Врач

Уже через неделю Рукию Кучики перевели в общую палату, а еще через одну ее уже можно было забрать. Ичиго чувствовал себя выжатым лимоном – эти две недели измотали врача полностью. Но, слава богу, все это закончилось, можно было вздохнуть спокойно… До следующего подобного всплеска. Забирать ее Ичиго пришел сам, не поручая это дело сестрам или отцу. Врач шел по белому коридору, толкая перед собой инвалидную коляску, в которой сидела худая брюнетка – безучастная, отчаянно хватающаяся за подлокотники кресла и глядя прямо перед собой, ловя сочувствующие и перешептывающиеся взгляды ходячих больных, столпившихся в коридоре. Преодолели три лестничных пролета – Ичиго и раньше приходилось возить инвалидов по этим лестницам. Почему-то не хотелось думать о Рукии «инвалидка». Не подходило ей это слово, не приклеивалось. И Ичиго дал себе слово – больше никогда так не думать, не позволять ни себе, ни другим. По улице он ее не повез, вызвал машину. За все время девушка не проронила ни слова, даже головы не повернула, только пальцы еще сильнее сжимала, пока костяшки не побелели. Куросаки несколько раз порывался накрыть ее ладонь своей, но не смог – не решился? Как бы то ни было, вопросов она не задавала, ну и слава богу. Хотя это вызывало вполне определенные подозрения – не помешалась ли рассудком сломленная болью девушка? Хотя нет, ее же осматривал психиатр Урахара Киске, давний друг семейства Куросаки. Жил Ичиго отдельно от семьи – квартиру купил на заработанные в больнице деньги, не прося у отца, несмотря на то, что тот ему предлагал, и не раз. Квартира трехкомнатная, хорошая, светлая – Ичиго ей гордился, ведь заработал на жилплощадь честно, «своими нервами, кровью и потом». При помощи санитаров Ичиго завез девушку на свой третий этаж, а потом и в квартиру. Санитаров отпустил, пообещав потом выходной каждому, и осторожно включил свет, закрывая за собой дверь. Казалось, что Рукия очнулась только сейчас, только тогда, когда вспыхнул свет. Огляделась, и Ичиго увидел, как в синих глазах зажигается огонек, взгляд становится более осмысленным, немного испуганным. Девушка резко завертела головой, закусив губу. - Где я? – испуганный голосок, тонкий, мелодичный, немного хриплый после долгого молчания. Ичиго склонился над девушкой, чтобы она увидела его лицо, присел перед креслом и все же накрыл худую костлявую ладонь своей, сжал успокаивающе. - Все хорошо, ты у меня, - спокойно произнес Ичиго, глядя в огромные черно-синие глаза. Девушка глубоко вдохнула, страх в глазах больше не задержался, на смену ему пришло недоумение. - Ты ведь врач? Тот самый? – звенящий голос, и Ичиго кивнул, растягивая губы в сухой улыбке: - Конечно, врач. А ты думала, похититель? Не волнуйся, никто на органы тебя не разберет. Девушка откинулась на спинку кресла, глядя на рыжего парня спокойно, немного грустно. Словно всплеск живой жизни снова исчез подо льдом, затянувшим хрупкую душу. - Зачем я здесь? Куросаки поднялся, снова взялся за ручки инвалидного кресла, везя девушку вперед из прихожей. - Глупый вопрос, - хмыкнул врач, останавливая кресло около стола и дивана в светлой гостиной. Сел на диван, оперся руками о колени, глянул из-под челки немного устало: - Чтобы жить. - С тобой? – в синих спокойных глазах промелькнуло изумление. Куросаки кивнул, пожимая плечами: - У тебя же нет родственников, живешь одна. Лучше со мной, чем в одиночку. Рукия посмотрела на него тяжелым взглядом, полным боли – такой, что даже привыкший к ней Ичиго вздрогнул под этим взглядом. Шевельнулись тонкие губы, слетел с них еле слышный вопрос: - Зачем?.. Куросаки тяжело вздохнул, опуская рыжую голову. Вопрос явно относился не к ней – а к нему. Зачем она ему. А и правда, зачем? Зачем взял к себе одинокую нелюдимую девчонку-инвалидку, причем он ее даже не знает. Не знает, кто она, не знает, откуда. Но, тем не менее, сейчас она сидит у него в гостиной, и Ичиго твердо знает, что сделает все, чтобы она здесь и осталась. Потому что это нужно ему самому. - Чтобы не сойти с ума, - бросил врач, тяжело поднимаясь. Словно поставил во всем этом нелепом диалоге точку. - Я покажу тебе квартиру, потом накормлю, - Ичиго повез Рукию по своим владениям. Девушка только кивнула, оглядывая квартиру ожившим взглядом синих глаз. Она мало что понимала – не понимала, где она, не понимала, зачем ее сюда привез угрюмый ссутулившийся рыжий парень. Было странно ощущать себя только выше пояса – не больно, ни капли, но тяжело, словно вся эта не выраженная боль давила на плечи. И осознание того, что это навсегда, что она больше никогда не встанет на ноги. - Здесь кухня, - Ичиго ввез ее в небольшое, но светлое помещение, отделанное просто, но со вкусом. Уютные шкафчики и полочки, плита, духовка, микроволновка. У окна – небольшой стол, видно, за ним особо не едят. Окно широкое, как и в гостиной – похоже, что хозяин любит свет. - Я готовлю редко, - продолжал Куросаки у нее за плечом. - Времени мало, почти всегда в больнице. Но не волнуйся, голодать не будешь, - в словах проскользнула насмешка, и Рукия едва улыбнулась, приподнимая уголки губ вверх. Ичиго повез ее дальше, и Рукия постепенно оттаивала. Было интересно, хотя и немного странно ощущать себя в новой квартире. Осознавать, что будешь здесь жить – мало того, эти стены заменят тебе мир. Но шевелилось в груди что-то теплое – благодарность этому молодому врачу. - Так, здесь ванная… - Ичиго провез ее по коридору, указывая на двери, - здесь туалет. Я буду помогать тебе, так что придется побороть природное смущение, если таковое имеется. В грудном голосе опять зазвучали смешинки, и Рукия качнула головой, не произнося ни слова. Зачем что-то говорить? Ей еще странно что-либо произносить. Они вернулись в гостиную, Ичиго провез ее через светлое помещение к другой двери, распахнул ее, открывая взгляду девушки небольшую спальню, комнату с задернутыми шторами. Здесь, в отличии от всех других помещений, царил хаос – сразу видно, что здесь живут. Шкаф был распахнут, из него вывалилась одежда, комом сваленная на полу. Кровать, широкая, двуспальная, была в полном беспорядке – видимо, утром у хозяина не было времени ее заправить. Письменный стол был завален книгами, папками, документами, слабым огоньком мигал компьютер. Ичиго смущенно кашлянул: - Ну, в общем, здесь будешь жить ты. Рукия развернулась, двумя руками ухватившись за подлокотник, глянула на высокого парня, который запустил руку в отросшие рыжие вихры. - А ты? – в тонком голосе прозвенело истинное беспокойство, что отразилось и в огромных глазах. - Это ведь твоя комната. Куросаки глянул немного удивленно, а потом махнул рукой: - Да ладно тебе, какая мне разница, где спать. К тому же, я сплю обычно мало – дела. Кучики медленно развернулась. - Понятно, - так же медленно произнесла девушка, по худому бледному личику снова пробежала тень. Ичиго, словно почувствовав неловкость, вывез ее в светлую гостиную, снова подвез к столу. - Ты, наверное, голодна, - Ичиго присел перед креслом, заглянул ей в лицо. Рукия качнула головой, слабо улыбаясь. Есть не хотелось, как и пить – не хотелось ничего. Только… - Нет, - Рукия приподняла уголки губ в слабой избитой улыбке, - только… Поспать бы… Немножко. Ичиго порывисто встал, бормоча что-то про эмоциональный стресс и ослабленный организм. Рукия прикрыла глаза и распахнула их только тогда, когда почувствовала, как ее обхватили сильные теплые руки, подняли… Ичиго поднял ее на руки – легко, словно она ничего не весила. Впрочем, так и было – девушка сильно исхудала, весила, наверное, не больше десятилетнего ребенка. Ичиго осторожно прижал к себе хрупкую фигурку, и Рукия схватилась за рукав его рубашки тонкими пальцами. Куросаки заглянул в синие глаза, бездонные, как море. Красивое личико осунулось, тонкая кожа выглядела как пергамент – порвется, того и гляди. Черты лица заострились, под глазами залегли тяжелые тени. Ичиго почувствовал острый приступ жалости к хрупкому существу, что держал на своих руках, и мягко опустил ее на широкий диван. Рукия благодарно прикрыла глаза, подложила ладошки под бледную щеку, свернулась калачиком настолько, насколько позволяли худые, парализованные ноги. Она все еще была в белом больничном халате, и Ичиго внес в распорядок сегодняшнего дня купить ей нормальную одежду, а еще перевезти из ее старой квартиры все ее вещи. - Спи, - тихо произнес врач, укрывая уже спящую Рукию теплым пушистым пледом, на мгновение касаясь острого плеча широкой ладонью. И быстро вышел из гостиной, на ходу доставая телефон и прикрывая дверь.