Дары Революции

Драко оглянулся. Через пару минут в кресле возник несвойственно нервный Гарри Поттер. В глазах его бегали шестеренки и Драко догадывался, каким механизмом они управляют. Он запустил руки в потрепанные волосы, опуская голову. - Ну так о чем разговор? - спросил Драко достаточно спокойно, пытаясь оставаться невозмутимым, не вспоминать, что она в одной из комнат, еле живая. - Я не смогу ее убить, - признал Поттер, - Она... как мне убить того, кто любит меня? Драко поперхнулся от этих беспочвенных слов, но вместо возмущения выдавил лишь усмешку. - Грязнокровка тебя любит? - присвистнул он, закатывая глаза под непонимающим взглядом друга - Невелико достижение. - Просто... она помогала мне столько лет и убить ее у меня не хватит смелости, - сдался Поттер и посмотрев на него Драко увидел другого человека. Не того, которого знал раньше. Этот был слаб, податлив и чистосердечен. И такие изменения Малфою не нравились. Но он упал в его глазах, это очевидно. - Как ты можешь ее жалеть? Она никчемна и тебе это известно, - с презрением сказал Драко, - Если ты не убьешь ее, это сделаю Я. Ее судьба предначертана и тебе ничего с этим не сделать, – сухо заявил Драко. Малфой не хотел раскрывать свои карты. Ведь иначе бы они у них совпали. А в глазах Поттера он никогда не хотел казаться податливым, по зову сердца бегущим за каждой. - Ее не могут найти уже месяц, - хмуро заметил Гарри, – Может, она уже мертва. - Лорд бы знал, - отмахнулся Драко, - Она жива. Гарри приложил руку к лицу и тяжело вздохнул, словно желая сдуть камень со своего тернистого пути. - Она умрет, - повторил Драко, вставая и отряхивая пиджак, - Забудь про любовь, про нее, не забивай голову тем, чего не сможет быть никогда. Ты должен помнить, что она грязнокровка и лишь чудом выжила за эти четыре года. Лорд дал ей милость, и теперь пришла пара забирать ее, - Драко посмотрел на верхнюю дверь, - И то, что ты Избранный, не изменит его желания, его воли. Я думал, что тогда между Вами было мимолетное чувство, а она умудрилась развести тебе на такие мысли. Любовь, - Драко насмехался над этим чувством. Его не существует, вот о чем он знал с рождения благодаря отцу. Гарри встал и тоже отряхнул пиджак. - Я видел это в любом ее слове ко мне. Она всегда пыталась спасти меня, а я не смог спасти ее, - Гарри вздохнул и, поправив очки, аппарировал. Драко хмыкнул. Поттер слишком много думал. Всегда мыслит правильно, а потом бежит слишком далеко, пытается переосмыслить верное. И даже если она и могла его любить, Драко бы все равно лишил ее этого чувства. Любовь не для таких, как они, как она. Между ними может быть только чувство того, что в ее глазах ты тонешь, а в его словах ты живешь. Но любви между Пожирателями и грязнокровками не было и не будет. Никогда.

***

Гермиона раскрыла глаза, глубоко вздыхая, но тут же прищуриваясь. Жуткая боль пронзила ее бедра, спину, живот, она буквально парализовала все тело едкой железной сеткой. Воспоминания минувших часов весьма неожиданно целой стаей влетели в ее голову, как птицы, и каждая диктовал свою версию событий. Лишь одна смогла объяснить ей, напомнить, почему сейчас она вся израненная лежит в комнате Драко Малфоя, на его кровати. Рон Уизли, которого, она была уверена, она поцеловала, со временем ее забывчивости и желания успокоиться, превратился в некого незнакомца, который после еще недолгих поцелуев начал полосовать ее тело ножом. Она помнила, что не могла открыть глаза, а когда смогла, в комнате уже был Малфой. Гермиона аккуратно опустила два пальца на шею и вскрикнула, почти что сжав зубы от пронзающей боли. Она опустила чуть ниже, но после положила руку на голову, так как только это место он не ранил. Пытаясь вспомнить слова незнакомца, не выдал ли он ей свой мотив, Гермиона отчетливо помнила, что он без конца называл ее грязнокровкой, с момента того, как она не могла открыть глаза, и в приход Малфоя. Грязнокровка, грязнокровка... Постоянно, одно и тоже слово, которое по сути лучше всякого кинжала ранило ее разбитое сердце. Перед глазами не раз все растворялось, к себе манил обморочный туман, но резкая боль отодвигала его в сторону, словно дементор, который все равно не желал сдаваться и подлетал к ней, хотел украсть ее силы, ее душу, ее выдержку. Хотел поглотить ее, как конфету, одним глотком. Но она не давалась. И именно поэтому все еще видела все вокруг. Поэтому она до сих пор была жива.