Он всегда знал о любви больше

Шо медленно приоткрыл глаза, просыпаясь. И тут же его сразил сильный кашель. Сакурай схватился за грудь – почему-то она ужасно болела, как будто ему переломали все ребра. Ему просто не хватало кислорода, он задыхался. Шо перевернулся на бок и сжался в комок в попытке хоть как-то остановить приступ. Кое-как, но кашель отступил – кислород начал поступать в нужном количестве. Но это были еще не все напасти, и Сакураю дала о себе знать голова, которая будто проклинала его за бессмысленное пьянство, коим он пытался «запить» все проблемы и самого себя. Шо буквально слышал, как все более громким шумом в его ушах раздавались порицания: ядовитые с укоризной, громкие и шепчущие – каких только тут не было. И все они направлены в его в адрес, представляя собой его собственные, загнанные в угол мысли. Сакурай и без них понимал, что ни черта подобный способ не помогает, а лишь создает дымку другого, более приемлемого настоящего. Но даже эта иллюзия жизни, этот мираж счастья был лучше, чем невыносимая реальность – по этой причине Шо раз за разом возвращался к ней. Он сам загонял себя в угол и сам же уничтожал свои попытки думать иначе, в другом ключе. Вот только неизбежные, следующие за миражом пробуждения были совсем не из приятных. Преодолевая боль, Сакурай все же открывает глаза и, не поднимая головы, осторожно осматривается. Дом. Он лежит на полу, укрытый пледом – откуда тот взялся? Память не дает никаких ответов. Уже день или еще ночь? Шторы были плотно задернуты. Шо помнил, как Джун уходил на встречу с Айбой, помнил, как больше не смог сдерживать себя и почему-то плакал, а потом пил, пил и пил, не разбирая этикеток, различий в градусах и не ощущая хоть какого-нибудь вкуса. Что было потом – неизвестно, как он ни напрягал память. И где тогда все бутылки? На столике обнаружились только стакан воды и таблетки, как оказалось, от похмелья. Не став разбирать, откуда они взялись, Сакурай хватается за спасительную ниточку. Какое-то время спустя боль отступает. Кутаясь в теплый плед, Сакурай снова проваливается в успокоительный сон. И только где-то на краю его сознания рождается здравая мысль: почему же в квартире так непривычно тихо?.. Джун?.. ***

Clint Mansell – Together We Will Live Forever

С трудом повернув ключ в замерзшем замке, Джун вошел внутрь. В доме пахло сыростью, и было не теплее, чем на улице. Разувшись, Мацумото прошел через длинный коридор прямо в верхней одежде на кухню. Вряд ли в этом доме нашлось бы что-то съестное – так давно здесь никто не бывал, поэтому ему пришлось зайти в ближайший магазинчик у станции. Оставив пакеты с продуктами на столе, Джун заглянул в гостиную. Здесь, как и везде, присутствовал застоялый воздух. Решив сначала проветрить помещение, он кинул дорожную сумку в одно из кресел и подошел к раздвижным дверям. Створки поддались не сразу, но, поднапрягшись, Мацу все же удалось их отодвинуть. Сверху посыпалась скопившаяся пыль, и Джун закашлялся, но вслед за ней в комнату ворвался свежий морозный воздух. Двери вели в небольшой сад за домом. Мацу цапнул первую попавшуюся подушку и прямо в пальто уселся на заснеженном крыльце. По первым ощущениям здесь было спокойно и слишком тихо, но прислушавшись, и даже привыкший к шуму города Джун через какое-то время начал различать неторопливое пение птиц, видеть, как незримый ветер легким касанием сметает снег с деревьев и сверкающими хлопьями осыпает на белоснежную землю. Будучи сначала напряженными, черты лица Мацу разгладились, он вздохнул полной грудью чистый горный воздух и уже более спокойно огляделся. Неужели прошло столько времени? Этот дом был их первым крупным приобретением. Пожалуй, это было единственным быстрым решением – они буквально влюбились в этот дом с первого взгляда, поэтому ни секунды не сомневались в своем выборе. Деревья, посаженные давным-давно, заметно подросли и уже занимали добрую половину сада. Огромный дуб, стоявший здесь еще при прежних хозяевах, распростер свои кроны вдоль крыши дома, огибая ее и найдя в ней немалую опору. Он стал так огромен, что заслонил собой весь вид на высившиеся чуть поодаль горы. Так, что их вершин отсюда невозможно было разглядеть, поэтому они уходили как будто в самое небо, в легкие облака, а теперь еще и стали своеобразным продолжением мощного дуба. А эти деревья... вишни, которые они когда-то сажали вдвоем. Одна была для Шо, а другая для него, Джуна. Правда, всеми силами стремясь в то время быть постоянно вместе, ребята посадили их слишком близко друг к другу, и те невольно начали срастаться. Вот так они и сами не заметили, как не могли больше представить себе жизни друг без друга. Мацу грустно улыбнулся, вспоминая, какими же они оба были наивными тогда, раз верили, что силы природы помогут им быть всегда вместе. Они верили, что пока стоят эти деревья, их любовь будет лишь крепнуть и не прекратится никогда. Никогда... разве можно верить такому наивному слову, если даже не всегда уверен в том, что будет завтра? Так было вначале. Но все же, это было два дерева, и на каком-то этапе их стволы разделялись. Срастутся ли они в конечном итоге или все так же продолжат тянуть свои кроны в разные стороны? Джун не знал. Как будто солнце перестало быть для них единственным светилом, за которым стоит следовать, а появилось еще какое-то, уводящее одно из них в заблуждение. Мацумото и сам пребывал в смятении, потому, наверное, и вернулся сюда, в этот дом, к самому основанию. Да и чего скрывать, он снова сбежал. Сбежал от того чувства вины, что съедало его, обгладывало, как собака сочную кость. От таких сравнений Джуна даже передернуло, будто на секунду он ощутил всю тяжесть вины, тяжесть ее костлявых пальцев на своих плечах. Поступил точно так же, как Шо. У него, что ли, научился? Джун ухмыльнулся: не мудрено. Только вот в отличие от Сакурая, глаза Мацу не ослепли от миражей прошлого. Он не поддавался на их сладкие речи о несбыточном. Это был прежний Джун, не желающий останавливаться, живущий настоящим и чуть-чуть в будущем. Но сейчас он отчетливо чувствовал, что прошлое может стать спасением и дать необходимые ответы на сложные вопросы. Видимо, на это он и рассчитывал, приехав сюда. Он не знал, что собирается делать дальше, но был решительно настроен как можно скорее расставить все точки над i. Мацу и не заметил, как начало смеркаться. На городок неторопливой поступью опускался вечер. Вздрогнув от холода, Джун поднялся, кинул последний взгляд на сад и со скрипом задвинул двери.