Дары Революции

Гермиона вздохнула и легла на кровать, прикладывая руки к груди и вздыхая. Сладкое чувство свежести обхватило все тело и крепко сжало. Гермиона чувствовала, что открывается новое дыхание. И оно точно не хочет оставаться в Мэноре. Оно хочет на холодный воздух. На свободу. Решительно и бесповоротно. Гермиона присела и оглянулась, встряхивая волосы и оправляя рубашку. Ей казалось, что именно эта белоснежная рубашка создает обманчивое чувство, что и здесь ей хорошо. Что здесь она в безопасности. Но там Рон, Фред, Джордж... Там все, кто у нее остались, все, кем она дорожит больше, чем самой собой. И сейчас именно их жизни вытесняли этот лживый уют. Она знала, он не отпустит ее. Но как показать им, что она здесь? Риск. Очередной риск для них и страх для нее. Найдут их, и все, после этого ей свободы точно не видать. Вдруг Гермиона вспомнила. Заколдованная монета. В плаще. Она аккуратно спустилась с кровати и пошла к двери. А после думала лишь об одном. Малфой следит за ней, или предчувствует каждое ее движение, как зверь? - Куда собралась? - спросил Драко, стоя в дверном проеме. Ему казалось, что он достаточно гостеприимен к ней, но допускать ее прогулки по Мэнору он не хотел. Она могла узнать слишком много ненужного. Он увидел ее ступор. И это весьма позабавило его. Так лихорадочно придумывать оправдание, которого нет. - Я забыла одну вещь в ванной, - наконец сказала она. За эти недели это был пока самый полноценный разговор. Каждый хоть что-то говорил. И другого это совершенно не устраивало. - Эльф принесет все, что ты забыла, - спокойно сказал Драко. Явно врет. А она сдалась. И фактически - даже без боя. Гермиона прокляла Малфоя за его бездушие. Как будто она что-то могла замышлять, даже толком не зная этого замка? Она села на кровать, но он все еще смотрел на нее, стоя в дверном проходе. Гермиона положила голову на подушку и, вздохнув, посмотрела на стену. Вопрос, интересовавший ее с начала революции... Неужели в этих людях нет сердца? Неужели она так поглощены этим ужасом? Смертями, криками, чужими потерями… Вдруг он перешагнул порог и закрыл дверь. И дыхание ее снова пропало. Словно с собой он впустил в комнату и страх, и боль, и мрак... Все, чего она избегала. - Если ты хочешь выжить, ты должна сказать мне, где остальные, - Гермиона распахнула глаза слишком широко. Казалось, что это была шутка разума. - иначе искать будут только тебя. - Можешь прикончить меня, но я никогда не скажу, где они, - шепотом сказала Гермиона. Ее жизнь не стоила бы стольких смертей. А вот ее смерть стоила. Драко подошел к кровати и дернул ее за руку, заставляя подняться. В его глазах стоял удивление. Удивление тому, насколько она себя ненавидит. Насколько она хочет спасти всех, не думая о себе. - Грейнджер, тебе совсем не дорога собственная шкура? - шипя, словно змея, спросил он. - Они все равно умрут и ты прекрасно осознаешь это! - Тогда зачем ты спрашиваешь? - посмотрев прямо в его глаза со всей смелостью, спросила она, позволяя себе тоже немного повысить голос. - Зачем, скажи, если они все равно умрут? - Вопрос стоит не в их жизнях, а в твоей, - сказал он, вздыхая словно разъяренный зверь, который отчаялся в отрезвлении добычи. - С каких пор тебя начала волновать моя жизнь? - спросила Гермиона, вырывая руку и закидывая за спину. - Жизнь проклятой, ненавистной Зубрилки - грязнокровки. Драко закрыл глаза. - Какая ты идиотка, Грейнджер, - со вздохом, схожим по монотонности со вздохом врача, потерявшего надежду в спасении пациента, сказал он. - Идиотка? - Гермиона поняла, откуда шел этот гнев, эта невиданная смелость в ее словах. От все того же чудовища проклятия. Которое теперь легко играло с ее разумом, словно с резиновым мячиком. Мяло, крутило, меняло… - А ты уже месяц держишь в своем поместье грязнокровку! Как тебя не воротит от того, что ты находишься здесь? Я ходила по коридорам, дышала тут! - она встала на кровать, чтобы не чувствовать себя ниже него, даже наоборот, чтобы возвышаться над ним. - И ты говоришь, что Я идиотка?! Почему Малфой, почему ты не прикончил меня в первый же день, когда увидел? Как и Джинни, почему ты так поступил со мной? Драко озадаченно смотрел в ее глаза, пылавшие адским огнем злобы. Это была не она. Грейнджер бы не смогла так говорить с ним, ставить ультиматумы, спорить, а главное - обвинять. За месяц она и вовсе не могла начать говорить с ним, а тут на... все и сразу, захлебнись. Да еще и с таким эмоциональным сопровождением! Симфония. А все из-за жалкой, мелкой Уизли. Смех и только. Драко дождался, когда она отдышится и обхватил ее талию рукой, притягивая к себе. - Не знаю, как ты так быстро смогла потерять страх перед Меткой, - прошептал он ей в лицо. А в ее глазах уже поутих этот воинский огонь партизанок. Теперь там горело то, чему было положено гореть. Страх. Истинный и буквально опленяющий Малфоя страх. - Но ты не должна забываться! Просто будь признательна, что я еще не прикончил тебя! Гермиона испуганно закусила губу. В его голосе сквозил гнев за эгоизм. До этого Гермиона была более, чем уверена, что быть в Мэноре - ее наказание. И только сейчас она поняла. Все наоборот. Он спасает ее. Она под его крылом. Значит... нет, Гермиона отпустила губу из плена цепких зубов. Не может быть. Неужели он хочет спасти ее. Грязнокровку Грейнджер? Она стыдливо опустила глаза. Фактически, она сдалась. - Ты бы не прожила и дня, если бы я не держал тебя здесь - сказал он и Гермиона почувствовала стыд. Значит ее искали. Значит он сбил их со следа. Кто будет искать грязнокровку в доме Пожирателя? Никто. - Прости меня - прошептала она, поджимая нижнюю губу. Драко мысленно торжествовал. Об этом он и мечтал. Увидеть, как она ослабнет. И именно из-за него. Не в здоровье, а именно в душевных силах. Когда она будет просить прощения у Пожирателя Смерти, который на ее глазах прикончил ее лучшую подругу. Когда вся ее гриффиндорская смелость, желание мира во всем мире, все испариться прямо на глазах. Он коснулся пальцами ее подбородка и приподнял ее лицо, все также задумчиво глядя в закрытые глаза. - Ты позволила себе опуститься до этого? - спросил он шепотом - До извинений перед Пожирателем? Гермиона слышала упрек. Что, она должна была послать в него Аваду? Опустилась... Из его уст правильнее звучало бы поднялась. Гриффиндорка поднялась на новый уровень, чтобы научиться признавать чужое превосходство перед своим. - У меня есть выбор? - без надежды спросила она, пуская на него такой безмятежный взгляд, словно проблемы были, но они принадлежали не ей. - Его ни у кого нет, - кивнул Драко и, не раздумывая, поцеловал ее. Гермиона отказывалась осознавать все, что на протяжении месяца происходило перед ее глазами. Словно и не с ней. Но то, как он целовал ее... Она не могла не отвечать. Она чувствовала, что это чудовище внутри тешиться этими нежностями, что оно довольствуется тем, что она сдалась. Сдалась его словам, своим выдумкам о его благородии, его губам. Что она просто сдалась. Вопреки всему Гермиона отказывалась это признавать. Она уверяла себя, что она все еще игрок. Но чудовище уже давно так не считало. И оно не ошибалось. Сейчас Гермиона уже не помнила про монету и про всех остальных. Для нее было только два человека, вокруг которых ее сознание бессовестно крутилось. Это он и она. Никого больше. А Драко осознавал, что у них двоих просто не было выбора. Наверное, именно поэтому он так и проникся ею. Гермиона аккуратно вздохнула, чувствуя, как его губы травят ее. Забирают в свой плен. И она не может сопротивляться.