Я твой фанат. Я твоя фанатка.

День обещал быть долгим и безрадостным, как впрочем и остаток августа. Ну, для Лена точно, ведь Сен останется у Рин до конца лета. — Да ла-а-дно?! — недовольно протянул Кагамине, смотря на подругу с какой-то надеждой. Сен же в свою очередь злорадно хихикнул. — Кстати, Сен, ты чего так внезапно приехал? Предупредил бы хоть, — сказала Рин, не обращая внимания на певца, сделав глоток чая. — Я хотел сделать сюрприз. Твоя тетя волновалась за тебя и собиралась приехать, но по некоторым причинам не смогла и отправила меня. Она-то знает, что я о тебе позабочусь. — С улыбкой проговорил он, смотря на неё, потом помрачнел, переведя взгляд на больного. — Но я не думал, что здесь кто-то будет.— он снова перевел взгляд на «жену» и улыбнулся. — У меня вообще то имя есть! — возмутился певец. — Да-да, — пофигично произнес Такаяма, — всеми любимый Кагамине Лен. Парень начал злиться из-за того, что к нему так относится совершенно незнакомый человек, который даже не знает его толком. Лен со скрипом отодвинул стул и собрался уйти с кухни подальше от незваного гостя, перед этим не забыв одарить его страшным взглядом. — Как же тебя легко вывести из себя, — со смешком произнес черноволосый парень, сделав глоток уже почти остывшего напитка, — а я-то думал, ты серьезный противник, но… Эх, Рин, мне тебя искренне жаль. — Сен! — изумилась девушка его словам. — Ублюдок, закрой свой рот! Тебя здесь вообще никто не ждал! Вали обратно в свою Германию и найди там себе кого-нибудь, потому что здесь у тебя шансов нет! — закончил Лен свою тираду, но глаза все так же продолжали гореть злобным огнём. Рин аж подпрыгнула от испуга. Она, конечно, видела его рассерженным, но не до такой степени. Да еще и Сен подливает масло в огонь. Такаяма уже хотел ответить ему в той же манере и даже встал, схватив того за футболку, но хозяйка квартиры быстро среагировала: — А ну заткнулись! — она привстала, хлопнув ладонями по столу. — Совсем мозгов нет?! — услышав телефонный звонок в соседней комнате, Рин вышла из-за стола и пальцем пригрозила. — Когда я вернусь, чтобы вы закончили это цирк, понятно? — парни кивнули, и Кагамине вышла из кухни. — Если ты думаешь, что все так быстро закончится, то глубоко заблуждаешься, — тихо сказал Сен. Лен грубо убрал его руку со своей футболки. — Пф, да я и не рассчитывал заканчивать. Но знай, если ты хоть пальцем тронешь Рин, то я… — Что? — прервал его юноша. — Что такая малявка как ты, может мне сделать? — со смешком спросил Такаяма, указывая на его рост, ведь он был почти на пол головы ниже. — Принести тебе стульчик, что бы ты смог смотреть мне в глаза прямо, когда угрожаешь? — издевательски спросил он, разговаривая с ним, как с трехлетним ребенком. — Заткнись! — прорычал Лен так громко, что его услышала девушка из соседней комнаты. — Так, я что сказала?! — грозно воскликнула она. — Предлагаю перемирие, — Сен протянул Лену руку. Сначала певец недоверчиво посмотрел на него, но все же решил пожать. Но тут же с шипением быстро отдернул руку. — А-ха-ха-ха-ха, придурок, конечно, я не собираюсь с тобой мириться. Какой же ты наивный, прям как дитя! — парень показал ладонь, в которой между средним и указательным пальцем была спрятана маленькая иголка. — Я имею ввиду при Рин. Ты же не хочешь её расстраивать? — Урод, я и не собирался её расстраивать, — произнес Кагамине, сев на место. — Ну вот и славно! — со слащавой улыбочкой произнес гость. Певец хотел что-то сказать, но не успел, так как на кухню влетела радостная девушка. — Завтра приезжает Мику и она зайдет к нам на чай! — пролепетала она. — О, я смотрю, вы помирились. — Да, «жёнушка»! — весело сказал Сен, пожимая руку Лена, которую схватил, когда вбежала девушка. — Д-да… Конечно… — пробормотал светловолосый, стараясь не показывать, что ему больно от иголки, впившейся в кожу. — Вот и отлично! А то устроили тут черт знает что, — сев за стол, произнесла девушка. — А теперь давайте покушаем, я жутко голодная! «Наконец-то Мику приедет!» — Рин буквально светилась от счастья и улыбалась до ушей после телефонного звонка. Ведь она так давно не видела подругу. — Угу, — одновременно кивнули парни, смотря друг на друга. Даже игра в «гляделки» казалась уже какой-то великой битвой. Такаяма моргнул, и Кагамине победно улыбнулся. — Ты правда радуешься этому? — приподняв левую бровь, спросил Сен, а потом рассмеялся. — Что ж, молодец, держи конфетку. Лену, который только что обрадовался своей маленькой победе, стало немного стыдно за это. Что бы он не делал, чтобы не говорил, Сен найдет любой способ унизить его. Скрывая смущение за злостью, Кагамине молча отпил уже успевший остыть чай, обдумывая как бы отомстить этому "мерзкому типу". — Рин, — с неким волнением произнес певец, — ты так ничего и не объяснила по поводу так называемого «муженька». — Ах, это, — весело протянула она, нежно смотря на Такаяму. — Сен — сын моей тети, то есть маминой сестры. В детстве мы с ним частенько играли в «дочки-матери» и вот… — То есть, он твой двоюродный брат? — кивая в сторону парня и смотря на него как на что-то аморальное, уточнил он. — Не совсем. Видишь ли, у тети не получалось забеременеть и она усыновила этого мальчика, — Рин теплым взглядом одарила брата и тот незаметно для себя улыбнулся, — но через месяц Ритсука-сан узнала, что беременна. Так что, у неё два сына, которых очень она любит. — Значит он тебе не родной брат? — обеспокоенно спросил Лен. — Да, но он для меня как родной, — легко произнесла она. Переведя взгляд с «жёнушки» на Кагамине Лена, Сен увидел, как коварно сияют его глаза. Осознав, о чем тот думает, заметил, как певец что-то одними губами говорил ему. Лен повторял эту фразу снова и снова, надеясь, что Такаяма поймет его, и он понял. «Хех… „Нет шансов“, да? Вот мелкий засранец!», — прикусив губу, Сен взял лежащую в вазочке конфету. — Кстати, как поживают Чаки и Ритсука-сан? — задумчиво поинтересовалась Рин. Она парила где-то в своем мире, совершенно не замечая, что происходит вокруг. Ответа не последовало, только глухой удар и чуть слышный вой Лена. — Сен?! — воскликнула девушка. — Черт возьми! — выругался Кагамине. — Ты ударил его по ноге?! — обеспокоенная хозяйка дома вышла из-за стола и подошла к другу. — Совсем что ли?! — Я случайно задел… Я же не думал, что он реветь начнет, — начал оправдываться тот. — Я не плачу! — обхватив и без того больную ногу, фыркнул Лен. — Так, ладно, встать сможешь? —она перекинула руку друга через своё плечо и аккуратно помогла ему подняться. — Пошли, а ты жди здесь. Посмотрев на соперника, Лен состроил довольную гримасу, как бы показывая, что даже благодарен за это и заметно для Сена приобнял девушку, вызывая этим тихое ругательство в свою сторону. Нога пульсировала, ныла, доставляла огромный дискомфорт, но, конечно, Лен ни за что не станет показывать этого. — Твои родители не волнуются? — эти слова казалось, дались ей с большим трудом. — Все-таки ты у меня уже третий день. — Нет, я предупредил их, — соврал он. Его родители — занятые люди. Мама — певица, отец — композитор. Сейчас они снова ненадолго уехали из города и поэтому не могут контролировать своего сына — А, тогда ладно. Приляг пока, я хочу поговорить с Сеном, — развернувшись, чтобы уйти, произнесла она. — Вы можете поговорить и здесь, — схватив ее за руку, сказал Лен. — Нет… Нет, подожди, нам нужно поговорить наедине, — сказала Рин и ушла на кухню. После разговора она стала печальной. В памяти прояснились детские воспоминания, обрывки, которые она не хотела помнить, не хотела думать о них. С приездом кузена они не выходят из головы. Войдя в кухню она посмотрела на лицо двоюродного брата. Он уже совсем вырос, проколол губу и уши, поменял стиль одежды. Лицо стало вытянутым, а каре-зеленые глаза теперь по-другому смотрят на неё, не тем простым взглядом, как раньше. Рин вспомнила как она, будучи маленькой, вместе с Чаки и Сеном играла на улице, пока тетя не звала их обедать, а когда они не слушались, выходила другая женщина, похожая на первую. У неё были короткие, вьющиеся на кончиках, светлые волосы и глаза такого пронзительного голубого цвета, что от одного их взгляда замирало сердце. По крайней мере, девушка помнила их именно такими. Глубоко вздохнув, села рядом с братом. — Будь аккуратнее, Сен. Ты ведь уже не маленький ребенок. — Не может он сидеть спокойно, похоже. Везде свой нос сует, — иронично заметил Такаяма, вкладывая в свои слова два разных смысла. — Так получилось, что я обязана ему, поэтому не говори так, — пустым взглядом смотря на свои руки, тихо проговорила та, на что получила положительный кивок. — Так как там тетя и Чаки? — С Чаки все хорошо, как от него и ожидалось - круглый отличник. Хотя иногда его занудство переходит все границы, — смеясь, проговорил тот, — а мама, — на этом слове он растерялся, подбирая правильные слова, — она… М-м-м… С ней тоже все хорошо. Она хотела приехать, но… так получилось, что она не смогла, а Чаки остался с ней, чтобы… Помочь. Вот я и приехал один, посмотреть, как ты тут. Рин не обратила внимания на частые паузы собеседника, посчитав, что он просто подбирает подходящие слова, чтобы та правильно его поняла. В детстве она часто не правильно понимала его высказывания, и они ссорились из-за этого. Услышав, что у её близких все хорошо, а это для нее является самым главным, Рин успокоилась. Конечно, она очень расстроилась, что остальные не приехали, ведь она по ним соскучилась. Слезы сами собой начали накапливаться в глазах и не в состоянии удержать их, девушка быстро обняла парня за шею, чтобы скрыть эту её слабость. — Я так рада, что ты приехал, — шепотом произнесла она и по её щекам покатились две крупные слезинки, падая на ткань футболки брата, впитываясь и превращаясь в крупное пятнышко. Юноша в ответ обнял девушку, прижимая её к себе. Несмотря на то, что Рин хотела скрыть от него свое состояние, он догадался о нем. Они ведь родственники и Сен многое о ней знает, даже то, что она ему не рассказывала. — Я тоже, так скучал. Рин, я… — начал Такаяма, но его перебил жалобный вопль из гостиной. — Ну, мне же скучно здесь одному! Девушка быстро вытерла рукой мокрую дорожку слез и, отстранившись от парня, выдавливая уголками губ улыбку, сказала: — Пошли, а то он там сейчас и правда с ума сойдет. — Рин, ты чего? — от него не скрылось то, что она заставляет себя так улыбаться и потому взял её за руку. — Пошли, Сен, — опустив взгляд, потянула его за собой, не желая больше разговаривать. — О чем так долго можно болтать? — возмутился Кагамине, увидев зашедших в комнату родственников. — Не твоё дело, придурок, — огрызнулся Такаяма. — Я не тебя спрашиваю, идиот, — ответил в той же манере Лен. Никак не среагировав на эту перепалку, Рин посмотрела на часы, которые уже показывали половину двенадцатого. «Что-то мы заболтались», — уйдя в другую комнату и оставив этих двоих наедине, Рин взяла пару подушек и два пледа. Вернувшись обратно она попросила Лена встать и разложила диван, кинув на него подушки и одеяло. — Все, спокойной ночи, — произнесла хозяйка дома, доставая из тумбочки ночник. — Что? Я не буду с ним спать! — прокричали они в один голос. — Не мои проблемы, — без тени заинтересованности в их проблеме ответила Рин. Посмотрев друг на друга, а потом на девушку, молча залезли на диван и начали пихать друг друга, чтобы оставить место со своей стороны. — Нет, она будет лежать здесь! Тут с окна больше дует, жарко не будет! — начал ворчать один из парней. — Зато с моей стороны будет тепло, и она не замерзнет! — тут же спохватился второй. Наблюдая за ними, Рин рассмеялась. Они даже не задумывались о том, как нелепо звучат их слова. — Вообще-то, я буду спать в своей кровати, — посмеиваясь, произнесла Кагамине. — Что? — снова одновременно завопили они, и девушка ушла в свою комнату, выключив свет. Они отползти друг от друга в разные стороны, как можно дальше. — Спи-спи, двоюродный брат, — усмехнулся Лен, зарываясь в одеяло. — И ты тоже, звездочка наша. А мне помнится, Рин говорила, что ненавидит тебя, — пробормотал Сен и получил пинок по спине здоровой ногой. Специально поворачиваться на другой бок, чтобы дать сдачи было лень. Долгая поездка и неприятный сюрприз уже здесь вымотали парня. Сейчас он очень хотел спать, но нашел в себе силы сказать и сразу же пожалеть об этом: — Рин все равно будет моя. — Ага, удачи, «братишка», — Лен как будто получал удовольствие от этих слов в его адрес. Ведь он знает, что его любимая не смотрит на него, как на парня и это очень успокаивало. Сен решил не продолжать этот глупый разговор, а Лен обрадовался своей маленькой победе. В это время Рин стояла возле маленькой тумбочки и держала в руках старую деревянную рамку. Внимательно посмотрев на фотографию, которую запомнила до мелочей, положила обратно, поправив в стеклянной вазе маленький цветочек. Выключила свет и забралась в кровать. Стоило ей только закрыть глаза, как образ двух любимых людей тут же появлялся. Кагамине отчаянно моргала, не желая видеть эти видения, но они не покидали её. С каждой минутой воспоминаний становилось все больше, и подушка мокла от беспрерывного потока соленых, разъедающих кожу, горячих слез. Беззвучно плача, девушка страстно желала забыть все это, забыть счастливое прошлое, которое сейчас причиняет одну лишь боль, забыть тот день и тот роковой звонок. Сжимая крепче глаза, девушка отчаянно жаждала поскорее уснуть. *** Наступило еще одно одинокое утро. Солнце, никогда не попадавшее в ту часть комнаты, где спала Рин, ослепило её. Разомкнув глаза, она нисколько не удивилась этому свету, слово так было всегда. По уже заученному за жизнь алгоритму, первым делом направилась на кухню поставить чайник на плиту. Все было каким-то мутным, как в тумане. Перед ней появлялись предметы и мебель, как только она подходила к ним, дальше же все было бесконечно белым. Девушка сама не зная почему остановилась перед входом в кухню. В груди появилось волнение, страх, как будто её что-то или кто-то ждет. Выбросив эту мысль из головы, приоткрыла дверь и сразу встретилась с яркостью теплых, любящих голубых глаз. Стройная женщина, сидевшая в это время на стуле, поправила прядь золотистых волос и встала. — Наконец-то ты проснулась, — сказала она нежным голоском и улыбнулась. Широко раскрыв глаза, Рин не могла пошевелиться. Сердце бешено застучало в груди, что аж отдавалось пульсацией в ушах. Руками закрыла себе рот. Она не хотела или даже правильнее будет сказать, не могла поверить в это. — А? Ма… Мама? — голос дрогнул, и она сделала неуверенный шаг вперед. — Почему ты здесь? — О чем ты? Я всегда была здесь, — женщина рассмеялась, прикрывая рот рукой. Осознание того, что это все всего лишь сон настолько ранили душу, что Рин закрыла глаза руками, не в силах подавить слезы. Но хотя бы так она хотела прикоснуться к ней, обнять. И поэтому девушка без промедления бросилась в объятия матери. Она прижимала её к себе так крепко, что не хватало сил, но все равно казалось недостаточно. Почувствовав теплую ладонь на своем плече и такой знакомый одеколон, Рин перестала плакать и обернулась. — Папа… Высокий мужчина с нежностью смотрел на неё и, раскинув руки, приглашал в объятия. Ни секунды не мешкая, второй рукой прижала к себе отца, обнимая обоих родителей, плача и крича, что любит их и скучает. Успокаивающе гладя дочь по голове, мужчина тихо прошептал: — Какая ты у нас стала большая… Легкое касание руки по щеке — первое, что почувствовала Рин проснувшись. Капли слез на дрожащих ресницах взлетели вверх. Лен сидел перед ней на полу, растянув больную ногу, нежно поглаживая по лицу. — Эй, тише, — ласково сказал он. — Л-Лен? Что ты? — только сейчас осознав, что парень вытирает её слезы, девушка смутилась и поспешно зарылась с головой в одеяло. — Почему ты плачешь? Что-то приснилось? — спросил Кагамине, пытаясь открыть её личико. Рин так крепко держала одеяло, что Лен не стал насильно её заставлять открыть, хоть и очень беспокоился. Часы не показывали и семи утра. «И зачем я так рано встал? — вяло протянул Кагамине в своей голове. Над вопросом задумываться не пришлось, так как ответ пришел сам. — Наверное, я просто первый хотел её увидеть». Тщательно осматривая комнату Лен заметил в углу небольшую тумбочку, на которой в вазе тихо, будто сама собой покачивалась белая лилия, слегка касаясь фото-рамки. Поднявшись, взял рамку и присел на кровать. — Давай вылезай, а то еще задохнешься там, — обратился Лен к девушке, рассмеявшись. Кагамине тихонько вынырнула из-под одеяла. Лен посмотрел на Рин, отмечая, как она похожа на женщину с фотографии. — Родители? — не отрывая глаз от фотографии, спросил он. Она откинула одеяло до талии, приподнялась на кровати и забрала у него снимок. — Угу. Парень и раньше обо всем догадывался, но все равно решил спросить: — А они… Ну-у… — Угу… — она медленно прикрыла и открыла глаза. Ему было так жаль её, хотелось так крепко прижать её к груди, но он не был уверен, что имеет сейчас на это право. Ему оставалось только смотреть в уставшее, замученное лицо. — Ты так похожа на них, — неуверенно произнес юноша, но этим лишь вызвал смешок у девушки, словно ей говорили это много-много раз. — Мне так жаль. Почему-то именно сейчас услышанные в миллионный раз слова причиняли намного больше боли, чем раньше. Пытаясь подавить слезы она протерла глаза, но одна слезинка все же успела скатиться. — Прости, я… Сен так неожиданно приехал. Я не видела тетю и братьев с тех пор как… — Рин остановилась. — С тех пор как? — незаметно для девушки Лен почти вплотную подвинулся к ней. — С похорон, — закончила она. Лен не знал, что нужно сказать. Он никогда не утешал человека, у которого умерли родные. Да и сам он смутно представлял это. — А давно они… — казалось, что это слово, которое нельзя произносить, но он сказал, не зная причиняет ли ей этим боль, — погибли? — Не так давно… — отрешенно произнесла та. — Для меня всегда будет казаться, что это было вчера… — буквально на мгновение она прикрыла глаза и, воспользовавшись этим, Кагамине стал еще ближе. Он делал это не из-за своих желаний, не хотел пользоваться случаем, он просто хотел в нужную секунду быть рядом, утешить. Они были так близко друг к другу, но все еще недостаточно, пока сама Рин не разрушила последний миллиметр, облокотившись головой о плечо друга, томно вздыхая. Слегка улыбнувшись, обрадовался такой маленькой близости между ними. И когда Лен наклонил свою голову, подумал, что она сейчас же его оттолкнет, но этого не последовало. Парень заметил, что она сама не своя еще со вчерашнего вечера. Можно сказать, он впервые видел её в таком состоянии. — Знаешь, а я ведь знала, что люди умирают, что дети становятся сиротами… Но я никогда не думала, что это произойдет со мной, — после пятиминутного молчания сказала Рин. Подумав, что сейчас самый подходящий момент, парень смело сказал: — Расскажи, что произошло. Набрав воздуха в легкие, медленно произнесла: — Автокатастрофа. Слово прошлось эхом от стенки до стенки, из угла в угол, отражая печальные ноты в голосе. — Мне было одиннадцать, когда это случилось. Я сидела у Мику в гостях, пока мама с папой уехали в магазин. Я совершенно ничего не подозревала, даже не было никакого предчувствия… В какой-то момент в гостиной зазвонил телефон, и к нему подошла Мегуро-сан. Мы находились рядом, и я услышала все до последней детали… Водитель грузовика заснул и выехал на встречную полосу, врезавшись в машину моих родителей. Хуже всего то, что я все понимала. Будь я помладше, мне бы наплели какую-нибудь чушь, что теперь они в лучшем мире и им там хорошо, и я бы поверила, но я все понимала. После этого я сразу же переехала к Мику, её родителям приходилось содержать меня. Но я не могла вечно сидеть у них на шее, так что когда мне исполнилось пятнадцать, я стала жить одна. Тетя каждый месяц присылает мне деньги, но их едва хватает, поэтому я пошла работать. И я не хочу ни у кого брать деньги… — ненадолго замолчав, погрузившись в свои мысли, Рин вытащила горячие руки из-под пухового одеяла. — Еще вчера одиннадцать лет и счастливое, беззаботное детство, а сегодня шестнадцать и за все отвечаешь сама, не имея права на ошибку, — словно не для Лена, а для самой себя сказала она. Лен удивился, как она еще держится, как еще может продолжать улыбаться, жить с этим? Даже сейчас, вместо того, чтобы рыдать, девушка улыбалась. Она казалась ему совершенно беззащитной, но в то же время очень сильной. Как маленькая девочка в белом платьице, с веснушками, держащая в одной руке любимого плюшевого медведя, а в другой автомат, направленный на врага. Парень громко выдохнул и Рин обратила на это внимание. Подняв свою голову с его плеча, посмотрела на него и он поступил также. Он увидел в ее глазах мольбу о помощи, просьбу утешить, но вслух это Рин не произносит. И тогда он рукой вернул её голову на прежнее место, поцеловал в макушку и, не дав ей времени возразить, обнял, прижимая к груди. — Не нужно жалеть меня, я в поряд… — Не притворяйся, — резко прервал её, — не смей говорить мне, что ты в порядке. Ты не можешь вечно вот так держать все в себе. В конце концов у тебя есть Мику и… у тебя есть я. Я буду рядом, я буду слушать тебя, буду утешать тебя. Ведь это именно то, что я хочу делать. Можно было подумать, что это прозвучало как признание и, осознав это Рин, подняла лицо. Лен был скорее злой, чем смущенный. Кагамине почувствовала себя глупо, поскольку она была одна кто смущался и, оттолкнув от себя парня, встала с нагретого места. — Сегодня же Обон*, — прерывая тишину, посмотрела в лицо раскрасневшегося парня, который только сейчас осмыслил, что сказал и был искренне рад тому, что Рин ничего не поняла или сделала вид, что не поняла. — А, да… — Ох, уже столько времени, мне пора на работу. А ты можешь идти досматривать сон, — выходя из комнаты и беря за руку юношу, уводила в гостиную. — Если что, Сен присмотрит за тобой. — с хитрой улыбкой шепотом сказала Рин. — Нет! — крикнул Лен, но тут же прикрыл рот ладошкой, когда Кагамине шикнула на него. — Лучше я с тобой пойду. Рин посмотрела на его явно еще болевшую ногу, которую он подогнул, и посмотрела на собеседника всем своим видом говоря: «Серьезно?» Лен ничего не ответил. Проводил подругу, хотел закрыть за ней по-хозяйски дверь, но Рин закрыла её сама снаружи, перед этим строго-настрого запретив приближаться к её комнате и, на всякий случай, к кладовой. Спать Лен не хотел, да и возвращаться на диван, где всё ещё спит Сен не очень-то хотелось. «Если кто-то об этом узнает… — его все еще передергивало от этого. — Хотя бы Рин стало лучше…»

***

Сен проснулся ближе к обеду и обрадовался, что первая увиденная им вещь это не смазливое лицо певца. Сладко потянулся, вытянув ноги так, что они выходили за край дивана, потер глаза и приподнялся на локтях. — Вы поглядите-ка, кто проснулся, — с сарказмом протянул Лен, опираясь о дверной проем, держа в руках чашку с чаем. Выпил бы кофе, но в доме им даже и не пахнет. — Ты все еще здесь? — хорошее настроение улетучилось сразу же. — Представь себе, — ухмыляясь, произнес Кагамине. — А где Рин? — кисло поинтересовался Такаяма. — На работе, — ответил тот, но этим лишь привел в недоумение парня. — Как на работе? В смысле? Почему я ничего не знаю?! — Ты задаешь слишком много вопросов, — загадочно проговорил певец, встав с насиженного места и направился на кухню. — А ну стоять! — попытался быстро встать, но неудачно запутался в одеяле. К тому времени Лен уже доковылял до стула. Настроение было просто замечательное, враждовать совсем не хотелось, да в арсенале у него было кое-что заготовлено. Проскользив носками по линолеуму и удачно притормозив, Сен ударил ладонями о стол. — Быстро сказал, где она?! На это получил знак рукой присесть за стол, на котором дожидалась его чашка с горячим чаем. Лен никак не мог перестать улыбаться. Мысленно уже сто раз прокрутил, как Такаяма давится напитком, пока Лен рассказывает ему, как утешал его любимую кузину. И эта ухмылка на лице певца казалась Сену не очень хорошим знаком. — Что встал-то? Садись, слабительного, к сожалению, не нашлось. Присев на край кухонного дивана, чай пить все равно не стал. Только стукнул кулаком, показывая все свое недовольство и злость. — Говори мне сейчас же, где Рин?! — заорал парень. — Ага, так я тебе и сказал. Чтобы ты тут же бросился к ней? — постарался сделать серьезное лицо. — Лучше не стоит, ей и так неприятно смотреть на твою тупую рожу. Мне пришлось из-за тебя вставать в шесть утра и идти её успокаивать. Я, конечно, не против, но Рин-то от этого больно. Так что лучше не маячь перед ней и уезжай обратно в свою Германию. Хотя бы ради Рин, хорошо? — Лен состроил милые глазки и, на всякий случай, убрал подальше больную ногу. Он ожидал увидеть все что угодно: крики, истерику, злость, слезы, в конце концов, но ничего этого не последовало. В следующее мгновение с золотистых волос Кагамине скатывались капли горячего чая, падая на его футболку и кожу, слегка обжигая её. Сен спокойно держал перевернутую чашку над его головой. — Если ты думал, что я буду, как маленький ребенок орать на тебя и бить, то ты ошибся. Хотя у меня руки чешутся покрасить твое лицо в синий цвет, но твои фанатки расстроятся, верно? Да и Рин узнает… Мне такого счастья не надо. Я прекрасно знаю, что Рин сейчас тяжело. Но я так же знаю, что она и сама справится с этим. Успокаивая её, жалея, ты только подливаешь масло в огонь. Я знаю Рин, как себя, не первый день с ней знаком. Так почему ты думаешь, что сказанные тобой слова поддержки не заставят её страдать еще больше? Ничего не зная, ты полез в это, нахрена? Ледяной тон Такаямы, стеклянные глаза убили в Лене всю уверенность и гордость за содеянное. «Крадущейся тигр, тихо, не привлекая внимания, съел маленькую мышку» — именно так сейчас себя Лен и ощущал. Раздавленный и разорванный на куски. — Так кто ранил её больше: я или ты? Так и не дождавшись ответа, юноша поставил пустую чашку на место и направился прочь из кухни. — Ха, какая пафосная речь, — с потрясенной улыбкой, которую он зачем-то выдавил, тихо сказал Лен, не поворачиваясь лицом к Сену. — Еще бы, — гордо сказал тот, прожигая спину певца, а потом добавил. — Думаю, я бы сумел добиться сегодня поцелуя после душевного разговора, но я не хочу этим пользоваться. Лен тихо посмеялся и все же повернул голову. — Как будто бы она тебя поцелует. — Ну, уж точно не тебя. Искра пролетела в их глазах одновременно, им даже не нужно было это озвучивать, чтобы понять. Маленькое пари было мысленно согласованно.