***
Перед прогулкой на Расколотую гору Эллис и Мерриль решили вытянуть на свежий воздух еще двоих компаньонов – незабвенных «лучших врагов», Андерса и Фенриса, которые после «происшествия» на Глубинных Тропах еще ни разу не пересекались. Андерс, как обычно, возился в клинике, и, судя по темным кругам под глазами, очередной тяжелый больной заставил его подскочить очень рано. Вырвав его из цепких лап немощных ферелденцев, компания направилась в Верхний город. Спящий на ходу целитель не замечал подвоха вплоть до дверей особняка эльфа, а когда очнулся и открыл было рот для возмущений, на пороге уже стоял «хозяин» дома, изрядно помрачневший при виде мага. Андерс как рот открыл, так его и закрыл. Фенрис же молча кивнул ему и Мерриль, коротко спросил Хоук о сути похода и двинулся впереди отряда на некотором расстоянии, сутулясь под тяжестью нового двуручного меча с лириумным рисунком, что подарила ему Хоук после похода на Глубинные тропы.***
Конечно же, все оказалось далеко не так просто, как было на первый взгляд: безобидная прогулка по Расколотой горе с попутной ликвидацией пары банд головорезов с легкой руки Хранительницы Маретари грозила перерасти в довольно серьезное мероприятие. Если уж эта тварь под названием Вартеррал прикончила нескольких долийских охотников, то не стоило недооценивать опасность. Эллис искренне пожалела, что взяла с собой так мало припарок. Также ее немного волновал настрой ее компании: Андерс спит на ходу, Мерриль расстроена из-за гибели соплеменников и косых взглядов, что бросают на нее некоторые долийцы, Фенрис и вовсе словно отгородился от спутников невидимой стеной… Впрочем, чего она хотела от законченного магоненавистника в компании трех чародеев?! …Темные угловатые своды пещеры… Где-то капли воды точат каменную породу. Третий труп охотника-эльфа они нашли в ответвлении основного коридора, в окружении огромных пещерных пауков. Последнее время их на Расколотой горе развелось просто до ужаса много. Хоук их не переносила всем существом, и потому каждый раз безжалостно поджаривала. После того, как заверещал и сдох последний, Эллис услышала невдалеке звук быстро приближающихся шагов; на вышедшую на основную тропу компанию буквально налетел оголтелый, взъерошенный эльф. - Ох! Помогите! Кто вы? Вы пришли… - надежда в огромных зеленых глазах долийца вдруг сменилась священным ужасом. – Мерриль... что ты здесь делаешь?... Нет! Не подходи ко мне! – и он начал пятиться назад. Когда эльфийка попыталась протянуть ему руку, парень развернулся и побежал в обратном направлении с такой скоростью, словно за ним гнались все демоны Тени. - Пол! Постой! Да куда же ты! – эльфийка рванула вслед за соплеменником, едва не сбив с ног спящего с открытыми глазами Андерса. Эллис, слегка ошалев от стремительности развивающихся событий, ринулась за ними, а следом и целитель с воином. Крик ужаса заставил их бежать еще быстрее: буквально влетев на широкую подземную поляну, усеянную костями и обрывками шкурок мелких зверьков, а кое-где и жертв покрупнее, друзья увидели закрывающую руками лицо Мерриль, чуть поодаль – распростертое на земле, неподвижное тело Пола, а над ним… такого Хоук еще не встречала. Огромная тварь, отдаленно напоминающая водомерку метров шести ростом на огромных мощных ногах, Вартеррал словно был вырезан из дерева, а окончания его лап – из зазубренного камня. Чудовище, завидев новую закуску, завопило ужасно тонким, резким, доходящим до ультразвука голосом, от чего у всех заложило уши, и совершило трехметровый прыжок в сторону «добычи». Мерриль не успела сориентироваться и упала на спину, широко раскрыв свои огромные глаза; Хоук и Фенрис тут же ринулись на ее защиту, попутно раскидывая невесть откуда полезших пещерных пауков. Андерс, наконец, очнулся и начал кастовать на чудище «дробящую темницу»… Вартеррал скакал по пещере огромными прыжками, вереща и оглушая противников, расплевывая в стороны странную липкую розоватую жидкость, в которой они увязали и атака замедлялась. Чертыхаясь и ругая себя за непредусмотрительность в плане количества лечебных средств, Хоук поджаривала ползающих тут и там мерзких пауков, оставив воина, эльфийку и целителя заниматься основным противником. …Монстр последний раз издал скрипучий вопль и растянулся на каменном полу, подергивая в предсмертной агонии метровыми конечностями. Уставшая Хоук медленно направилась к распростертому на земле гиганту; Мерриль побежала к телу долийца, лежащему все в том же положении недалеко от трупа твари. Фенрис, слегка прихрамывая, пошел следом за Эллис к поверженному Вартерралу, на ходу вытирая меч невесть откуда взявшейся тряпочкой. - Пол, очнись! Ну давай же, вставай… Зачем ты от меня убежал? Не нужно было убегать… – эльфийка потряхивала за плечи уже остывающее тело соплеменника, в ее глазах стояли слезы. – Андерс! Ты ведь можешь ему помочь, правда? Откуда-то из-за спины Эллис прозвучал тихий голос целителя: – Извини, Мерриль, но смерть – это не болезнь… - целитель закашлялся. – Я ничего не могу сделать. - Интересно, почему он предпочел броситься прямо в пасть монстру, нежели находиться на расстоянии метра от тебя? - в словах Фенриса сквозило жесткое, неприкрытое обвинение, приправленное сарказмом. - Я... я не знаю. Он пришел к нам из города несколько лет назад… Многие вещи, которые для нас привычны, пугали его. Бедный Пол… - эльфийка провела по лицу умершего рукой и закрыла ему глаза. - Мерриль, это не твоя вина… - Эллис положила руку на плечо печальной девушки. - Ну конечно! – сзади раздался раздраженный и почему-то хриплый голос целителя. - Да он бросился от нее, как от прокаженной. Даже ее клан не желает связываться с магом крови, ее считают опасной – и совершенно обосновано! А ты ей говоришь, что она не виновата! Эллис развернулась в сторону Андерса, чтобы сказать целителю все, что думает по поводу его мнения и уместности его высказывания в такой момент, но вид друга заставил ее с этим повременить: маг стоял, тяжело оперевшись на посох левой рукой, и отрывисто дышал; правая его рука была под мантией - он держался ею за ребра. - Что ты так смотришь? У меня… все... в порядке, – на этих словах Андерс мешком рухнул на каменный пол пещеры. - Андерс! - хором воскликнули магессы и побежали к упавшему целителю; Эллис немедленно расстегнула его старенькую мантию: под ней обнаружилась глубокая рана, которую тот зажимал окровавленной рукой, скрывая от друзей. Мерриль приподняла голову мужчины и подложила под нее свою маленькую походную сумку. - Какого демона, Андерс! Почему ты нам сразу не сказал?! - А разве это что-то бы изменило? Припарки кончились, лириумные настойки мы не взяли… Я думал, что дотерплю до лечебницы. Магию я всю израсходовал на… кха-кха-кхрр… - он закашлялся и сплюнул кровь. - Мы бы немедленно отправились, а не стояли тут и разводили трагедию! Мерриль, прижми здесь... да, – Хоук в отчаянии вывалила все содержимое сумки целителя на пол в поисках чего-нибудь, что могло бы хоть как-то помочь Андерсу. - Хоук, не дергайся… Я, похоже, даже из пещеры вряд ли смогу выйти. Пожалуй, я себя немного переоценил. Кровь пропитала уже всю правую половину рубахи и начала скапливаться на полу. Губы Мерриль предательски задрожали, у Эллис в горле встал тяжелый ком; она все пыталась остановить кровотечение. Андерс постепенно бледнел, но сознание не терял и слабо улыбался девушкам. - Маг. Все обернулись на скрипучий низкий голос Фенриса. Эльф, до этого стоявший у каменной стены спиной к остальным, подошел к лежащему на земле Андерсу и, ссутулившись еще сильнее обычного, навис над ним, смотря прямо в глаза. - Ты смог бы вылечить себя, если бы у тебя были силы? - Интересные вопросы ты задаешь в такой момент, эльф. Это чтобы напоследок унизить меня, да? Мог бы… наверное, – во рту целителя была кровь; ее капля скатилась из уголка губ и оставила красную дорожку на подбородке. - Ты сможешь сделать то… как тогда, на Глубинных тропах? На Фенриса уставились три пары изумленных глаз, что его немедленно смутило, и он нахмурился. - Я согласен на это только чтобы уплатить свой долг за спасение. Я ненавижу тебя, но также я ненавижу быть кому-то должен. Андерс усмехнулся и сплюнул скопившуюся во рту кровь… Он стремительно слабел, кровопотеря была серьезной, еще немного, и он перестанет чувствовать конечности, и тогда не сможет ни коснуться лириумных татуировок, ни наложить руки для собственного исцеления. - Эх, эта неистребимая борьба за выживание! Чего только не сделаешь из-за нее, - целитель улыбнулся бледными губами. – Дамы, я полагаю, наш великий воин не желал бы, чтобы его видели в столь унизительном положении… Не могли бы вы отвернуться? Слегка смутившиеся, но окрыленные надеждой на благополучный исход ситуации, магессы поспешно отвернулись и отошли на несколько шагов. Фенрис тяжело вздохнул, снял свой тяжелый меч со спины, отложил на пол и опустился на колени рядом с раненым. На самом деле он сам не совсем понимал, зачем помогает этому одержимому. Ради чего? Ради Эллис? Но ведь оба они - и Хоук, и Андерс - ненавистные ему чудовища в человеческом облике, которые ради власти и прочих благ способны на любые коварства и любые жертвы, которые взглядом могут уничтожить человека… Это было не только желание вернуть долг. Быть может, после грозной речи Справедливости, этого проклятого «второго я» одержимого мага - и увесистой пощечины – эльф задумался о сказанных им словах, о эгоизме и единоличии? В конце концов, лично для себя он от всех своих спутников пока видел только хорошее – независимо от того, как сам к ним относился… - Я положу тебе руки на татуировки и постараюсь сосредоточиться… В прошлый раз у тебя не было никаких неприятных ощущений? – поинтересовался Андерс, пока Фенрис снимал железные когтистые перчатки, чтобы маг смог взяться своими ослабшими окровавленными руками за его запястья. - Нет, - коротко ответил воин. И, немного погодя, более тихим голосом, словно разговаривая сам с собой, добавил: - Было ощущение тепла… в груди. Скажи мне, все одержимые маги такие идиоты? Ты спрашиваешь меня, не будет ли мне неприятно, хотя сам умираешь. Андерс слабо улыбнулся и пожал плечами, тут же сморщившись от боли. Эльф вспомнил Глубинные Тропы и тот момент… В голове сверкнуло неожиданное открытие: когда Андерс касался его татуировок, ему не было больно. Фенрис до сих пор мучился периодически возникающей, пронизывающей все тело жгучей болью, которую вызывал лириум, прочно сидящий в его теле; особенно жгло на сгибах конечностей и шее - там, где кожа более нежная. Все попытки прикосновения, включая рукопожатия - хотя воина мало кто отваживался трогать - обычно вызывали неприятные ощущения. Сейчас же, когда целитель взял в свои белые руки его тонкие по сравнению с человеческими запястья, он ощутил только холод этих самых рук… Фенрис в нерешительности склонялся все ниже и ниже над лицом Андерса. Красные дорожки крови у рта подчеркивали болезненную бледность раненого. Маг отрывисто, тяжело дышал; рот был чуть приоткрыт, глаза же закрыты… Теплое дыхание… Эльф легонько коснулся губами губ мужчины и вздрогнул. Андерс чуть подался вперед, делая прикосновение более ощутимым, и осторожно проник кровавым мягким языком меж сомкнутых губ Фенриса. Воин поддался и в свою очередь нерешительно коснулся его своим острым, напряженным языком, пробуя на вкус кровь мага. …Холодные пальцы заскользили по запястьям в поисках более удобной позиции для взаимодействия с лириумом; целитель мягко захватил нижнюю губу бывшего раба и, как и в первый раз, начал ее осторожно посасывать, проводя влажным языком по татуировке. Андерс почувствовал, что его начинает заполнять сила; Фенрис, в свою очередь, ощутил приятное тепло в груди, которое мешало ему собрано мыслить, и начал отдаваться подкрадывающемуся удовольствию, продолжая поцелуй уже более расслабленно и решительно, даже несмотря на то, что его рот был полон чужой крови. Тепло постепенно растекалось по телу все ниже… Воин начал дышать учащенно, знакомясь с необычным ощущением возбуждения. В голове проносились мысли, что что-то не так, так быть не должно, но манящее и болезненно острое желание продолжать эти необычные чувства не давало эльфу остановиться. Андерса уже переполняла энергия; рана его затянулась, оставляя после себя свежий шрам, а на руках начали проявляться тонкие светящиеся трещины… И тут… Мерриль звонко, на всю пещеру, чихнула. Фенрис вздрогнул, прерывая поцелуй, открыл глаза и моментально дико смутился: на него насмешливо смотрели в упор светло-карие, с необычным желтым ободком вокруг зрачка, глаза целителя. Воин хотел скрыть смущение за привычной маской раздраженности, но у него не вышло: Мерриль начала чихать как заведенная, смешно попискивая и пытаясь сквозь чих извиниться; после третьего раза хорового «будь здорова» все начали просто покатываться со смеху над несчастной эльфийкой. Эта минута смеха помогла разрядить напряженную обстановку и на секунду забыть о том, что в метре от друзей лежит два трупа и к ним вполне мог бы прибавиться третий. Улыбающийся, хоть и все еще бледный, Андерс привстал на локте, вытер рукавом подбородок и начал осматривать залитую кровью дыру в мантии и свежий шрам: поток силы, который восприняло его тело, был столь мощным, что даже не потребовалось наложение рук – ткани регенерировали, осколки костей сами встали на место; маг с благодарностью взглянул на эльфа: тот все пытался придать лицу привычное угрюмое выражение и задавить дурацкую, по его мнению, улыбку, совершенно ему не свойственную. - Не смотри на меня так. Это был последний раз в жизни; больше я тебе, одержимый, помогать не буду, – эльф строго нахмурился. – Я тебе не бочка лириумная, - Фенрис отвернулся, не выдержав напускной грозности, и хмыкнул над собственной шуткой. Он все еще не мог прийти в себя от такого количества эмоций и ощущений за короткий промежуток времени. Привычными для него были лишь злоба, раздражение и разочарование. - Ого, да это была шутка! Все слышали?! - Андерс ухмыльнулся и попробовал встать, взявшись за протянутую руку подошедшей к нему Эллис, но был еще слишком слаб, и потому плюхнулся обратно на землю. Девушка вопросительно посмотрела на стоящего рядом воина; тот нахмурился, вздохнул и подхватил целителя с одной стороны под руку; Хоук поддержала Андерса с другой стороны. - Будешь острить – здесь останешься, – буркнул эльф, и компания, наконец, покинула злополучную пещеру.***
Забрав злосчастный артефакт у Маретари, компания двинулась к подножию горы, возвращаясь в город; еще не до конца оправившийся от ранения, Андерс запнулся о какую-то корягу, подвернул лодыжку и повис на плечах Эллис и Фенриса, от чего негодованию эльфа не было предела. Через несколько минут девушке стало тяжело помогать его нести. Встал вопрос: как транспортировать мага до лечебницы? Было ясно, что Хоук и Мерриль Фенрису не помощники… Но тащить отступника на руках, как гребаную невесту, по центру Киркволла эльфа совершенно не устраивало – о чем он не преминул сообщить в весьма грубой форме. Когда дебаты Эллис и Фенриса на эту тему грозили уже перерасти в хорошую ссору - сам Андерс благоразумно молчал, сидя на нагретом солнцем валуне - Мерриль, которая и до этого-то была грустной и погруженной в себя, начала тихонько всхлипывать. Воин и магесса при этих звуках резко оборвали разговор и обернулись к эльфийке – как раз в тот момент, когда та начала плакать. Хоук тут же бросилась обнимать и утешать девушку, но эльфийка, размазывая слезы по запачканным после боя щекам, только разрыдалась еще больше: - Это я во всем виновата-а-а-а! Простите меня… Я опять все испортила! - всхлипывала магесса. - От меня вечно одни неприятности! Из-за меня Пол умер и Андерс чуть не поги-и-иб! И им с Фенрисом опять пришлось… ц...целоваться, – на этих словах Мерриль покраснела и потупила взгляд, в очередной раз всхлипнула, обняла Эллис и уткнулась лицом ей в грудь. Та же расплылась в блаженной улыбке, гладя свою обожаемую эльфийку по волосам. Андерс улыбнулся, наблюдая эту картину – он уже давно все понял – и перевел взгляд на эльфа. Тот криво ухмылялся в кулачок, искоса смотря на целителя; но поймав на себе его взгляд, моментально сделал суровое лицо и отвел глаза. Маг только покачал головой, морально готовясь к нелегким минутам в стальных руках того, кто понесет его, многострадального, до дома.***
Оказавшись, наконец, после столь нелегкого дня - а как все хорошо начиналось-то! - в родных стенах, Эллис первым делом направилась в ванную комнату и привела себя в порядок, размышляя попутно о своих отношениях с Мерриль. За сегодняшний день та пережила сплошные огорчения – не считая приобретения артефакта, из-за которого, собственно, и началась вся эта злополучная кампания. Необходимо было поговорить с девушкой – успокоить, поддержать, утешить... И, возможно, наконец, признаться в своих чувствах. С этими мыслями Хоук, тряхнув влажными черными волосами, направилась в свою комнату, но не дошла: во входную дверь постучали. - Ой, как хорошо, что ты здесь! Я сначала думала, что ты в «Висельнике», но потом подумала – а вдруг ты пошла с Фенрисом помогать Андерсу или решила зайти к дяде, а потом… - с порога в комнату влетела и затараторила заметно нервничающая Мерриль, – в общем, я пришла сюда. Я опять несу чушь, да? Эллис скрестила руки на груди и посмотрела, улыбаясь, в большущие глаза своей дорогой эльфийки. - Неси-неси. Ты такая милая, когда волнуешься. - Знаешь, я размышляла о Поле, о зеркале и том, что произошло… Этого всего ведь могло бы и не случиться. Я думаю: не зря ли все-таки ушла из клана? - магесса опустила глаза в пол и ссутулилась, прямо как Фенрис. - Но если бы ты не приняла такого решения – мы бы никогда не встретились… В течение разговора девушки потихоньку сокращали расстояние между друг другом и теперь стояли очень близко… Рядом с Мерриль Эллис чувствовала себя сильной, способной защищать и оберегать; эльфийка же рядом с Хоук становилась чуть более раскрепощенной и смелой. - И правда... Ты мне так нравишься. Я на тебя совсем не похожа! А как хотелось бы... Ты красивая, и умная, и всегда все делаешь правильно… - Мерриль взволнованно говорила, не зная куда деть глаза и руки. - Я тебя совершенно не заслуживаю… - Ну что за глупости! Ты так говоришь, словно я какая-нибудь Богиня, – Хоук усмехнулась, слегка краснея. - Ну, я думаю, не мне одной так кажется, – долийка посмотрела на Эллис полным нежности и грусти взглядом. – Наверное, глупо мечтать, что ты и я… Теперь их разделяли всего несколько сантиметров… Эллис больше не могла сдерживать себя; она протянула руку и дотронулась до щеки девушки, легко привлекая ее лицо к своему. Мерриль рвано выдохнула и отвела глаза, борясь со стеснением, не веря в происходящее. - Все в порядке, Мерриль… Тебе не нужно больше мечтать, - нежный взгляд и шепот сломали хрупкий барьер нерешительности, и магесса сама подалась вперед, страстно и упоенно целуя Хоук, так долго фантазировавшую об этой минуте… В зале у теплого камина широко зевнул только что проснувшийся мабари.***
…Не отрываясь друг от друга и не замечая ничего вокруг, девушки едва добрались до комнаты хозяйки дома; осмелевшая и словно пьяная от нашедших наконец выход чувств, Мерриль сама увлекла приятно удивленную и восхищенную Эллис на кровать. Очень быстро и домашний халат, и легкая долийская броня оказались на полу… Эльфийка устроилась верхом на любовнице и начала медленно, изучающе ласкать язычком ее аккуратные уши, ухоженную, аристократичную шею и рвано вздымающуюся, бархатистую грудь. Сильное, накачанное, красивое и пропорционально сложенное тело боевой магессы изгибалось, стремясь прижаться к вожделенной, экзотической красоте долийки, осуществить почти запретное, почти неестественное единение человека и лесного эльфа. Переплетение рук и ног, горячие поцелуи и едва ощутимые касания то окатывали сознание огненным штормом, то пускали по телам щекочущие электрические разряды, которые были почти видны в полумраке комнаты. Тонкие пальчики Мерриль порхали по тонкой коже, осторожно подбираясь к мягкому треугольнику темных волос между ног Эллис; та сдавленно стонала от неторопливых, легких, как лесной ветерок, ласк, чуть царапая ногтями нежную спину эльфийки, уже чувствуя в себе ее бесстыдные, длинные пальцы. Вот уже три пальчика заполняют жаждущее нутро, движения становятся все увереннее и настойчивее, и девушка сама подается им навстречу, пылая от вожделения, чувствуя, что еще чуть-чуть, и сладкая нега сменится жадным жаром оргазма... …Когда приятная дрожь тела утихла и вернулась способность мыслить, довольная, как сытая кошка, Хоук решила не оставлять свою возлюбленную без достойного вознаграждения; так нежно, как только могла, она обнимала и гладила свое долийское сокровище, целовала припухшие губы, тонкую шейку, большие, прикрытые от блаженства, глаза. Уложив Мерриль на спину, Эллис спустилась ниже и принялась ласкать небольшую, как у девочки–подростка, грудь эльфийки с маленькими темными сосками; та тихо стонала и гладила любовницу по голове, перебирая ее черные густые волосы. Эллис исследовала доверчиво вверенное ей хрупкое тело, с удовольствием прислушиваясь к участившемуся дыханию и тихим стонам, и не без легкого смущения отметила тот факт, что у эльфов на теле совершенно нет волос - это завело девушку еще сильнее… Через несколько минут Мерриль изгибалась на кровати всем своим стройным худым телом и закрывала рот рукой, чтобы не стонать слишком громко – таких ощущений, что дарила ей Хоук, она не испытывала никогда в жизни; невыносимо нежные, но настойчивые движения языка Эллис в том самом, сокровенном месте, сводили магессу с ума. Ее стеснение и неуверенность давно были отброшены вместе с ненужной одеждой; "наивная маргаритка" сорванным голосом просила, умоляла свою любовницу не останавливаться... Долийка не смогла долго выдерживать сладостного напряжения и, сжав в руках до треска атласные простыни, протяжно, почти жалобно вскрикнула и задрожала в экстазе. ...Испытывая ощущение всепоглощающего, невероятного счастья, усталая, но довольная Мерриль обнимала блаженно улыбающуюся Эллис. - Ах, я так тебя люблю! - мурлыкнула долийка. И тут же спохватилась. - Наверное, не следовало этого говорить так рано, да? Я всегда тороплюсь… И говорю глупости, – Мерриль приподнялась на локте и заглянула в лицо все так же гладившей ее плечи Эллис. – Мне просто интересно: что дальше? Мы теперь… вместе? Что все это значит? Однако, задумавшаяся Эллис не спешила отвечать. В затянувшейся тишине эльфийка натянула белье, стесняясь своей наготы, слезла с кровати и подошла к камину, обнимая себя руками. Лицо ее посерьезнело. Все было так внезапно и стремительно… - Что будет дальше - решать только нам двоим, – Эллис тоже поднялась, подошла к девушке со спины, завязывая пояс домашнего халата, и нежно обвила руками ее тонкую талию, даря ощущение тепла и защищенности. - Я не представляю, как жила бы без тебя. Если бы Ты не пришла в тот день на Расколотую гору… - прошептала Мерриль, поворачиваясь к возлюбленной и смотря на нее своими огромными зелеными глазами. Хоук, все так же не выпуская хрупкую эльфийку из рук, вдруг хитро улыбнулась: - М-м-м, я вот тут подумала… А не посмущать ли мне соседей тем, что ко мне переехала жить моя возлюбленная эльфийка? - Что? Да ты чокнутая! - не веря своим ушам и своему счастью, Мерриль всплеснула руками. - Ты хочешь жить в этом райском уголке – в Верхнем городе – где чисто, нет крыс и бандитов, с эльфом?! С долийской отступницей и магом крови? Ма венан… Ты с ума сошла. Эллис кивнула и тепло улыбнулась, привлекая к себе любимую и крепко сжимая в объятиях ее стройное худощавое тело, шепча на острое ухо заветное «я тебя люблю»… В ее доме, под ее защитой магессе точно ничто не будет угрожать. Мерриль спрятала лицо на груди любовницы и тихо проговорила: - Если ты этого не боишься, то тогда я – тем более…***
На следующий день Варрик, Авелин, уже окончательно оправившийся от травм Андерс (странно, что вместо спасения эльф его не добил - без свидетелей-то) и Фенрис помогали девушкам перетаскивать скромные пожитки Мерриль в особняк Хоук; Эллис объяснила этот внезапный переезд необходимостью спрятать их дражайшую подругу-малефикара от зачастивших в эльфинаж храмовников, но мужчины только хитро переглянулись и ответили что-то вроде: «Да-да, конечно». Впрочем, как ни странно, прятать отступницу-эльфийку в доме другой отступницы в центральном квартале пока действительно было самым эффективным методом маскировки в этом сумасшедшем городе. Андерс беззлобно бурчал, что «кто б его так спрятал», на что получил резонный ответ, что вместе с ним прятать бы пришлось еще и всю его подпольную организацию – а вместить все это добро смогла бы только, разве что, крепость Наместника. В ветхой каморке Мерриль остался только Элювиан по коллективному решению всех присутствующих. Эллис не желала иметь в своем доме оскверненную стекляшку, убивающую или засасывающую внутрь людей, Мерриль не хотела, чтобы при работе с зеркалом ей кто-либо мешал, и сказала, что будет приходить сюда одна, а мужчины… просто не смогли его поднять. Хоук догадывалась, зачем ее любимая вызывала демона и какую помощь он ей оказывал: таскать тяжеленную раму зеркала человеческими силами казалось невозможным в принципе.