По вечерам

      — Ну, есть что-нибудь?       Роуг Чени переминается с ноги на ногу и устало смотрит на дилера с рожей свиньи.       — Обижаешь, приятель. У Ивана всегда есть «что-нибудь», — боров противно захихикал, — Но поскольку ты так называемый «постоянный клиент», то у меня для тебя есть кое-что особенное. Абсолютно новая дурь. Тебе продам за бесценок.       — Подопытную крысу ищешь? Нет, спасибо. Я пока не собираюсь подыхать.       — Ну-ну, не надо так категорично, приятель. Её уже протестировали: передоз крайне редок, но с «четвертака» накрывает покруче героина. Для тебя всего за пять тысяч драгоценных, хотя для всех остальных — двадцать. Что скажешь?       Парень задумался: у него слишком мало времени, денег тоже не густо, а в квартире поломанная блондинка наверняка перевернула кухню с ног на голову в поисках «нычки». Выбора особо-то и нет.       — Я согласен, давай, — Чени обреченно выдохнул, стиснув зубы.       Дилер премерзко осклабился и протянул Роугу руку ладонью вниз, чтобы не было видно, что в ней. Они пожали друг другу руки, и парень засунул в карман куртки пакетик, в котором находится белый порошок с розовыми вкраплениями.       — Кстати, она называется «Фея», — боров хрюкнул, забрав помятые купюры у не менее помятого парня.       Когда Роуг уже уходил, диллер, словно опомнившись, крикнул:       — А где та девчонка, что была с тобой? Как там её звали: Моржанна, Мари-Джуанна, Мираж…       Он уже не слушал.

***

      Она сидела на кухне, подтянув колени к самой груди; Курт призывал продавать детей за еду, распространяясь на всё прокуренное помещение из ущербного старого радиоприёмника. Мираджейн зажала между двумя своими тонкими пальчиками сигарету, затягивалась глубоко — пепельница была забита окурками со следами её губной помады на фильтре.       Два бескрайних соляных озера уставились на него с надеждой. Роуг видел, что они уже не раз успели расплескаться — на идеально белой коже прочертили себе пути больно жгущие реки, оставившие после себя лишь след, размытый контур на лице пустыни. Девушка пошмыгивала носом и наматывала белесую прядь на палец, заглядывая в его неестественно багряные глаза.       — Купил?       — Да, у того Наркопудинга. Он отдал нам почти даром абсолютно новую дурь. Не волнуйся, она протестированная, — Чени улыбался и жестикулировал, чтобы поддержать её настроение в мнимом равновесии: сейчас она ведёт себя не хуже беременной.       Из окон их квартиры открывался недурной вид на закат: солнце, словно только что отчеканенная монетка, отливало ржаво-красным, заползало в открытое окно. Роуг приобнял её за плечи, зарывшись носом в дымчатые пряди.       — У меня есть кое-что, от чего тебе станет хорошо, — змеем-искусителем прошипел и утянул в гостиную.       Райос зарядил шприц. Она следила за ним своими безмятежно васильковыми глазами, пока его пальцы шарили по молочной коже, чудившуюся безграничными заснеженными пустынями Арктики, втыкали иглу в её синюю-пресинею реку-вену иглу. Он чувствовал, как спазмы её тела входят в его, когда он нажимал на поршень шприца. Рот Мираджейн раскрылся в безмолвном оргазме.       И прежде чем наркотик успел опустить на её глаза прозрачные шторы, она, вцепившись в его рубашку, спросила:       — Эй, Роуг, мы ведь не будем счастливы, да?       — Конечно, глупая, — он поцеловал её в холодный лоб, — конечно не будем. Мы не были рождены для этого, мы с тобой — неудачники.       Штраус кивнула, явно удовлетворенная таким ответом.