце знает, и даже будет уверенно утверждать, что До никогда не покинет пределы «дома». Ким готов порубить несколько голов, лишь бы успокоиться, ведь весь день был потрачен на то, чтобы найти брата, который, кажется, бесследно исчез. Запах омеги все-таки присутствовал. Но только Чонин знал его. И Чанель, но он об этом умолчал. Каждая стена впитала его, не давая ему сосредоточиться, однако Чанеля словно кто-то тянул за руку, ведя по безлюдному коридору. И когда он уловил знакомый аромат, который был слишком силён, он подорвался с места, вбегая в незнакомую ему комнату. Учитывая вечер, комната была темной, тень сидящая за красным, прозрачным балдахином, напугала Пака. Приближаясь к ней, он узнал знакомые узкие плечи, короткие черные волосы. Кенсу сидел на кровати лицом к двери, но взгляд казался пустым, лицо и вовсе побледнело. — Прости меня, папа, — шептал он себе, совершенно не замечая присутствия Пака до тех пор, пока тот не присел рядом. — Не прикасайся ко мне, воин, — умоляюще сказал До, отодвигаясь от него. Воспоминания, которые хотелось стереть из памяти, отчетливо встают перед глазами. — Забудьте о том, кто я. Представьте перед собой незнакомого человека, — говорит Чанель, крепко прижимая к себе столь беззащитного принца, но жалеет в ту же секунду. Запах омеги слишком сильный, что дурит голову, заставляя уткнуться в шею и вдыхать его аромат. — Не надо, — пугаясь реакции Пака, Кенни начинает отстраняться. — Клянусь честью воина Эйрии, я не трону Вас и оторвите мне язык, если кто-то узнает о том, что вы проливали слёзы здесь. — Я правда не хотел, — хрипит До, не замечая, как они перешли на неформальный тон. Трудно не иметь людей, перед которыми можно раскрыться, и копить все эмоции в чаше. И то, и она окажется переполненной, вынудив плакаться в чужую жилетку. — Я сожалею… — Чан гладит младшего по спине. Тот же просто захлебывается в собственных слезах, выпуская на волю все переживания за последние годы. На красной жилетке появляются мокрые пятна, слышатся всхлипы и извинения, но через некоторое время Кенсу затих. — Как ты нашёл меня? — Мне подсказало моё влюблённое сердце. — Дурак. — Я чувствую Ваш запах. — Не может быть, — шепчет он, округлив глаза. — Запах молока я почувствовал еще в первый раз, — Пак утыкается носом в его волосы и вдыхает. Кёнсу не верит во всё сказанное. Кто-то ему сказал, да? Но запах — это некое таинство между истинными, настолько точно определение возможно лишь при одном случае. — Я чувствую так же что-то сладкое, — сердцебиение ускоряется. Даже так. — Откуда ты? — Кёнсу скрыл это запах. Никто, никто не мог знать его. Родные и близкие чувствовали только молочный запах, но какие-то примеси — никогда. — Мое влюбленные сердце подсказало мне, — снова шутит альфа. Ответа нет. Они сидят прижавшись к друг другу.       Беспокойно взглянув на него, Пак поднимает его на руки, поняв, что тот обессилено заснул на его груди. Стараясь вдыхать как можно реже, Чан несёт его на руках в его покои, около которых стоит Чен и Чунмен со своим слугой Лэем. — Где он был? Что случилось? — старший брат едва заметив лицо До, бросился к нему. — О Всевышний, он без сознания! Где он был? Лэй, немедленно осмотри моего брата, — ни для кого не было секретом, что главный слуга старшего принца являлся лекарем. — Он устал, — сказал Чанель. Положив принца на матрасы, он поправил балдахин и шагнул к двери, желая уйти. Зато ворвался Ким-старший, не выпуская ладонь младшего из рук. — Где ты его нашёл? — спросил Чунмен, даже не оборачиваясь к Чану. — В покоях второго супруга До, — ответил Пак и тут же покинул комнату. Ким смотрел ему вслед, начиная что-то подозревать. Он начал часто мелькать перед ним. — Прости меня, Кенсу, — ласково произнёс брат поправляя волосы младшего. — Я перешел черту, напомнив об этом…

***

      Утро началось слишком странно. — Господин! Вас срочно зовёт царь Суман! — от слов Чена Кенсу вскакивает на ноги и старается быстрее привести себя в порядок, подобающе царскому сыну. Одетый в черные брюки и того цвета жилет с золотыми вышивками, рубаху молочного цвета, принц бежит к отцу, забыв о вчерашнем дне. Вся немощь испаряется, ведь царь никогда не станет будить любимого сына без надобности, и эта мысль заставляет До ворваться в комнату совещаний. Десятки удивленных глаз уставились на него, а самого Сумана как раз так и нет. — Это я вызвал его. Я хочу попросить у него помощи, — осведомил всех Чунмен, единственный, кто смел воспользоваться именем царя, призвав сюда принца. — У него? — воскликнул один из молодых воинов, вскочив со стула, который видимо, хочет сократить количество прожитых лет. — Я могу залить твою глотку свинцом, поэтому советую прикрыть рот, — шипит Кенсу, поправляя челку, мешающую взору. Юноша потухает и садится на место, пытаясь раствориться в небольшой толпе. — Эй, пусть ты и сын царя, но ты же ничего не понимаешь в военных делах, — утверждает один из генералов, надменно и насмешливо кривя губы. Так часто происходит, когда царя нет рядом. При нем эти мужчины сидели бы потупив взгляды, но сейчас, вскинув грудь, надменно смотрят на него. — Знаешь, как древние эйрийцы, наши предки расправлялись с теми, кто перечил царской семье? — Кенсу вплотную подошел к мужчине, который потерял былую уверенность при убийственном взгляде хрупкого юноши. — Им сдирали кожу, в освежавшую плоть втирали колючки, что вызывало неслыханные страдания. Думаешь, современные эйрийцы-воины, как ты, смогут это выдержать?       И у всех присутствующих, помимо старшего принца, пробегают по коже мурашки. Слишком уж пугающим он казался для всех, даже для Чанеля, сидевшего в углу комнаты. О присутствии которого Кенни не имеет понятия, слишком уж он погружен в свой мир. Если пара брошенных им слов вывела из душевного равновесия, то этим придется пробиваться долго-долго. — Кенсу, прекрати. Успокойся, — промурлыкал брат, нежно обхватив его руку и сажая рядом собой. — Теперь, начинаем собрание, — мужчины переглядываются между собой, но всё же начинают предлагать вариации захвата южных земель с помощью войск севера. До лишь спокойно наблюдает за говорящими. Чунмен молчит, предоставляя брату возможность показать себя, однако он не вымолвил ни слова, а генералы уже придумали «шикарный» план по захвату юга на протяжении трех дней. — Принц До, у вас нет идей? — ехидничает генерал, снова набравшись дерзости. — Если бы вы были главным стратегом, уверяю, Эйрия пала бы еще во времена, когда правили наши предки, — ответил Кенни, опустив взгляд на карту. — Стартовать должны руны? Первое, что царь их вряд ли согласится отдать сотни войск, как только мы заключим брак. Он мудрый человек, удерживающий власть очень долго. А мудрые цари не кидаются людьми, как им вздумается. Второе, север не знаком с техникой юга. На карту посмотрите, именно мы и еще несколько маленьких стран разделяем два этих царства, никогда не встречавшихся в бою. Поэтому первыми должны идти именно наши войска, знатоки этого дела. Когда мы поймем, что ослабеваем, тогда и придут наши союзники. — Я горд тобой. — Ким-старший не преувеличивает. Он прекрасно знает, что в их жилах течет одна кровь, просто у младшего нет шанса показать свой талант. — К тому же, климат…- Кенсу погружается в свои мысли, перестав слушать брата. Он знает, что тот хочет извиниться подобным образом, толку только маловато. Каждый раз он сидит, уткнувшись в одну точку, но сегодня, почему-то решив оглянуться по сторонам, встречается с горящими глазами Пака, который умудрялся соблазнительно улыбаться, вызывая табун мурашек, пробегающих по спине. И было бы не так страшно, если он не звался проводить принца до его покоев, при этом сохраняя каменное выражение лица (!), если бы он не встречался с ним каждый раз, когда покидал комнату, и если бы это было лишь один раз, но это продолжалось больше пяти дней!