По вечерам

      — Ты меня ненавидишь?       Собственный голос в одночасье стал чужим, надломаным, слишком огрубевшим. Слова прилипают к нёбу, как липли пряди к расцарапанному лбу, когда лицо залило кровью, а сил взять себя в руки не было.       — Пей.       Сестра точно такая же — надломленная где-то в хребте, но отчаянно не признающая собственного поражения. Её лицо пугающе пустое, равнодушное, а глаза — остекленелые. Покойничьи глаза. Сестра — дорогая дефективная кукла, на которую любо глядеть, но касаться нельзя. Она протягивает ему чарку с пряным вином и садится рядом.       — Ты не ответила на мой вопрос.       Хочется просто сдохнуть. Не умереть так поэтичненько, а именно сдохнуть, как последний пёс. Вырвать бы когтями из груди дурацкое сердце и скормить таким же псам, как он сам. Да только Миру жаль — её это ещё сильнее переломает.       — Мы оплакиваем самих себя, а не её.       Мира горячая, такая лихорадящая. Натянула на себя его свитер, распустила волосы и заменила сломанный механизм внутри себя — вышло дешевле, чем бить посуду в истерике. Мира не из таких, Мира рациональная, поэтому опасней всех тёмных магов вместе взятых. Мира истинный демон.       — Ты уходишь от вопроса.       Эльфман даёт слабину, когда пальцы милой сестрицы прочно переплетаются с его собственными. Голос дрогнет на долю секунды, но и этого ей будет достаточно. Мираджейн запрокидывает голову ему на плечо и смеётся, выискивая на дне таких же синих глаз слабые проблески страха.       — О мое милое летнее дитя, ты так страдаешь. Ты испытываешь глубокое отчаянье, боль рвёт на куски, ты захлёбываешься в океане фрустрации и никто не протянет тебе руку помощи. Спрашиваешь, ненавижу ли я тебя? О нет, мой маленький глупый братец. Я не могу ненавидеть то, что люблю так сильно.       Она кладёт его руку себе на бедро, проводит ладонью по гладкой коже вверх и вниз. Эльфман ощущает жар, исходящий от её тела, и пытается отстраниться, отдёрнуть руку, как будто боится обжечься. Сестра не позволяет. Мираджейн зажимает его длань между своих бёдер, прижимает голову брата к своей груди.       — Я… я монстр.       — Ну, на счёт этого я готова поспорить.       Сестрица целует его в свежий шрам, в висок, в губы, и Эльфман осознает, что снова теряет контроль над собой.