Он всегда знал о любви больше

Утро понедельника для Шо выдалось тяжелым. Мало того, что он еле встал на ноги после полуразмытых, странных выходных, так еще и опаздывал на работу уже на целый час. Его начальник вряд ли успел заметить отсутствие Сакурая, но непрекращающиеся звонки его помощника явственно давали понять – стоило поторопиться. Впопыхах накидывая пиджак, Шо подбежал к холодильнику и достал минералку – жажда мучила неумолимо. Напившись, он оставил бутылку на кухонной стойке не закрытой. Пробегая мимо стола, краем глаза он успел заметить какой-то листок бумаги. Подойдя ближе, Шо увидел, что на нем быстрым почерком были написаны всего две строчки: «Мы разрешим все, когда я вернусь. Пожалуйста, дождись меня. Джун.». Не особо понимая, к чему бы это, Сакурай не стал долго раздумывать – вновь раздался назойливый звонок с работы – и уже бегом мчался на улицу ловить такси. Весь день Шо не давали покоя неотложные дела, скопившиеся и все еще разгребаемые после Нового года. Он пытался полностью сосредоточиться на работе, прилагая к этому все усилия, и не отвлекаться на какие-то другие мысли. Это давалось ему нелегко – сейчас он не мог соображать так же ясно, как раньше. Если бы не его личный помощник, временами жестко, а временами заботливо следивший за ходом работы и самим Сакураем, Шо уже, наверное, давно бы сделали выговор. Поэтому последний был безмерно благодарен этому молодому пареньку, к которому Джун раньше так любил ревновать. Джун?.. – Сакурай-сан, не отвлекайтесь. Вы и так опоздали, а у нас еще много работы, – проговорил парень, внезапно возникший над столом Шо с кучей новых папок. – А, да-да, ты прав, – очнулся тот, окунаясь в новые документы с головой. *** – Ох, это все бесполезно! – устало вырвалось у Джуна. Он сидел в глубоком кресле, забравшись туда с ногами, с открытой книгой на руках, в которой он так и не смог прочесть ни строчки – смысл постоянно ускользал от него. Все это время он размышлял о Шо. Неужели Мацу снова что-то упустил, не заметил, как повторил прошлую ошибку? Если все так и будет продолжаться, то что еще Сакурай может вытворить с собой? Джун надеялся, что с ним все в порядке. Хотя бесполезно было волноваться о нем, сидя сейчас здесь, но Мацумото просто не мог заставить себя сделать хоть еще один шаг вперед. Он не понимал, как можно вдруг закончить то, что было с ним почти целую вечность. Те отношения, что они возводили так долго. Как в таком случае пойдет его жизнь дальше? Станет ли эта точка поворотной, поможет ли ему успокоиться, и сделает ли Шо чуть счастливее? Или же она приведет его к полному краху, где останется место разве что для мазохистского наслаждения от саморазрушения и боли? С шумом захлопнув книгу, Джун поднялся и, шаркая тапочками по полу, отправился на кухню. Поставив старый чугунный чайник на плиту, он задумчиво облокотился о кухонную стойку и уставился в предзакатное небо. Из маленького окошка виднелись медленно проплывающие облака, подсвеченные фиолетово-красными оттенками клонившегося к закату солнца, и сейчас лишь последние птицы пролетали по небу, видимо, устраиваясь на ночлег. Безветренная и умиротворяющая погода будто бы обещала такие же теплые завтрашние деньки и подогревала веру Мацу. – Хорошо, завтра все решится, – кивнув, проговорил он. Джун и сам понимал, что эгоистично вот так брать и решать все в одиночку, но чувство вины грызло его по самой кромке сердца, рождая внутри боль и тяжесть. Все это было просто невыносимо. Решение далось ему нелегко, но он честно собирался превратить его в жизнь. Просто он не умел по-другому. Может, когда-то, но только не сейчас. Как бы ни было тяжело, нужно произнести эти слова так, чтобы Шо смог в них поверить, понять, что все это для их же блага. И может, Мацу сам когда-нибудь убедится в правильности этого решения, а пока, как бы ни было сложно, ему придется сыграть эту роль как можно правдоподобнее. Пусть он так и размышлял, но, кажется, его планам не дано было сбыться. *** Вечер наступил так же внезапно, как и сегодняшнее утро. Устало потянувшись, Сакурай вдруг заметил, что остался в офисе совсем один – значит, пора бы и честь знать. Надев пальто и выключив лампу, он зашагал по полутемным коридорам к выходу из здания. На улице царила приятная, бодрящая прохлада, поэтому Шо решил прогуляться до дома пешком. Просто так, никуда не спеша – чего с ним не случалось уже давно. Город начинал постепенно погружаться в сон: на дорогах становилось все меньше машин и прохожих, а свет в магазинчиках гас один за другим. Проходя мимо одной, все еще светящейся витрины продуктового магазина, Сакурая вдруг посетила мысль о баночке пива, но ему тут же пришлось ее отбросить, чувствуя приближающийся к горлу рвотный комок. Вместе с этими ощущениями вернулись и мысли о прошедших выходных, что так легко размылись в его памяти, будто кто-то щедро капнул на еще не высохшие краски водой. Шо вспомнил и странную записку, оставленную Джуном. – Хм... он же никогда не оставлял записок – всегда пользовался смсками, если хотел, чтобы я точно это прочел, – размышлял Сакурай, проходя сквозь небольшой сквер вблизи от их дома. – Что значит «разрешим все»? Что он этим хотел сказать? Неужели... Оборвав себя на полумысли, Шо уже мчался к высокому небоскребу. Влетев в квартиру, Сакурай кинулся искать его, зажигая везде свет. Оказавшись на кухне, он вдруг понял, что Джуна здесь сегодня явно не было – утренняя бутылка минералки, небрежно оставленная им самим с утра, стояла на том же месте наверняка уже выдохшаяся. Начав подозревать неладное, Шо кинулся в спальню к их гардеробной – не хватало кое-каких вещей, в ванной же не обнаружилось второй щетки. И как он мог не заметить, что Джун уехал?! Но куда? Куда он мог деться и почему он ничего не сказал? Стараясь не паниковать, Шо достал из кармана телефон и судорожно начал искать телефон Мацу в контактах. Его опасения подтвердились, когда вместо долгих гудков женский голос ясно проинформировал, что с абонентом связаться в данный момент невозможно. Причем произнесла она это так безразлично и сухо, что ноги Сакурая подкосились, и он беспомощно осел на кровать. Почему все так? Почему же он раньше не заметил, к чему все шло? Почему ничего не предпринял, а лишь трусливо берег себя от и так кровоточащих ран, что своих, что Джуна? Может, что-то еще случилось в тот вечер, когда он ушел на встречу... Точно! Айба должен что-то знать. Сакурай быстро набрал номер Масаки. *** – Стой, Нино, подожди! – возмущенно кричал Айба на всю квартиру. – А не надо было отвлекаться, – смеялся Казу, в очередной раз выигрывая у незадачливого Масаки в гонках. Этому неугомонному парню посреди ночи вдруг захотелось приобщиться к любимому отдыху Казу – к играм. Поэтому последнему ничего не оставалось, кроме как позволить вытащить себя из теплой постели, стереть с глаз дрему и проучить слишком активного Айбу. И вот уже пару часов они полуголые сидели на полу в гостиной перед большим телевизором: Казу в одной толстовке, еле доходящей до коленок, и обнаженный Айба, укутавшийся в клетчатый плед. Двое взрослых парней с консолями в руках, увлеченно включающие то одну, то другую игру – Масаки везде хотел себя попробовать. Но на самом деле, как казалось Нино, тот просто хотел хоть где-то отыграться, что до сих пор ему не удавалось, и с чем он категорически не мог смириться. – У меня же только начало получаться! – поникнув, Айба устало положил джойстик на пол. – Совсем не жалеешь своего любимого и не даешь хоть чуть-чуть форы, – обиженно пробубнил он себе под нос. – А ты думал, что со мной будет просто? Нет уж, раз решил преодолевать жизненные трудности вместе, то будь добр, придерживайся своих слов до самого конца, – усмехнулся Казу, привалившись спиной к поникшей спине Масаки. – А жизнь, сам знаешь, не дает поблажек. Так что когда-нибудь тебе придется победить меня, уж постарайся. – Победить, говоришь? – хитро улыбнулся рыжий проказник, резко поворачиваясь к Нино и подминая его под себя. – Посмотрим, как ты будешь справляться с этим. Прижав Казу своим телом к полу и заранее пресекая любую попытку сопротивления, Масаки с улыбкой подбирался языком от шеи к маленьким желанным ушкам. Прикосновения к ним рождали уже знакомую, но все еще столь желанную возбуждающую дрожь в теле, что Нино не знал, куда от нее деться. А в прихожей, в кармане пальто Айбы, раздавались бесконечные вибровызовы его мобильного, которых сегодня никто уже не услышит. *** В очередной раз нажав на сброс, Сакурай понял, что дозвониться до него бесполезно. Сделав еще несколько звонков, Шо выяснил, что дома Джуна не было – ему повезло, трубку взяла сестра, перед которой не нужно было оправдываться и строить из себя невесть что, – а с работы он ушел внезапно, оставив кое-какие указания по новым заказам и сообщив, без подробностей, что какое-то время его не будет. И что теперь делать? Сакурай пытался размышлять спокойно, что ему, мягко говоря, удавалось плохо. Где его искать? Или просто подождать его возвращения... а если он все же решил расстаться, то вернется уже с готовым ответом, а значит, будет поздно. Кажется, совсем заигрался ты, Сакурай, в салочки с прошлым, даже не заметив, как далеко увела тебя эта занимательная игра. Признайся, тебя просто напросто использовали, а как настали тяжелые времена – выбросили за борт, и теперь справляйся, как хочешь. Либо иди ко дну, либо выплывай обратно в настоящее, хватай эту мимолетную секунду и действуй. Но как же это тяжело. Что конкретно нужно делать? За подобными сумбурными, а порой и нелицеприятными размышлениями Шо так за всю ночь и не сомкнул глаз. *** – Гакто-чан, ты ведь знал? – Что? – Что я люблю Казу. Измотанные, вдоволь насытившиеся друг другом, они приходили в себя. Гакт лежал на спине, запрокинув голову на подушку, а Сатоши, лежа на животе, устроился вплотную к Камуи, но не смотрел в его сторону. – Это сложно не заметить, – усмехнулся последний. – И все равно ты остался со мной, – приглушенным голосом заметил Оно. – Ты принял меня таким, какой я есть, – поразмыслив, ответил Камуи. – Позволил оставаться собой и чувствовать себя на своем месте. Почему же я должен поступать иначе по отношению к тебе? – Но ты же понимаешь и, наверное, даже видишь, что я никогда не смогу быть с тобой всем сердцем, – будто стыдясь своих слов, проговорил Сатоши. – Знаю, милый О-чан, – произнес Гакт, разворачиваясь к нему и накрывая собой. – Но в этом нет ничего, за что ты мог бы чувствовать себя виноватым. Не стыдись своих чувств. Раз уж они возникли, значит, имеют право быть, и я принимаю это в тебе. – Спасибо, – слабо улыбаясь, произнес Оно, и по его щеке скатилась слеза. – Знаешь, за что я тебя люблю? – ободряюще продолжал Камуи. – За твою честность, преданность и открытое сердце. Ты всегда всей душой находишься с тем, кто тебе дорог. Поэтому я знаю, что могу тебе доверять. Гакт нежно провел рукой вдоль его спины, погладил аккуратные половинки ягодиц, наслаждаясь, как их ауры соприкасались. Как ярко-красные оттенки его длинных пальцев вливались в солнечно-голубые краски Сатоши, будто купаясь в них. А смешиваясь вместе, происходило чудо принятия друг друга, и это грело душу. Может, когда-нибудь Камуи сможет заполнить пробелы в энергетике дорогого его сердцу человека, предназначенные не для него. Может, сам Оно когда-нибудь сможет прожить их внутри себя, чтобы они вновь начали заполняться не безответной тягой, а совсем иными желаниями. Но даже если и нет, Гакту не на что было жаловаться. Ведь только с Сатоши он мог настолько открываться, взлетать в своем творческом порыве и без труда приземляться, когда вихрь кончался, туда, где его ждали. И самое главное – он чувствовал, что все это не зря, потому что это было обоюдно. Пусть все будет не так, как представляется каждому из нас в своих стремлениях и мечтах, но пока они у нас есть – мы всецело проживем эти красочные моменты нашей мимолетной жизни. *** Прозвеневший будильник вывел Сакурая из оцепенения. Отупевшими глазами он взглянул на телефон и выключил назойливую мелодию. Всю ночь навязчивые мысли не давали ему покоя, но под утро почему-то ушли не только они, а вообще все выветрилось из головы. Все еще пребывая в прострации, Шо поднялся с покрывала и на автомате направился обратно на работу. Сегодня было важное прослушивание новеньких звезд, вложения в некоторые из которых обещали стать особо прибыльными. Именно такая задача и стояла перед Сакураем – отобрать самых талантливых, что будут приносить компании немалый ежегодный доход. Но Шо было не до планов компании. Он сидел, будто отключившись от внешнего мира и уставившись пустыми глазами в белый бланк, на котором нужно было делать необходимые пометки. Казалось, он даже позабыл о присутствии здесь своего начальника, непосредственно от которого зависело продвижение Сакурая по службе. Последний даже не замечал, как неодобрительно посматривал на него шеф все время кастинга. Но вот объявили перерыв, и Шо тяжелой походкой побрел к автомату с кофе, чтобы хоть немного прийти в себя. – Сакурай, что ты вообще творишь? – со спины раздалось шипение начальника, и Шо повернулся на звук. – Ты опять собираешься опустить репутацию нашей компании? Или ты просто забыл свои обязанности? Так я тебе напомню... Лицо шефа начинало багроветь от переполняющей его злобы, которую он не мог вылить на Сакурая в полной мере на людях, и поэтому большую часть ему приходилось заталкивать обратно в себя. Узкий рот, глаза, которые просто тонули в ряде глубоких морщин, как и напряженный лоб, темные волосы, уже тронутые сединой – все это говорило о нескончаемом стрессе и давлении со стороны. А этот взгляд, наполненный непередаваемой грустью за все, что не сбылось по собственной вине его хозяина, говорил о том многом, о чем сам их обладатель уже давно позабыл, а может, и не знал вовсе. – Простите меня, – безэмоционально проговорил Сакурай и низко поклонился. – Да кому нужны твои извинения! Либо ты соберешься и прекратишь витать в облаках, либо я решу, что ты зря тратишь здесь время и зря получаешь деньги компании, – забрюзжал тот в ответ. Неужели ты, Шо, хочешь когда-нибудь стать таким же, как он? Абсолютно одиноким, погрязшим в прошлом и убивающим настоящее других людей стариком. Нет! – Постойте... время? Вы сказали, что я теряю здесь время? – в его взгляде вдруг начала появляться какая-то смутная ясность. – Именно так я и сказал, почисти уши и... Но ему не дали договорить. – Извините, но мне срочно нужно уйти! – еще ниже поклонился Сакурай и спешно направился к выходу. – Стоять! Я еще не закончил! – негодующе вопил шеф, хватая убегающего сотрудника за рукав. – У меня есть очень важное дело, которое необходимо решить как можно быстрей, – беспечно улыбнулся ему Шо, освобождая свою руку. – Я беру отгул на пару дней. Можете вычесть это из моей зарплаты. Простите, – кинул он и скрылся за дверью. – Да что, черт возьми, может быть важнее работы?! – шеф еще долго проклинал подобную выходку. *** Шо понятия не имел, что собирается делать, пока петлял по бесконечным улицам и перебегал дорогу то и дело на красный свет, но наконец в нем загорелась та решимость, которой ему постоянно не хватало. И первое, что нужно было сделать – узнать, где же Джун. Именно это он и собирался выяснить, вбегая в ресторан, где работал Айба. Подлетев к стойке менеджера, Сакурай тут же начал говорить, предупреждая его слишком предсказуемые реплики. – Извините, мне срочно нужно... – но тут он осекся и повернулся на знакомый голос. – Тогда, как и условились, подпишем договор о поставках на будущей неделе, – деловым тоном вещал Масаки какому-то пожилому мужчине в строгом костюме, впрочем, не скрывая своей радушной улыбки. – Хорошо, Айба-сан. Умеете же вы вести дела, ваш отец может вами гордиться, – отвечал бизнесмен, спускаясь вместе с ним по лестнице в зал. Масаки тут же заметил этот молящий взгляд, который пристально уставился на него, и легко кивнул Сакураю. Распрощавшись с будущим компаньоном, Айба направился в сторону Шо, но тот кинулся к нему первым. – Айба-кун... Но парень не дал ему договорить. Легко приобняв Сакурая за плечи, Масаки ободряюще прошептал: «Не здесь, пойдем лучше наверх». Поднявшись в кабинет, Айба усадил Шо в глубокое темно-зеленое кресло, а сам начал убирать с небольшого столика различные бумаги и чашки с недопитым чаем от только что закончившейся встречи. В это время Сакурай внимательно рассматривал помещение: преобладание желто-зеленых тонов, которые настраивали на работу, не упуская при этом нотку позитива, большое окно с легкими прозрачными шторами, которые наверняка летом красиво и неспешно развивались на редком ветру. Как-то все здесь говорило о том, что эта работа была для Масаки важна и горячо любима, Сакурай даже не заметил, как ему стало здесь чуть спокойнее. Проходя мимо рабочего стола, Айба чуть не скинул рамку с фотографией, но тут же, спохватившись, бережно и с особой нежностью поставил ее на место. Шо хотел было разглядеть, кто же на этой фотографии, но Масаки прервал его пристальное изучение. – Я рад, что ты наконец решился, – с улыбкой произнес он и сел напротив в похожее кресло. – Ты о чем? – Ну, ты же пришел поговорить о Джуне, верно? – Да. Айба-кун, – Шо резко вспомнил, зачем вообще пришел, – ты случаем не знаешь, где он сейчас? Я уже ничего не понимаю. Оставил странную записку, куда-то делся, а я не могу вспомнить, что же сделал не так. Может, что-то наделал тем вечером, когда вы с ним встречались? Ничего не могу вспомнить, и меня мучает какое-то странное чувство... – тараторил он без умолку. – Стой-стой, помедленнее, – прервал его Масаки. – Ты, правда, совсем ничего не помнишь? – Как ни пытался, ничего не всплывает в голове, – вздохнул Сакурай. – Помню, как жутко разозлился на самого себя, Джуна, на тебя, и вообще на весь этот мир в целом. Начал пить... а дальше какая-то пустота. Почему-то, когда я думаю обо всем этом, всплывает испуганный зовущий голос Джуна... Ох, ты понимаешь, о чем я вообще сейчас? – Кажется, да, – медленно произнес Айба. – Тебе он что-то рассказал, да? Что я опять сделал не так? – испытующе взглянул он на Масаки. – Боюсь, из-за этого может все вот-вот закончиться. А я знаю Джуна: он своих решений не меняет, как бы ни было ему потом больно. – Да уж, – усмехнулся Айба, – он тот еще упрямец. Ладно, ты действительно думаешь, что все из-за тебя? Сакурай уверенно кивнул, не отрывая напряженного взгляда от Масаки. – Ну, если только в какой-то степени, – спокойно начал он. – Расскажу тебе сам, потому что Джун вряд ли тебе поведает, а я не хочу больше видеть его таким несчастным. Шо молчал, морально готовясь услышать все, что угодно. – В тот вечер, как он мне сам рассказывал, Джун был решительно настроен все наладить с тобой, но, вернувшись домой, обнаружил тебя на полу еле живым, – Масаки сделал паузу, дав Сакураю переварить эту информацию. – Ты не дышал, и твое сердце почти не билось – слишком уж много ты видимо намешал. Уж не знаю, как Мацу удалось тебя спасти, но, как видишь, все получилось, и то, что ты сидишь сейчас здесь – какое-то чудо. Сакурай молчал, еще толком до конца не осознавая, что Айба тут такое рассказывает. Если это шутка, то где нужно смеяться? А если правда, то... все вставало на свои места. – А теперь скажи, как думаешь, что чувствовал Джун, когда, вот так оставив тебя, вернулся назад и нашел в таком состоянии? – продолжал Масаки. Шо задумался. – Что бы ты сам почувствовал на его месте? – Наверное, чувствовал бы себя во всем виноватым... – неуверенно произнес Сакурай. – Да я бы сделал все, что угодно, лишь бы его спасти! – Вот, теперь же легко представить, почему он мог уехать, правда? – Чудо, говоришь? Неужели мы по-прежнему настолько похожи... – тепло улыбнулся Шо, которого, казалось, не особо взволновала собственная возможная кончина. – Слишком похожи... Я ведь и сам, оказывается, переживал все те же чувства, что и он. Я тоже боялся и чувствовал вину, не мог из-за этого приблизиться к нему, постоянно убегал. Какие же мы оба глупые. – Знаешь, из-за подобных «глупостей» большинство людей теряют друг друга или заведомо не находят общий язык, – грустно улыбнулся Айба. – Нет уж, рано еще сбрасывать меня со счетов, – воодушевленно произнес Сакурай, хлопая себя по коленям. В его крови почему-то бурлила энергия, а душа готова была летать и воодушевленно рвалась вперед, навстречу свершениям. Наконец-то в его сознании сложилась та мозаика, в которой так долго не хватало нескольких самых важных кусочков. – Отлично! – поддаваясь его настрою, воскликнул Айба. – Догадываешься, где он? Он вернулся туда, где впервые ваши мнения безоговорочно сошлись. – Наш дом, – подумав, произнес Шо. – Точно! Как же я мог забыть про него. – Отправляйся скорей, – поднявшись, тепло сказал Масаки. Сакурай радостно кивнул. На прощание он подскочил к Айбе, обнимая, и тут же его след простыл. Когда Шо ушел, Масаки снова уселся за стол. Он глянул на фотографию в рамке и легко коснулся ее ладонью. Фото, сделанное поспешной подростковой рукой в их первую встречу, немного смазанное, но не менее дорогое. Ведь пятеро друзей весело смеялись на ней, проводя время в домике у моря. Айба до сих пор вспоминал тот день с благодарностью, ведь все прошедшие годы это помогало ему двигаться вперед. На миг тепло улыбнувшись, Масаки вновь вернулся к бумажной работе. День клонился к закату, и скоро начнет звонить Нино со словами: «Где ты до сих пор шляешься? Я есть хочу». Так что стоило поторопиться и все закончить.