Take me back all'infanzia

Чудесным образом наш идиотский городок, полный люмпенов и маргиналов, провонявший мочой и дешевым пойлом, был построен так, что от магазина до нашего дома было проще добраться, перейдя обмельчавшую, а ныне и вовсе замерзшую реку. Всего сотня метров полем, но в семье привыкли ходить по каменной брусчатке, заплеванной великовозрастными мужчинами и обгаженной конским навозом, нежели по чахлой земле. Однако сегодня черт меня дернул не пуститься рысью за братом, а срезать путь и оказаться дома раньше него. Отчего-то душа просила остаться непричастной к этой идиотской истории с куском дешевого какао-боба. Ноги сами понесли меня левее центральной улицы и дальше вниз по крутому и узкому переулку, заваленному барахлом людей, живущих по обе стороны от него в домах грязно-желтого цвета. Я, не брезгуя, шла по замерзшим на разбитой плитке, вылитым в окно помоям и содержимому ночных горшков, которые при наличии в доме унитазов оставались неким моветоном для дам за шестьдесят, не стесняющихся вываливать свои старческие «сюрпризы» в окно даже на головы проходящих. Последних было не так много, а точнее, не было совсем — окраинами никто не пользовался: те, кто мог позволить себе жить в городе, могли позволить себе и общественный транспорт или личный автомобиль, дабы не замызгать подолы дорогих платьев о дерьмо наших улиц. Ноги привычно скользнули по обледенелому обрыву. Скатившись вниз и придерживаясь за сухостой, я спрыгнула у кромки воды и, постояв с минуту, осторожно поскользила на другую сторону, прислушиваясь к хрусту льда. И если переправилась я без приключений, то на той стороне, не глядя под ноги, с размаху вляпалась в кучу свежего навоза. Стоявшая поодаль старая тощая корова с сухим выменем тихо замычала, словно смеясь надо мной. Отлично: замерзшая, голодная и воняю коровьим дерьмом. В целом в дом я вошла не в настроении, которого и раньше было не особо много, а сейчас и подавно. Сапоги были предусмотрительно оставлены промерзать и проветриваться на улице. Старое пальто едва ли не с пинка полетело к камину, а я сама, устало плюхнувшись за стол, уткнулась лбом в липкую клеенку. — Будешь ужинать? — Водой из-под капусты или топленым снегом? Хм, у меня такой выбор, пап. Даже не знаю, может быть, сегодня разноображу свой ужин и пойду попытаюсь поймать таракана или голубя? Отец поставил перед носом вареную капусту с картошкой. — Не преувеличивай, все не так уж и плохо. — Ой, да ну, конечно, — взорвалась я, — мы ж тут печень гуся едим и запиваем коньяком пятилетней выдержки, да? А то, что тебя выперли с работы, у нас на шее четыре старика и сосунок, не способный найти банальную работу в городе, мать — «домохозяйка», прикрывающаяся бабушками с дедушками, а по делу просто клуша без образования, — это нормально и оптимистично? А спать за куском фанеры и вместо трусов носить бабулины панталоны времен еще твоего детства? Отец молча отвернулся, а я знала, что была права. Как бы жестоко ни звучало, но если бы старики наконец померли, мы смогли бы жить капельку лучше. Если бы Чарли не был таким малолетним балбесом, на учебники мог бы и сам заработать, подрабатывая чисткой обуви или стекол машин на светофорах, а мать, даже не имея образования, могла бы пойти работать, а не сидеть на шее мужа, зная, что в доме жрать нечего, — за одни лишь утренние смены уборщица получает достаточно денег, чтобы позволить себе раз в сезон новое пальто и питание с мясом по выходным. Какого черта в этой семейке работали только я и отец? А сейчас ударят холода, и что? Сожрем дедушку Джо, а кости продадим фармацевтам? Да его банально хоронить не на что — денег нет даже на услуги могильщика, не говоря уже о гробе и поминках. Я устало уткнулась лбом в клеенку, отодвигая от себя тарелку. Да, прямо. Да, грубо, но доколе в этом доме все будут блевать радугой? Из сонного оцепенения меня вывел крик Чарли, влетевшего в дом и забывшего закрыть дверь — холодный ветер мигом пробрал до костей. — Мама! Мама! Мама! Мама, в это время кормившая стариков супом в соседней комнате, сразу же выскочила в прихожую, вытирая руки о старый лоскутный передник. Ага, а когда-то это было моей юбкой. — Мама! — вопль Чарли резанул по ушам, словно бензопила. Как бы я ни любила брата, но маленьких детей ненавидела: была бы моя воля — заткнула бы ему по самые гланды носок с его же ноги. — Смотри, что у меня! Смотри, мама! Смотри! Последний золотой билет! Он мой! Мама медленно осела на табуретку, стягивая с головы платок. В соседней комнате мерный стук ложек о тарелки сменился вязкой тишиной. Отец неуверенно отложил в сторону антенну от телевизора. Несколько волшебных секунд в комнате было тихо, пока наконец дедушка Джо, откашлявшись, тихо сказал: — Ты ведь дурачишь нас, Чарли, да? Ты, наверное, шутишь? — Нет! — брат с разбега запрыгнул к старикам на кровать, опрокидывая тарелки и едва ли не ломая ноги бабушкам и дедушкам. Ножки кровати угрожающе скрипнули — братишка все же был уже не таким легким. Дедушка Джо, осторожно взяв из рук брата билет, поднес его вплотную к очкам, разглядывая черный шрифт на золотистой бумаге. Медленно по лицу дедушки начала расплываться блаженная улыбка. Я не видела его таким радостным даже на бабушкин день рождения — глаза моложаво засияли, да и с тела ушла старческая хвороба. — Ура-а-а! — закричал он и, тут же спрыгнув с кровати, начал отплясывать, точно помолодел лет на пятьдесят. — Ура-а-а! — кричал он. — Да здравствует Чарли! Гип-гип, ура! — Не верю! — сказал отец. — Этого не может быть! — резко поднявшись со своего места, он тут же осел обратно, неуверенно разводя руками и оглядываясь на присутствующих, — так обычно ведут себя дети, которым нечего сказать. — Покажи-ка ему билет, Чарли! — рассмеялся дедушка Джо, присаживаясь на край кровати и протягивая внуку билет. — Покажи-ка своему отцу пятый — и последний в мире! —  золотой билет! — Дай посмотреть, Чарли, — папа осторожно взял в руки очень красивый билет, отлитый из меди и позолоченный, сверху на котором черными огромными буквами было написано «победитель», а на обратной стороне более мелким шрифтом указывались правила и условия участия. — Читай вслух, — попросил дедушка Джо, снова забираясь в кровать. — Пусть все услышат, что здесь написано. Папа протянул билет мне. — Пусть Рэйчел прочтет, у нее лучше со зрением, — ну вот, подстава, заняться, что ли, мне больше нечем. Но под пристальным взглядом всей семьи пришлось нехотя взять билет в руки. Металл отдавал теплом — нагрелся за пазухой у брата, пока тот мчался домой. — «Счастливый обладатель золотого билета! Я, мистер Вилли Вонка, поздравляю тебя и крепко жму твою руку! У меня в запасе так много интересного! Тебя ожидают удивительные сюрпризы! Приглашаю тебя посетить мою фабрику. Ты и другие счастливые обладатели золотых билетов — мои гости в течение целого месяца. Я, Вилли Вонка, сам проведу тебя по фабрике и покажу все, что тут только есть! А потом, когда придет время возвращаться домой, вслед за тобой поедут большие грузовики. Обещаю, что в грузовиках будет столько вкусных сладостей, что тебе и твоей семье хватит их на много лет. Но если когда-нибудь сладости кончатся, достаточно будет прийти на фабрику и предъявить золотой билет, — я буду счастлив предложить тебе все, что ты пожелаешь. Таким образом, ты будешь на всю жизнь обеспечен сладостями. Но это еще не самое удивительное, что предстоит тебе в день посещения фабрики. Я приготовил для тебя и для других счастливых обладателей золотых билетов невероятные, сказочные сюрпризы, которые восхитят, удивят, потрясут тебя. В самых дерзких мечтах ты не смог бы представить, что с тобой может произойти такое! Потерпи чуть-чуть, и сам все увидишь! И наконец, последнее: для посещения фабрики я выбрал первый день февраля. Именно в этот день — и ни в какой другой! — ты должен ровно в десять утра быть у ворот фабрики. Не опаздывай! Тебе разрешается привести с собой одного или двух членов семьи, чтобы они присмотрели за тобой и обеспечили твою безопасность во время путешествия. И еще — ты должен обязательно иметь при себе золотой билет, иначе тебя не пропустят. Подпись: Вилли Вонка». Да пошло оно все к чертям собачьим! Я перечитала все еще раз, но нет, призом действительно был шоколад и возможность посетить шоколадную фабрику. Отлично, это же то, что нам нужно, — слипшиеся задницы всей семьи. — Первое февраля! — всплеснув руками, мама подлетела к Чарли, обнимая его и прижимая к себе. — Да это же завтра! — Как раз вовремя! — закричал дедушка Джо. — Нельзя терять ни минуты! Сейчас же начинай собираться. Умойся, причешись, почисти зубы, высморкай нос, постриги ногти, вычисти ботинки, погладь рубашку и, ради Бога, приведи в порядок брюки! Собирайся, малыш. Ты должен подготовиться к величайшему дню в твоей жизни. — А может быть, он просто пойдет и вернется? Не на свадьбу собирается, в конце концов, — мое язвительное замечание было проигнорировано — семейство в панике перечисляло все, что нужно успеть до завтра. — Папа, успокойся, — кажется, только отец здесь сохранил ясность ума и попытался осадить разволновавшегося деда. — И не торопи Чарли. Нам всем нужно сохранять спокойствие. Во-первых, надо решить, кто из взрослых будет сопровождать Чарли. — Я! — закричал дедушка Джо, вновь вскакивая с кровати. — Я пойду с Чарли! Я позабочусь о нем! Предоставьте это мне! Миссис Бакет улыбнулась, глядя на дедушку, а затем, посмотрев на мужа, спросила: — А ты, дорогой?.. Не кажется ли тебе, что это твоя обязанность? — Я… я… не уверен… — промямлил мистер Бакет. — Но ты должен. — Дорогая, — вежливо перебил ее папа. — Слово «должен» здесь не подходит. Пойми, я бы с удовольствием пошел с Чарли, ведь это будет невероятно интересно. Но, с другой стороны… по-моему, дедушка Джо заслужил это больше, чем все остальные. Он же знает об этом гораздо больше всех нас. Конечно, если он будет хорошо себя чувствовать… — Ага, дойдет до ворот и сразу — за светом в конце туннеля, — рявкнула я, заставляя всех замолчать. — У нас в семье мозги из-за капусты через горшок вышли? Дед дойти до кухни сам не может, да и за последние годы вставал считанные разы, а вы хотите на месяц отправить его без присмотра с малолетним Чарли, который даже не знает, что делать в случае чего. Я не думаю, что мистер Вонка настолько счастлив видеть на своей фабрике пять семей, чтобы каждую из них снабжать личным медицинским персоналом. В комнате сразу же притихли, понимая, насколько я сейчас права. Дед едва дышит и шевелится, и отправлять его с маленьким ребенком, который не в состоянии позаботиться о больном, глупо. — Кажется, он чувствует себя хорошо, — неуверенно рассмеялась мама и тут же замолчала, поймав мой взгляд. — Вообще-то ты права. Но что до меня, то я, разумеется, не могу оставить четверых стариков на целый месяц одних в доме, а папа нужен нам здесь… иди, Рэйчел, ты. Эм… это было не совсем то, что я желала услышать. — А может быть, ты пойдешь, мам? Не думаю, что есть большая разница между нами — кто будет менять им утки и мыть. Однако мать, вяло улыбнувшись, покачала головой, — кажется, она и сама втайне не горела особым желанием идти на фабрику. — Нет, ты полностью права, иди ты. Я оглянулась на отца, но тот лишь развел руками. Хотя, может быть, они и правы: мы с Чарли — основные статьи расходов после стариков, и избавиться от нас на месяц — хороший материальный выход из положения. — Но за это Чарли месяц будет спать с вами, — буркнула я, принимая выбор семьи. Нужно было идти спать. Завтра, а судя по часам, уже сегодня, предстоял трудный день.