По вечерам

      Иногда всё семейство Штраус собирается вместе после долгих дней проведённых в разлуке.       Такие вечера выдаются крайне редко, поскольку у каждого из них хлопот полон рот — Мираджейн до поздней ночи задерживается в гильдии и приводит её в то божеское состояние, которые все привыкли видеть по утрам. Изредка она разгребает счета, что вечно шлют ото всех концов света за учиненные беспорядки кем-нибудь из согильдийцев. Лисанна навёрстывает упущенное время, что провела в Эдоласе — всегда находится в какой-нибудь шумной компании, всегда всем помогает. Младшая Штраус не сидит на месте, заводным волчком носится по всей Магнолии. Ну, а Эльфман уже месяц не ночует дома. Видимо, завёл женщину где-то на стороне, потому что ни Мира, ни Лисанна не видели пассию своего брата. Сёстры не беспокоятся, потому что точно знают — с ним ничего не случится.       Однако такие вечера, как этот, для них неприкосновенны, и никакие женщины, мужчины или друзья не смеют нарушать их семейную идиллию, склеенную по кускам. Мираджейн достаёт из шкафа старую мамину записную книжку с рецептами и бережно сдувает пыль. Это становится уже почти священной традиций, поэтому проводится в торжественной тишине, что нарушает лишь свист иволги за окном. Пусть Мираджейн знает этот рецепт наизусть, но вновь и вновь шелестит уже пожухлыми листами блокнота, жадно вчитывается в выцветшие буквы, выведенные уверенной рукой.       А потом она раздаёт указания так же уверенно, как и в своё время мама. Лисанна идёт в их небольшой садик с плетёной корзинкой в руках — яблоня всегда начинает плодоносить к августу. Именно в это время на столе Штраусов появляется пышная шарлотка по-маминому рецепту, но не такая как у мамы — у неё всегда шарлотка выходила лучше.       Эльфман на кухне помогает Мираджейн — взбивает яйца вместе с сахаром, а потом они добавляют муку и замешивают тесто. Эльфману становится немного неловко находиться со старшей сестрой наедине, потому что он до сих пор чувствует свою вину перед ней. Даже не перед Лисанной, а именно перед ней. Он знает: какой бы сильной Мираджейн не хотела казаться, она всё ещё разбита, а эти вечера как клей, что скрепляет пласты её души вместе. И от этого становится неловко.       Лисанна всегда выбирает яблоки побольше, посочней. Белые-белые, как и её собственная кожа. Хотя и сестра запретила, но она срывает несколько яблок с дерева и кладёт в корзину. Одно она обязательно попробует на вкус, чтобы убедится в том, что они идеально подходят для их шарлотки. Лисанна не торопится домой; она ещё побродит в саду минут пять, срежет лилии, чтобы поставить потом в вазу на кухне, чтобы порадовать дорогую сестру.       Мираджейн напевает старый романс, который служил им колыбельной, пока их шарлотка выпекается в духовке. Эльфман и Лисанна смотрят на неё почти сочувственно, с болью, и лишь теснее прижимаются друг к другу, как будто ветер из распахнутого окна заставляет их покрываться мурашками, и сжимают чашки с ароматным зелёным чаем.       Мираджейн, конечно, не видит их взглядов, не знает, о чём они шепчутся, когда она уходит, и, увы, не читает их мысли. Хотя, даже если бы она и могла, то с этим ничего уже не сделать — это её личная драма; Штраус-старшая и мать, и отец, и все родственники сразу. Потому что кто, если не она?       Ароматная мамина шарлотка испеклась, иволга умолкла. От этого стало немножко тоскливо на душе.