По вечерам

      Семь лет ничего откликаются довольно остро для обеих пострадавших сторон.       Для «оставшихся» видеть их живыми — уже счастье; они несут свет и силу, способные разогнать по углам тучи, осыпавшие гильдию градом проклятий, они такие же пьяняще молодые и полные той самой энергии, которая ушла за ними вслед. «Теперь всё будет по-старому,» - они верят в это и повторяют как мантру. «Вернувшимся» особенно больно осознавать происходящее, вводя внутривенно горькую правду. Терновый венец вины вгрызается в беззащитные лбы суровыми иглами, стоит лишь поднять свой взгляд. Каждый раз, когда друзья смотрят в их глаза, становится до безумия совестно, и первое, что они замечают, не счастье, а то, насколько они постарели. Время сыграло со всеми ними жестокую шутку, не собираясь приносить извинения.       Они заполняют семилетнюю пустоту весёлым хохотом, музыкой, бесполезными разговорами и почти семейными ласками, надеясь на такое ценное исцеление сердечных брешей. Они топят печали в алкоголе и ждут, когда те захлебнутся, моля богов, чтоб не вернулись. И всё стало как прежде, старая сказка, переписанная с небольшими корректировками в сюжете.       Когда Макао протягивает ей руку, приглашая на танец, Мираджейн улыбается ласково, склоняя голову в книксене, и одной рукой придерживает цветную юбку. Четвёртый радуется такому пустяку совсем как мальчишка, ошпаривая танцующих своим ликованием. Его ладонь тёплая, шероховатая на ощупь, но приятная — отпускать не хочется. Не сейчас, когда он настолько крепко держит, боится, что исчезнет, как мираж.       Штраусс ободряюще кивает и позволяет ему вести. Два шага в три такта, движения плавные, скользящие, мягкие. Скрипку заглушает рокот крови в ушах, её собственная мелодия, идущая из глубин. Мираджейн прикрывает глаза, полностью отдаваясь во власть партнёра. Она танцует инстинктивно, как будто наперёд знает, что от неё полагается. Это дарит такое небывало наслаждение, что хочется просто рассмеяться от рвущего душу счастья. Как будто тысяч фейерверков на её звёздном небе взорвались, раскрашивая его ночное одеяние пёстрыми искрами.       Когда они внезапно останавливаются, Мира удивленно распахивает глаза. Макао целует ей руку и говорит, что ни с кем ему не доводилось так танцевать. Девушка хватает его так порывисто, что и сама пугается собственной прыти. Она держит его за руку и смотрит в глаза так доверчиво, что отказать будет сложно.       — Пожалуйста, давайте ещё потанцуем!