По вечерам

      Мужчина за её спиной ступал очень шумно, доски этой хилой церквушки жалостливо скрипели под его ногами. Мираджейн была готова поклясться своей чёртовой рукой, что по её душу, как любят теперь трещать, грешную и нечистую, пришёл мясник. Сейчас взмахнёт своим ножом, которым свиные туши разделывает, и оставит Лис и Эльфи окончательно сиротинушками, совсем одних. Девочка напряглась, вытянулась в струнку, как кошка, готовая к атаке. Мужчина, облаченный в чёрное, сел рядом с ней, выражая свои мирные намерения улыбкой. С первого взгляда можно решить, что он каким-нибудь боком относится к священнослужителям, благо его белый воротничок на это намекал. Но глаз у девочки уже был намётан: вот вам тяжелые походные ботинки, две серьги в ушах, небритый он да со слишком шутовским видом. И шрам, тянущийся ото лба до уха, доверия не вызывал.       — Вы не священник. — Сказала как отрезала, смерив не по-детски суровым взглядом.       — А ты — не монстр, о котором мне все уши прожужжали.       — Ну, и кто же я по-вашему?       — Всего лишь девочка. Маленькая сердитая девочка. Как тебя зовут, горемычная?       Штраус ещё раз окинула его взглядом, словно желала убедиться, что этот человек не несёт угрозы. Мужчина был силён, она чувствовала, а сила теперь приравнивалась к опасности. Но то ли его шутовская улыбка, то ли тёмные омуты глаз подкупали девчонку, что она доверительно буркнула:       — Мира.       — Ми-ра. Красивое имя, от него веет теплом. А меня зовут Сильвер, совсем как пирата. Надеюсь, маленькой леди это хоть капельку интересно. Так, к слову, есть ли у тебя, малышка, люди, которых ты любишь?       — Какой странный вопрос. — Мираджейн нахмурилась, не сводя с него глаз. — А вы часом не маньяк, который девочек крадёт и насилует? То-то у вас морда лица такая странная и лыбу давите всё время. Учтите, я вам не святоша какая-нибудь — могу и в зубы дать. С ноги.       Сильвер хрипло рассмеялся: удивительная девочка, эта Мира. Колючая, настороженная, а теперь ещё и опаснее обычного. Он ничуть не сомневался, что дай он ей повод усомниться, угроза немедленно была бы приведена в исполнение. Но мужчина покорно следовал её правилам, чтобы расположить маленькую ежеватую дикарку к себе.       — Как же вы могли обо мне так подумать, леди?! Неужто я такой страшный, словно первый день из лесу выбрался? Ну, малость небритый, со шрамом (совсем не жутким, бывают и пострашней), чуточку помятый, но не чудище же, право слово!       — Прекратите называть меня «леди»! Её здесь нет и никогда не будет, в моём лице так точно. — Мираджейн разозлёно топнула ножкой, сведя тонкие брови на переносице. — А чего вы хочете-то? Меня тут, за стенами этого «последнего оплота», поджидает разъяренная толпа, знаете ли, считающая меня по меньшей мере лютым страшилищем. Небось, набрали полные карманы камней и ждут не дождутся, как бы их в бой пустить. И спасай после этого шкуры этих жалких убожеств.       Глаза у девочки заблестели. Она злобно зафыркала, начала отдувалась и тихонько проклинать всё, на чём стоит этот мир, но ни в коем случае не плакала. Мира — настоящая снежная девочка, слишком крепко спаянная, чтобы что-то могло разрушить такую, как она. Сильвер не разглядывал её, он держался за первочерты и рисовал образ — презрительно сощуренные сапфировые глаза, лилейная кожа (он готов был поспорить, что на ощупь она всё равно что столичный бархат) и пепельные волосы, стянутые в высокий хвост. Вот оно, дитя, почти лучшее из творений природы-матери, сразившее одного из демонов Зерефа, впитавшее, как губка, его проклятие. Дитя, созданное преклонить колени перед хранителями Девяти Врат и стоять с ними плечом к плечу.       — У меня есть люди, которых я люблю. Это мои брат и сестра: Эльфи и Лис. За них я кому угодно глотку перегрызу. У меня нет ничего, кроме них.       И Сильвер решил: в пекло Кьёку, в пекло Мар Де Голля, в пекло Тартарос. Скажет, что «белые воротнички», экзорцисты, клирики или прочие насекомые убили этого контуженного демона. Пускать эту девочку по семи кругам ему не хотелось — слишком хороша для такой дряни.       — Послушай, Мира из Мира, хватай своих Лису из Лиса и Эльфи из Эльбафа, и валите-ка на юг. Скажем, в Фиор. Там во всю цветёт и пахнет магия, так что ты со своей проклятой рукой очень кстати впишешься в местный ландшафт — и не такие фрики там водятся.       — Я… Я не понимаю.       Она выглядела озадаченно, совсем ребёнок, карикатурно ряженый во взрослого. Если до этого блондиночка стоически переживала удары розгами по голой спине и грозное шипение змеюк подколодных, то стоило лишь с ней быть добрым, так она сразу растерялась. Сильвер погладил её по руке, грубой и шероховатой на ощупь, обвёл взглядом вздувшиеся волдыри и острые когти. Ей быть идолом, не чудовищем, вроде него самого.       — Здесь тысяч десять драгоценных. Вы можете сесть на поезд и не перебиваться на всяких трактах, где полно разбойников. Надеюсь, этого хватит для начала новой жизни.       — Почему вы мне помогаете? — Девочка сжала в руках кожаный кошелёк, забитый купюрами.       — Нравишься ты мне, маленький монстр. Я таких ещё не встречал. А теперь беги, иначе эти святошки чего-нибудь удумают.       Сильвер положил тяжёлую ладонь на пепельную голову и погладил почти ласково. Мира слабо улыбнулась и зажала его ладонь в своих лапках. «Спасибо» — шепнула она доверительно, прежде чем скрыться позади алтарной двери.       — Я сказал «беги», маленький монстр, пока ты не узнала, кто я есть.       Демон Девяти Врат улыбнулся в последний раз перед тем, как разнести город ко всем чертям.