Он всегда знал о любви больше

Начало этой части и (особенно) ее конец хочу посвятить моей любимой Тиммоку-чан. Это все, что я смогла для тебя сделать. =) – О-чан, ты так прекрасен, когда такой, – предвкушая, прошептал Гакт ему на ухо, когда последний от нетерпения вдруг с силой прижал его к стене. Камуи только вышел из душа, когда встретился с хищными глазами Сатоши. – Я ждал тебя, – низким голосом проговорил Оно, и вот Гакт уже в его власти. Страстный, ненасытный Сатоши – таким он показывал себя редкому человеку, а сейчас именно Камуи был таким, «особым» человеком. Сатоши медленно целовал его шею, постепенно поднимаясь выше и с удовольствием впиваясь в его губы, погружая свой язык все глубже. Камуи задыхался от такой настойчивости, но отвечал на это страстное безумие. Никто бы и не подумал, что именно Оно доминирует в их паре, что именно он властвует в постели над таким неприступным, несгибаемым Камуи. В какой-то степени это было эгоистично с его стороны, ведь он, как ребенок, брал, когда хотел, делал, что хотел. Но с другой стороны, это было единственным, что Сатоши позволял только для себя, а в остальное время, движимый заботами о других, он просто забывал, что он такой же обычный человек, как и все, с земными потребностями. Гакту нравилась в нем эта черта. Он понимал, что без нее Сатоши не смог бы быть самим собой, поэтому ничего не имел против, когда изящные руки со звериной жадностью забирались под его легкий халат и с силой ласкали его. Всецело наслаждаясь перспективой быть в этой игре жертвой, Гакт с улыбкой помогал Оно избавляться от одежды, стягивая с него домашнюю футболку. Темная кожа, ровный загар лета, так и манили слиться воедино с белоснежной нетронутой зимой Камуи. Хотелось ощутить это грубое чужеземное существо в себе. И Сатоши не заставляет себя ждать. Он с силой поворачивает тело под собой, прижимая Гакта лицом к стене, и наваливается сзади. Резко задрав подол халата, одна рука сжала член, а пальцы другой без всякой смазки грубо вошли внутрь. Боль и наслаждение вылились в сладострастный выдох Камуи. На что Сатоши лишь усилил движение обеих рук. Гакт чувствовал твердое желание Оно сквозь джинсовую ткань его штанов. Он хотел было повернуться, чтобы помочь ему приспустить их, на что пальцы Сатоши вошли еще глубже, накрепко припечатав Камуи к стене. Оно собирался пресечь всякую вольность. – Лучше не двигайся, а то тебе же будет хуже, Гакто-чан, – копируя его вкрадчивый шепот, проговорил Сатоши. – Как скажешь, – довольно ухмыльнулся Камуи стене в ответ. То ли сжалившись над парнем, то ли облегчая самому себе доступ, Сатоши все же ввел холодную смазку внутрь. Мучительно медленно водя вдоль заветного отверстия и дразня возбужденного Гакта, Оно уже был готов к проникновению, когда в дверь вдруг позвонили. Он на секунду замер. – О-чан, не открывай, – по-детски заканючил Камуи. Тишина. Сатоши продолжил свое действо, с силой прижимая Гакта рукой к стене; тот уже сам всячески пытался насаживаться на член Оно. Но раздался еще один короткий звонок. В этот раз он отстранился, все еще продолжая придерживать Камуи. Звериные глаза Сатоши начинали тускнеть, терялось то существо, которое Камуи так любил. Оно растворялось где-то в глубине его души, чтобы уже нескоро появиться вновь. – О-чан… Но тот не слушал. Он внимательно ожидал чего-то, глядя в сторону двери. И вот раздалась серия звонков. Как завороженный, Сатоши двинулся на зов, не обращая внимания ни на что вокруг и не отрывая пристального взгляда от двери. Гакт сжал его руку и встретился с затухающими глазами. Монстр исчез, вернув прежнего Сатоши назад, вновь поселяя в его глазах море взамен бушующего пламени. – Казу-чан… так звонит только он, – будто в оправдание пробормотал он себе под нос, отводя взгляд. *** – Неужели его нет дома? – только было подумал Нино, как дверь распахнулась. На пороге стоял Гакт. Взъерошенный, будто бы только что проснулся. Небрежно запахнутый халат открывал слишком много, чтобы дать волю воображению. – Я надеялся, что предчувствие меня обмануло, но нет – это ты, Казу-чан, – проговорил Камуи, наслаждаясь растерянной реакцией парня. – Сатоши дома? – Да, приводит себя в порядок, – облизнувшись, произнес он, глядя куда-то вдаль комнат. Нетрудно было догадаться от чего он их оторвал, но Казунари ни капли об этом не жалел. – Можно войти? – с некоторой неприязнью произносит Нино. С какой стати он вообще должен спрашивать разрешения у этого шута? Несмотря на скептически настроенный вид, Камуи отступает, жестом приглашая войти. – Гакто-чан, почему ты все еще держишь Казу на пороге? – подлетев к Нино, Сатоши насильно начал помогать ему снимать верхнюю одежду. Камуи лишь пожал плечами и, бросив короткий взгляд на Нино, отправился на кухню. – Проходи, проходи, – тараторил Оно, чуть ли не за ручку ведя Казу в гостиную. Усадив Нино в мягкое кресло, его, наконец, оставили в покое. – И давно вы живете вместе? – спросил он, глядя, как по-хозяйски Гакт орудовал на кухне. – Не скажу, что мы живем вместе, с его-то непостоянным графиком, – ответил Оно, садясь напротив. – А ты не боишься, что вас поймают папарацци? – Это неважно, Казу-чан, даже если все узнают о нас, – улыбнулся Сатоши. – Да и с моей репутацией любвеобильного мачо, вряд ли кто-то поверит таким нелепым слухам, – заметил Камуи, входя с подносом, на котором дымились чашки с горячим чаем и лежало странное на вид печенье. – Гакто-чан, да что ты такое говоришь. Ты же не такой. – Но это выгодная позиция, не так ли? – усмехнулся тот, пристально разглядывая Нино. – А ты что же, Казу-чан, боишься общественного мнения? – Конечно, нет! – возмутился Нино и более тихо добавил: – Несешь какой-то бред… – Попробуй чаю, – примирительно сказал Оно. – Гакто-чан сам ездит в горы весной и летом, чтобы собрать разные травы. – Только вот в последнее время это выходит очень редко, – вздохнул Камуи, отпивая из своей чашки. Дымящийся напиток пах так вкусно, что даже его подозрительный цвет (даже то, что эти травки смешал Гакт) переставал смущать. Горечь листочков смешивалась со сладостью цветов и приятно растекалась по всему телу. Нино начинал чувствовать неземное спокойствие и какую-то радостную легкость. Даже мило воркующие Гакт и Сатоши перестали его так раздражать. Комната начинала понемногу расплываться в глазах Казу, а на губах выступила глупая улыбка. – Ну что, малыш Казу, ты все-таки на что-то решился? – как из глубины доносились до Нино слова Камуи. – Гакто-чан, что ты опять добавил в чай? – с упреком прошептал Сатоши. – Ты себя, что ли, вспомнил, когда первый раз попробовал его? – рассмеялся тот в ответ. – Не волнуйся, это с непривычки. Скоро пройдет, но сейчас это то, что ему просто необходимо. Нино начал копаться по своим карманам. Найдя нужную вещь, он слишком сильно замахнулся рукой и, не рассчитав силы, неуклюже хлопнул по столу. Задребезжали чашки, но он чудом не задел ни одну из них. Затем Нино откинулся обратно на спинку кресла, оставив на столе измятую бумажку. Пробежав глазами по листку с новогодним предсказанием, Сатоши не нашел той причины, по которой Казу был сейчас здесь. – И что дальше, Казу-чан? – спросил он, глядя на блаженствующего Нино. – Ну, неужели ты, О-чан, не понимаешь? – пьяно хихикая, выговаривал Казу. – Скажи, пожалуйста. – Хм… может, она, конечно, стерлась… Ладно! – громко крикнул он и засмеялся, не ожидав от себя такой реакции. – Ближе к концу: «В любви постигните Вы Смерть». – Так тебя испугала будущая перспектива, малыш Казу? – усмехнулся Гакт. – А как же! Только есть одна загвоздка… – проговорил он, увлеченно прицеливаясь пальцем и «пронзая» им зерновое печенье. На удивление оно тоже оказалось вкусным. – Что ты имеешь в виду? – Когда я был с Ним, казалось, что я себя теряю, – тихо начал Нино, повесив голову и уткнув взгляд в свои колени. – Будто меня больше не будет, что я лишь ничтожная песчинка, которую слишком легко стереть с лица земли. Потом сразу же это глупое предсказание и эти сны… – Сны? Что тебе снится? – в глазах Камуи зажегся неподдельный интерес. – … Драконы, они съедают меня, – чуть не плача, проговорил Казу и спрятал лицо в ладонях. – Каждую ночь, каждую! Мне некуда деться, они лишь потешаются надо мной… Убежать. Быстрее бежать! – в бреду выкрикнул он, слишком сильно погрузившись в воспоминания. – Казу, стой! – позвал Сатоши, кидаясь за другом. Казу резко сорвался с кресла и ринулся куда-то бежать, но Оно удалось поймать его за руку. Нино прижался к другу, что-то без конца бормоча, пока Сатоши поглаживал его по волосам. – Вот так просто ты решил сбежать от себя? – тихо спросил подошедший Камуи. – Ты знаешь, сколько в мире людей, поступающих так же день ото дня? Они не знают, кто они, и не стремятся понять, чего же они хотят. Единственное, что у них хорошо получается, так это бегать. Быстро так. Скок-скок, – иронично продолжал он. – Но я… – Нино повернулся лицом к Гакту, – … мне страшно. Меня же не останется. Меня не будет! – сдавленно, со слезами вырывалось у Нино. – В каждой смерти есть новое начало, Казунари, – нежно, но с холодящей серьезностью произнес Сатоши. – Цветы умирают каждую осень, но они своей смертью дают новую жизнь для маленьких семян. А убирая мертвое растение, мы освобождаем место для разрастания нашего цветника. – Так что же, это я – мертвый сорняк, который следует убрать? – вспылил Нино, отстраняясь от друга. – Нет, – отрезал Гакт. – Сейчас настал переломный момент, который нужно преодолеть. Тебе дается шанс узнать себя. А для этого есть единственный путь – шаг в неизвестность. Тем более, ты будешь делать его не в одиночестве. – Но… – О, не смеши меня! – раздраженно вырвалось у Камуи. Он схватил Нино за плечи и заставил смотреть себе в глаза. – Ты что же, так просто перестал доверять человеку, которому подарил себя? Гакт видел, как трепыхалась на невидимом ветру рваная аура Казу из-за незаконченного контакта. А что творилось тем временем с его душой, даже представлять не хотелось. – Нет, я… – Ты готов так просто от всего отказаться? – напирал Камуи. – От себя, от настоящего, от Него… – Нет! – в сердцах крикнул Нино, вырываясь из его рук. – Этого ответа я и ждал, – удовлетворенно усмехнулся Гакт. Нино тяжело дышал от всей этой внутренней борьбы, но, казалось, что сейчас он смог прийти к согласию с самим собой. Во всяком случае, в груди больше не давило, дышать стало свободнее. – А теперь, малыш Казу, осталось только нырнуть. Не забудь задержать дыхание, путешествие будет не из простых, – смеялся Камуи. – Но я уверен, тебе понравится. Сатоши довольно кивнул, подтверждая слова Гакта, и Казу ничего не оставалось, как тоже слегка улыбнуться. – Ну, ладно. Я пойду, у меня еще много дел, – простодушно кинул им Нино, направляясь к коридору. Надевая куртку, Казунари вдруг заметил знакомую вещь: на тумбочке стояла фигурка Будды. – Ты ее сохранил… – нежно улыбнулся Нино самому себе, разглядывая этот нелепый фиолетовый палантин, который выбирал Масаки. – Конечно, – пожал плечами Сатоши. Попрощавшись с Казу, ребята вновь остались одни. – Так ты мне все-таки объяснишь, зачем нужен был этот чай? – Ему пора было понять, что значит любовь. За приятным опьянением всегда следует «расплата». Я же тебя сам этому когда-то учил. А уж какая доля выпадет Ниномии, думаю, Айба сам с этим разберется. – Я верю в них. – Ну что, продолжим то, что начали? – весело подскочив к Сатоши, Камуи притянул его к себе за ягодицы. – Извини, Гакто-чан, но нам пора на работу, особенно тебе, – безжалостно улыбнулся Оно, отстраняясь. – Учить он меня вздумал… – Ну О-чан!.. – безуспешно продолжал канючить Камуи.