Дары Революции

- Стоит ли мне добить ее? - теперь перед глазами возник, как ни странно, менее пафосный чем Забини, Малфой, - Произнести два слова и уничтожить эту ошибку природы. - Не надо, - растерянно прошептала Гермиона. - Значит не надо, - с усмешкой сказал Малфой, прикладывая руку к подбородку, - Заставь меня расхотеть прикончить ее, - развел руки он, усмехаясь, - Пообещай мне то, отчего даже палочка не окажется в моей руке. Гермиона сжалась еще сильнее. Что она могла пообещать, если у нее не было ничего дорого, роскошного, подходящего этому надменному хорьку в дорогом костюме и блестящих от чистоты туфлях? Она могла пообещать тишину. Ради Джинни она готова была пообещать ему себя. Как замену. Ведь хорошие уроки заканчиваются практикой. А этот урок показал, что практика - это боль. - Убей меня, - тихо сказала она. Драко похлопал в ладоши, прикусывая губу и оглядывая жалкую гриффиндорку, чье тело буквально разваливалось на глазах. - Хорошая идея, - после недолгого молчания поощрил он ее, щелкая пальцами, - Но гриффиндорка на гриффиндорку, нет, шило на мыло - он небрежно отмахнулся, - Что-то ценное, что-то, отчего я не смогу отказаться. Давай, я уверен, ты знаешь, о чем я говорю. После стольких лет ненависти ты помнишь те слова, давай - словно ребенка на забеге подгонял он ее с улыбкой. Гермиону передернуло. Он... нет, Гермиона не могла. Губы не желали говорить этих слов. Осознавать. Смерть была бы в разы лучше. Но ради Джинни. Чтобы эта девочка бежала отсюда... Она вспомнила фразу, которую он бросил ей во время захвата Хогвартса. "Когда-нибудь, Грейнджер, Я буду из-за дня в день наблюдать, как ты умираешь на моих глазах. Клянусь, этот день настанет". - Я останусь тут, - с трудом выговорила она, - и позволю тебе наблюдать за своей смертью. Малфой, теперь от души, похлопал в ладоши. - У тебя лишь одна попытка, Авада Кедавра! - Гермиона открыла изумленные глаза и почувствовала, как холод обвивает все тело. А в его глазах счастливый огонь. Новая смерть - бесподобное счастье для Пожирателя. Особенно - смерть предательницы крови. Гермиона даже не вскрикнула. Вопль в горле встал комом и застыл, разбивая страх и боль на части и отправляясь в путешествие по всему телу. Она следила за этим зеленым лучом, пока он не оборвался, а Малфой не вздохнул до отвращения блаженно. - Считаю урок усвоенным, - он опустил палочку, - теперь ты знаешь последствия повторений, - он посмотрел на Гермиону и усмехнулся над ее напуганными глазами, - На днях я преподам тебе еще один урок. И поверь, на этот раз я удостою тебя чести лично вести его. Ведь нам безусловно есть, о чем поговорить, - он щелкнул пальцами и эльф подошел к девушке, беря ее за руку и аппарируя. А Драко, поднимаясь по лестнице, тяжело вспоминал ее глаза. Большие, растерянные, карие... прямо как у той, что теперь прочно засела в его голове.

***

Дни тянулись слишком медленно. Гермиона чувствовала, что заболевает. Вечно холодные руки, дрожь, боль в суставах, пересохшее горло даже после выпитого виски. Жаль, что праздновать было нечего. Тоже самое было у Джинни, вспоминать которую теперь было пыткой. Вода? Да, это единственное, на что хватило гостеприимства Драко Малфоя.