Трудности перевода

Не открывая глаз, Варна прислушалась: комнату наводнил легкий аромат, неожиданно приятный среди резких запахов Атолла. Его принес посетитель, изо всех сил старавшийся не напугать спящую уманку. Она быстро узнала вошедшего яута, несмотря на то, что в отсеке было темно: лишь пара электрических факелов делала мрак неполным и пульсирующим. За время, проведенное рядом с науду, она привыкла к неровному освещению, возникающие в самых неожиданных местах сполохи почти перестали ее тревожить. Озноб вернулся: воспоминание живо напомнило о себе кроваво-зелеными картинами. Ваар приблизился, и Варна сделала вид, что спит: ей не хотелось мучиться неловким переводом и бессмысленными разговорами. Хотелось одного: чтобы ее оставили в покое, не трогали, не навещали, не говорили, даже не молчали поблизости. К руке настойчиво прикоснулись, и Варна вздрогнула под шкурой, выдавая пробуждение. Заворочалась, отпихивая навязчивые пальцы. Дайте ей поспать, совсем чуть-чуть, особенно когда после тяжелых, туманно-бордовых снов вдруг приснился родной город, старый, заброшенный парк и покрытые лесом, словно колючим зеленым покрывалом, горы, освещенные утренними солнечными лучами. - Ты не спишь, - знакомый рык. Слова она поняла. Но то, что Предводитель сказал дальше, осталось набором диковинных звуков. Яут ждал ответ, а когда его не последовало, потянул шкуру на себя. Варна воспротивилась. Если ему нужно куда-то отвести ее, пусть подождет. Она решила не поддаваться собственному страху, потому, вместо того, чтобы выяснить, чего хочет Ваар, проворно соскочила с платформы. Встав под факелом, заставила себя рассмотреть посетителя. Вглядываясь в клыкастое лицо, она ждала агрессивной реакции: вот-вот мандибулы раздвинутся, морщины соберутся вдоль костяных наростов, яут схватит ее за руку и потащит невесть куда. Но Ваар, прислонившись к краю платформы, мирно покручивал короткую цепочку с черепом-застежкой, сдержанно наблюдая за происходящим. - Я не опасность, - перевод получился кривым. Сердце Варны заколотилось. Вожак сказал что-то еще, чего она не разобрала, кроме слов «расслабленность», «нервная система», «устройство», «вода», «уединение», «наблюдают» и «удовольствие». Последнее ей не понравилось, потому что ощущения в теле изменились. Колокольчиком зазвенела тревожная мысль: нельзя стоять так близко, иначе легко сделать шаг навстречу, прижаться к сильному, горячему пятнистому телу: внутри излучаемой яутом уверенности тепло и можно спрятаться. Варну бросило в жар от собственных мыслей. Захотелось оказаться рядом и чтобы крепко, надежно, уютно закрыли мускулистые руки от космически-хищного мира. Может, тогда и дрожь пройдет? Неужели ей настолько страшно, что подобные эмоции к инопланетянину стали реальностью? Ей так не хватает банальной уверенности в происходящем и тактильного взаимодействия? Варна зашипела, сознавая сущий идиотизм ситуации, не предполагая, что все эти чувства имеют мало общего с ее психологическими проблемами и усталостью. - Чего тебе надо? - в смятении крикнула уманка. Отступив на два шага, она врезалась плечом в факел, по форме напоминающий корону. Потерла ушибленное место, по инерции, так как боли не было: металлическая пластина сработала, не допустив травму. - Ты должна расслабиться, я тебе помогу. Иначе трудности с переводом продолжатся, - Ваар говорил простыми предложениями в надежде на то, что уманка поймет. Кажется, она улавливала лишь четверть сказанного. - Пойдем, я собираюсь показать тебе одно место. Оно походит на некоторые ваши земные территории. Они долго шли по коридорам, петляли, меняя уровни, пока не остановились у сплошь покрытой изогнутыми наростами темной двери. Варна послушно следовала за яутом и теперь переминалась с ноги на ногу: уверенности в том, что она поступила правильно, покинув безопасный отсек, за которым присматривал Торквэй, поубавилось. Инстинктивно держа ладонь на животе, ритмично придавливала металлическую пластину, пытаясь прощупать гнездившуюся в солнечном сплетении тревогу. Она чувствовала себя пришлецом, попавшим в лабиринт, из ниш и закоулков которого враждебно поглядывали железные черепа, длинные позвоночники гигантских тварей, статуи неизвестных героев и богов. Вот и сейчас, когда дверь открылась, на Варну повеяло влажным жаром: тьма двинулась ей навстречу, зажурчала коварными ручьями. Это и вправду была вода. Как только они ступили за порог, по периметру зажглись факелы. Их формы соответствовали разным видам живых существ. Со всех сторон смотрели на них вытянутые костяные морды с хоботами и без, длинными рогами, клыками, растущими прямо из шей – бесчисленное множество тварей, существующих и вымерших, красивых и убийственно-страшных. Жуткий коридор быстро закончился: за ним начинался узкий вход в пещеру. Ваар поставил ее перед собой и подтолкнул вперед. Чувствуя яута спиной, тесно прижавшегося и горячего, Варна решила поскорее попасть туда, куда ее вели, и отойти подальше. Сердце отдалось в животе, болезненно и тягуче. Уманка была в замешательстве. Всё шло по плану, хотя и не совсем честно по отношению к ней. Она помогала его расе по доброй воле, старалась быть смелой и понятливой. На выходе Варна задержалась, лихорадочно соображая, как попроситься обратно в отсек, но слов не нашла. Оставалось одно – зайти в чертову пещеру. - Жарко, - выдавила она из себя, оборачиваясь через плечо. Пот пощипывал нежную кожу: тоненькие ручейки струились под одеждой, делая прикосновения к защитным пластинам неприятно липкими. - Дальше будет прохладнее. Я позаботился. Нагромождения камней под сводчатым потолком, проросшим сталактитами, походили на земные водопады. Вода сбегала вдоль терракотовых валунов, закручиваясь маленькими водоворотами у основания каменной чаши. Нечто похожее на мох росло не только на камнях: создавалось впечатление, будто на полу лежит ковер, только живой и усеянный крохотными красноватыми стебельками. - Ты можешь раздеться, - вслед за распознанными словами Варна услышала бархатистое урчание, пробравшее тело с ног до головы. По правде говоря, снять комбинезон хотелось страшно. - Здесь нет следящих устройств, которыми напичкан твой отсек, и мы можем поговорить спокойно. Я помогу тебе расслабиться, но не хочу, чтобы об этом узнали Старейшины. Даже если узнают после, не увидят, как это произойдет, - из всего потока Варна поняла лишь пару слов. - Искупаться? – перевод подсказал только это, и Варна постаралась в интонацию вложить оставшиеся не проговоренными слова. «Она думает, я привел ее купаться? – Ваар удивленно шикнул про себя. – Наивное создание. Ребенок, что бы относительно ее возраста ни считали уманы». Ваар кивнул, чувствуя себя недостойным обманщиком, не слишком, правда, переживая из-за этого. Варна села на теплый камень, теребя мшистые стебельки: уходить расхотелось. Никого вокруг, кроме нее и Вождя, кроме спокойствия, потихоньку отвоевывавшего место у тревоги. Даже хищные статуи остались позади, растворившись в темноте, словно в небытие. Как только устройство заработает, нужно будет спросить у Ваара про странных существ, запечатленных в камне и железе. Пока Варна витала в фантазиях, яут отстегнул доспех. За ним последовали оба наруча, нагрудное обмундирование, туго обвившие щиколотки широкие обручи и ки’чти-па. Варна заметила это слишком поздно: крепкая мускулистая фигура, блестящая в оранжевом освещении так, словно на кожу распылили масло, сделала шаг в ее сторону, разом уничтожив расстояние между ними. Сердце подпрыгнуло к горлу, забившись в сумасшедшем ритме. Показалось, еще немного и случится землетрясение. Вытаращившись на яута, Варна попробовала спрятаться за камень, но ее удержали за плечо, второй рукой проведя по застежкам одежды: те щелкнули, разойдясь на две стыкующиеся половинки. - Я не сделаю того, чего ты не захочешь. - Ужас происходящего шквалом обрушился на уманку. Зрачки маленького существа расширились, выдавая испуг, голова замоталась из стороны в сторону в знак отрицания. Бежать или остановить всё это, но нужные слова, как назло, не переводились, оставалось только открывать рот, пытаясь надышаться влажным воздухом, наверняка уже превратившим ее легкие в бушующее море. - Ки’кте! [Хватит!] – в возглас Варна вложила всю имеющуюся в теле мощь. В ответ яут сделал то, чего она никак не ожидала: прижал к себе, исполнив первое желание, возникшее после пробуждения и ни к кому конкретно не обращенное. Горячая, чуть влажная кожа, запах – неописуемый и терпкий, не похожий ни на один из известных ей на Земле. По щекам побежали слезы, но она не обратила на них внимания. Ненависть к самой себе – желающей остаться обнятой - заполнила душу. Так туман заполняет долину: стремительно и неотвратимо. В отчаянии она зубами вцепилась в пятнистый живот. Почувствовав внезапную боль, Ваар рассмеялся. Злость и храбрость, проявленные совершенно неожиданно, раззадорили его. Он-то думал: расслабит девушку феромонами, введет в состояние полугрезы, потрогает хрупкое тело в чувствительных местах, доведет до оргазма и направится по делам, коих с каждым часом прибавлялось в геометрической прогрессии. - Не кусайся. Я тоже могу укусить. - Голова склонилась: Ваар попытался оценить, поняла ли уманка шутку. Переводчик затих, уткнувшись лбом в позеленевшее от укуса место. Вокруг Варны ароматом вился вопрос «Зачем?». Яут чувствовал ее растерянность и неуверенность. Умное существо понимало: вряд ли оно способно самостоятельно ни с того, ни с сего захотеть совокупиться с инопланетянином, строение и вид которого сильно отличается от ее собственного. Инстинкт самосохранения, работающий в любой точке вселенной. Заложенная природой техника безопасности: чуждый организм потенциально ядовит и может представлять угрозу для жизни. Ваар опустился на одно колено, отстранившись и подцепив когтем маленький подбородок. - Если ты не расслабишься физически, способность к переводу не вернется. Случится война, которую я стремлюсь избежать. Ты не понимаешь, что я говорю, потому просто доверься мне. Переводчик бесстрашно замотал головой, дернувшись от когтей, оттянувших уголок ворота. Отойдя на полшага, Варна почувствовала холод, не телесный, какой-то другой, невыносимый, потому что тут же вернулась к Ваару. Но яут ощерился и отодвинулся сам, удобно устроившись на коленях. Ладони сжали мох – на коже остались темно-зеленые влажные полосы. Теперь Варна могла рассмотреть Вождя – каждый мускул, пигментные пятна, притягательно темнеющие в неровном свете, чуть более светлый низ живота, мышцы на бедрах и голенях, пах… Девушка покраснела от мысли, с каким бесстыдным любопытством разглядывает обнаженного инопланетянина. Стоп! У яута не было главного! В том месте, где у нормального мужчины был член, у Ваара собирались складки, покрытые россыпью мелких пятен. Подавив желание спросить, где же пенис, Варна протянула руку, но тут же ее отдернула. - Можешь потрогать, тебе ведь интересно. - По всей видимости, уманы были визуалами. Если удовлетворить интерес сейчас, можно получить более сговорчивого и послушного переводчика чуть позже. Выбрав другую тактику, Ваар с удовольствием отметил, что уманка успокоилась. Ее никто не трогал, не пугал острыми когтями и клыками, не заставлял сомневаться в происходящем. Тонкая игра на любопытстве, питаемом потребностью в телесном контакте. Уманка в вопросах квэй-те [секса] оказалась не такой простой, какой ее представлял Торквэй, начитавшись умных книг: она хотела того, чего никогда не хотела ни одна харпи, и чего никак не мог понять Ваар. Квэй-те для яутов был не только средством продолжения рода. Он дарил сильные запахи, вакханалию ощущений, где боль сплеталась с наслаждением, а борьба с рвущейся из груди жаждой единения, насильственной, сводящей с ума подчинением и готовностью отдаться. Взамен яуты получали потомство и слабость тела. Сила восстанавливалась в одиночестве и только росла после квэй-те. Нечто подобное испытывали харпи, приобретая вместо активной силы внутреннюю мощь, способную созидать, аккумулировать мыслительные процессы и управлять подрастающим поколением рассудительно и спокойно. Уманка не нуждалась в силе, ее тело просило защиты и комфорта, готовое отдать то же самое взамен. Ваар усмехнулся собственным выводам. Каким образом могло подарить защиту столь ломкое создание? Варну больше ни к чему не принуждали. В голове туманом разлилось наваждение, и она приблизилась, ступая по мху на цыпочках, встала перед яутом, сцепив руки за спиной. Теперь она могла смотреть в янтарные глаза, не запрокидывая головы. Ноги подкашивались от жара, излучаемого пятнистым телом. Ее мягко притянули к себе, усаживая напротив. Варна дотронулась до топорщащихся складок – они отличались от остальной кожи, были бархатистыми и обманчиво нежными, плотную кожу она вряд ли смогла бы прокусить зубами. Позволяя любопытству взять верх и окончательно потеряв нить разумности происходящего, надавила кончиками пальцев – складки, повинуясь прикосновению, разошлись в стороны. В возникшую узкую щель можно было просунуть пальцы, но она помедлила. Растерянность и неловкость мешали расслабиться – щеки вновь защипало, соленая влага коснулась губ, раздражая кожу. Варна в очередной раз не знала, что делать. - Нет опасности, - подсказал яут. И Варна поверила – сходу, бесповоротно, чтобы только не думать о том, что она собирается совершить, и насколько сильно будет жалеть об этом потом. Внутри было горячо и… влажно. Не сразу – по мере производимых пальцами манипуляций стенки пахового кармана активнее увлажнялись вязкой субстанцией прозрачно-коричневого цвета, сильно пахнущей, но не неприятно, а скорее возбуждающе. Кажется, Ваар не ожидал подобного, потому что щелкнул жвалами и явственно вздрогнул. - Что это? – смущенно прошептала девушка. - Паховый карман, - Ваар подтвердил ее догадки. Коготь прошелся по застежкам комбинезона, играючи подцепив все до единой. – Надави чуть сильнее. Решившись, Варна надавила: кожистая щель расширилась, стало возможным ввести пальцы глубже. Девушка так и сделала, пока не уперлась во что-то твердое и горячее. Она погладила то, что, как догадалась, являлось пенисом, услышав в ответ недовольное шипение. Шершавые стенки отзывались на касания, под пальцами чувствовался выпуклый узор мышц. Нащупав прямоугольный бугорок, девушка потерла его большим пальцем. К основанию члена потекло. Варна отдернула руку, не зная, продолжать или остановиться. Всё произошло так быстро, она не успела среагировать: член выдвинулся наружу. Уманка отшатнулась и упала спиной в мох. Ваар выругался, недовольно зарычав, но вовремя осадил себя. Подхватил уманку, прижимая к себе и помогая раздеться. Как завороженная, Варна подчинялась опытным рукам, медленно стягивающим комбинезон. За ним последовали маленькие черные трусики. Яут опасался поцарапать ее, поэтому старался выверять каждое движение. Его когти, словно титановые лезвия, могли располосовать мягкое тело, сейчас мелко дрожащее и не сопротивляющееся. - Я не разрешал так трогать. Сердце Варны неистово билось, жар вспыхнул на щеках, в солнечном сплетении и внизу живота. Горячий, влажный, чужой, коснулся бы еще раз. Подавшись на прикосновение к животу, недостойно всхлипнула: шершавое ощущение оставило липкую дорожку к вьющимся ниже волосам. Пробравшись в волосы согнутыми пальцами, яут взъерошил завитки, пощекотал нежную кожу. Живот сжался под ласкающими движениями. Варна попыталась остановить Ваара, но ей не дали. Дернувшись, попробовала отползти или закрыться комбинезоном, но ее притянули обратно, прижав к стоящему члену. Пенис науду никогда не падал, не позволяла физиология, а именно имеющаяся в строении костная основа. Головка внешне походила на умановскую, но была обтянута твердой кожей, чешуйчатой и упругой, да и саму головку, кажется, составляли плотные чешуйки. Главные чувствительные точки располагались не здесь. Приблизительно по центру полового члена топорщился небольшими складками мышечный мешок, в котором прятался крайне восприимчивый к манипуляциям парный гемипенис. Заинтересовавшись приятными на ощупь складками, Варна потерла их – сначала неуклюже и тихонько, потом сильнее, входя во вкус. Кожа завибрировала, расходясь в стороны: из мышечного кармашка цветком распустился гемипенис. Два его лепестка оказались бархатисто-шершавыми, очень нежными, не такими, как твердый член, обхватить который одной ладонью не получилось. Пенис был большим, и Варна запретила себе думать о том, что будет, если яут решит ее трахнуть. Ваар приподнялся, чтобы девушка могла рассмотреть его ближе. Тонкие руки обхватили бедра, погладили увлажнившуюся кожу – нечувствительно для привыкшего к сильным ласкам яута. Когда переводчик коснулся губами гемипениса, вконец одурманенный феромонами, провел языком по разделяющей лепестки ложбинке и очертил контур нежного «цветка», Ваар от неожиданности охнул, отстраняясь: лепестки поджались и вновь раскрылись. Гемипенис служил активным стимулятором эрогенных зон во влагалище: вибрируя и быстро двигаясь, смыкаясь и размыкаясь вокруг чувствительных бугорков на стенках, он заставлял самку прогибаться и рычать от желания. Гибкий, твердый язык харпи делал больно, и эта боль возбуждала до дрожания мандибул и слабости в ногах. Незатейливая ласка маленькой уманки не походила ни на что испытанное ранее. Паховый карман скрутило ноющей судорогой, следом за ней поджались все органы в животе, а по ногам потекло. Впрочем, потекло не только у него. Ваар фыркнул: подлые боги посмеялись над его планами. - Рйет, - яут грубо перевернул девушку на живот, вздернув на четвереньки. – Не вырывайся, - рыкнул на инстинктивную попытку освободиться. Маленькое существо засуетилось и что-то забормотало. «Ну, конечно же, проснулось осознание момента. Ненадолго», - рявкнул про себя яут. Раздражало то, что сейчас он был готов воспринимать умана как харпи-подростка, которого Наставнику разрешалось учить, в том числе и половой жизни. Ваар не рассчитывал получить удовольствие рядом с созданием, чья физиология, сила и размеры не соответствовали яутским. Природные различия сыграли с ним злую шутку: возбужденный новыми ощущениями, нереальными рядом с харпи, он не захотел остановиться. Одним усилием воли яут мог прекратить неловкий процесс, но не сделал этого. - Будет больно, - предупредил трясущегося под ним человека. Используя для опоры левый локоть и колени, пригнул уманку к земле. Ее ноги разъехались в стороны, а спина под напором сильной руки прогнулась. Яут надеялся, что в процессе квэй-те не перенесет свой вес на хрупкое тело. Случись подобное, Варна умрет: внутренние органы окажутся под двухсоткилограммовым прессом. Этот же страх, похоже, пронзил и Варну, потому что она рванулась вперед, задыхаясь от жара и паники. Ваар успокоил ее прикосновением к ягодицам: раздвинув их, аккуратно потерся гемипенисом о сфинктер, спустился ниже – теперь лепестки стимулировали чувствительные половые губы. Подвижный гемипенис смыкался вокруг клитора, заставляя ее тихо стонать и больше не рыпаться вперед. Между двумя разгоряченными телами смешались умановский пот и кожная секреция яута. Гладкая, скользкая пятнистая кожа двигалась по бархатистой, покрытой мягким пушком светлой коже. В отличие от Варны, Ваар контролировал себя. Перед собой она видела водопад и вспыхивающие в его основании мини-радуги, темнеющие в дальнем углу фигуры, неподвижные и костяные, но слышала одно лишь дыхание яута – медленное, горячее, будоражащее. Мир превратился в оранжевый калейдоскоп, когда пенис проник в мокрое отверстие, дополнительно смазанное тягучей влагой из пахового кармана, хотя смазки и без того выделилось предостаточно. Уманка была такой же мокрой, какими обычно бывали харпи во время квэй-те. Только с человеком это произошло гораздо раньше. Тело оказалось более чувствительным к легким, стремительным касаниям. Варна вскрикнула, зажмурившись от резкой боли. Даже несмотря на смазку, влагалище оказалось слишком узким. Мышцы сработали, тесно сжав головку. Ваар подхватил Варну под живот и пригнул сильнее к поверхности. - Опустись ниже, станет легче, - слова Варна разобрала. Нервная система от смятения и страха скакнула в обратном направлении – переводное устройство вернулось в ранее используемое поле контакта. Казалось, пригнуться ниже, оставшись на четвереньках, невозможно, но Ваар раздвинул ноги шире и чуть надавил на спину. Боль хоть и осталась, но заметно уменьшилась. Уманка всхлипнула, и яут опустил ее еще ниже. На живот пару раз ритмично надавили, и внутренние мышцы расслабились: влагалище впустило член до гемипениса, начавшего стимулировать чувствительный вход. Пальцы сжали мох, вырывая тонкие, прозрачно-кровавые стебельки. Варна задышала чаще, с каждым выдохом слыша свой собственный голос – звонкий, сбивающийся, летящий. Внутри было скользко, тепло и заводяще узко. Послушное тело реагировало мелкими движениями, вверх-вниз, удерживаемое надежной рукой, замирающее, когда его прижимали крепче. Грудью Варна касалась мха, позабыв как должно быть стыдно оттого, что она позволяет с собой делать всё, что только этот инопланетянин пожелает. Лепестки дрожали внутри влагалища, совсем близко к входу – огненная волна прошила ее насквозь. Варна закричала, прижимаясь ко мху сильнее. Амплитуда, с которой яут двигался, была скромной, зато вибрирующий в тесном пространстве гемипенис, увязший в умановской смазке, гораздо более жидкой, чем смазка харпи, шевелился быстро. Ваар зарычал, ощутив, как утекает вместе с секрецией контроль. Он мог долго разгонять себя до оргазма, медленно и планомерно подводя самку к грани, за которой та переставала чувствовать запахи, кроме одного единственного – запаха семени, подступающего к выводному каналу, от которого темнело в глазах и сводило тело в предоргазменном спазме. Уманка под ним с минуты на минуту должна была кончить, поэтому Ваар ускорил процесс – неудовлетворенным разгуливать по Атоллу безрассудно. Резкий всплеск феромонов совместно с плавным нажатием на низ живота заставил уманку забиться в струйном оргазме: гемипенис интенсивно и часто задрожал. Уманка сжалась, струя жидкости выплеснулась наружу, попав в самый центр кожистого «цветка». Яут не знал о подобной физиологической особенности: маленький фонтанчик ударил в растревоженную непривычной теснотой точку боли, и Ваар взревел, позабыв, что может напугать захлебывающееся стонами существо под ним, кончил, не успев выйти: янтарная, полупрозрачная жидкость потекла по ногам. От прикосновения валар к пояснице побежали мурашки. Распластавшись на мху, Варна расплакалась: сказался переизбыток эмоций. Ваар развернул ее и, прижав к себе мокрое тело, погладил по голове, перебирая в когтях невесомые волосы. Успокаивался переводчик рывками, редкими всхлипами. Устроившись на спине, яут расположил уманку на себе: она тут же поджала ноги, целиком уместившись на широкой груди. Ощущать легкого умана было приятно. Отдыхал переводчик недолго, а потом попытался выбраться из-под удерживающей его руки. Сел на груди, скрестив ноги под собой, и уставился на Ваара большими внимательными глазами, смущенно поводя плечом и шмыгая носом. Лицо уманки в очередной раз раскраснелось, но здоровым оттенком, понравившимся яуту. Он поманил ее когтем, но она не шевельнулась, искоса поглядывая на него. По правде говоря, Варна не знала, как себя вести. Уманка пробудила давно позабытые реакции: так Предводитель чувствовал себя, когда спустя семь лет после рождения к нему пришел сын, доверчиво раззявив мандибулы и знакомясь с отцом, которого до этого ни разу не видел. На начальном этапе забота о детях лежала целиком и полностью на харпи. Отец и мать не жили вместе и не сохраняли друг другу интимную верность. У самых опытных, сильных яутов было по три-четыре женщины, с которыми те регулярно встречались и от которых имели детей. Остальные связи возникали стихийно и не влекли за собой деторождение: чтобы харпи смогла забеременеть, она должна была неоднократно заниматься квэй-те с яутом, внутренние механизмы двух тел медленно подстраивались друг под друга. Уманку Ваар мог смело считать своим творением, столько сил он и его помощник-аттури вложили в ее обучение. Обычно харпи после квэй-те покидала партнера: самодостаточное создание не нуждалось в излишнем внимании и ласке. Уману зачем-то требовался тактильный контакт. Странная физиологическая особенность, а главное – непродуктивная. Тратить время на удовлетворение эмоциональных капризов – занятие безрассудное. - Хочешь искупаться? – спросил яут. - Я тебя понимаю, - обрадовано прошептала Варна. – Понимаю! – звонкий голос эхом разлетелся по зале. – Хочу. Яут поднялся, не выпуская переводчика из рук. Варна долго отфыркивалась в наполненной до краев водой чаше. Быстро привыкнув к высокой, но терпимой температуре, она пару раз проплыла от одного борта к другому. Ваар спустился следом: окунувшись с головой, вынырнул рядом и прижал к валуну. Уманка задрожала – тело помнило каждый миг, проведенный в руках Вождя. Отрегулировав охладители, яут подсадил Варну и сам вылез на мох. Уман без приглашения залез к нему на грудь, усаживаясь в знакомую позу: ноги скрещены, ладони упираются в него. - Расскажи о науду, о ваших богах, о тех статуях, которые я видела в коридоре. Что это за место и почему оно… такое? - Слишком много вопросов, - ухмыльнулся Ваар. – Хочешь узнать о хасоу-де пайа [танце павших богов]? Пройти тропой секвелла [богов] и увидеть, что было до черты, переступив которую науду заговорили о богах? Варна заворожено кивнула, приготовившись слушать. Ее больше не смущала собственная нагота и то, что рядом с монстром, забравшим ее с родной планеты, может быть так хорошо. Пусть временно, всего на какой-то час или два – Варна знала: как только они покинут «пещеру», реальность настигнет обоих – настоящая, жестокая, не спрашивающая дозволения, сумбурная и злая. А пока под разноцветным сводом мог существовать Кетану, Пайа, Черный воин и другие наудские боги. - Когда-то на иссушенную звездой землю прибыл Кетану. Он был не один, и его сопровождали призрачные воины. Духи, поражающие врага черными копьями, забирали силу твея поверженных и становились материальными. Они пронзали живых насквозь. Боль приходила на другой стороне, за гранью Тей-де. С ней погибшим бойцам приходилось мириться, делая частью себя, до тех пор, пока плоть не истончалась и не напивалась силой. Так Кетану обрел великий Ник’де-зоз [войско] и самого могучего Гаммора [вооруженного воина]. Но Гаммор предал его, решив повести Ник’де-зоз в те миры, которые Кетану поклялся не трогать. Кетану убил Воина в поединке, чей рисунок стал основой многих ритуальных танцев науду, сохраненных яутами и отвергнутых во имя науки аттури. Огненным вихрем крутился в смертельном танце Кетану, и осыпались горы, и пылала звезда отраженным светом в камнях, и плавился воздух, а вместе с ним и земля. Разверзлась пасть каменистой поверхности, ощерились в хищной улыбке пещеры, вздыбились скрывающиеся от света реки. Поглотила планета доблестных воинов и местных жителей, всех, кроме полукровок, волею рока уцелевших в Адомуре [бездне]. Подсек копьем противника Кетану, и рухнул мятежный воин, почернело клыкастое лицо, осыпались в прах мандибулы, поглотила тень бренный силуэт. Заглянул в озеро Кетану и обмер – три пары рук тянулись жадно к воде: данные от рождения, пара, полученная от Гаммора, и пара, держащая призрачный меч. Повел полукровок, предков науду, за собой, но настиг несчастных Черный воин-Гаммор, испытал на верность великому богу и испытывает до сих пор на грани тей-де. Никто не знает, вернулся Гаммор в родное войско или противостоит ему. Только печальны его глаза и темны, и нет слов, которыми он мог бы говорить с живыми. Лло-мин [война] захватил помыслы потомков бессмертных богов, но пришел Танг и научил Охоте, направив войну в русло, напитавшее культуру науду иным смыслом существования. Ваар скосил глаза на переводчика, тот тихо посапывал, хотя еще десять минут назад слушал, как завороженный. Варна потянулась, она не заметила, как жаркая дрема накрыла тело мягким покрывалом. Бессознательно поглаживая яута, она теребила маленькие тугие валары, растущие на груди. Их острые наконечники кололи пальцы, но не сильно и не до крови. - Можешь потрогать здесь, - лукаво прошипел Ваар, касаясь кожи рядом с нижней мандибулой. – Мне будет приятно. Яуту показалось, что он почти перестал чувствовать время, потраченное на пустяки, лишь бы переводчик ощутил себя нужным и защищенным. Действия уманки увлекли его: сначала она массировала влажную кожу, так что яут даже заурчал, испугав чуткое создание. Пришлось объяснять, что «угрожающий» звук таковым не является. Поглаживая основание клыка, Варна пыталась рассмотреть тончайший узор, змеящийся в основании кости. Ваар шире раскрыл мандибулы, позволяя мять кожу изнутри. Окончательно расслабившись, Варна растянулась на охотнике и заснула. В отличие от харпи, тело девушки ничем не пахло и быстро высохло после оргазма и купания. Возвращалась Варна с неохотой. Ваар следовал рядом, отстраненный, как будто не она спала на его груди совсем недавно. Вместе с тем он не отпускал ее руки, и ей удавалось балансировать на грани спокойствия и легкого волнения, не теряя способности воспринимать чужую речь. Есть вещи, которые должны остаться невидимыми постороннему взору, - это Варна понимала, потому довольствовалась теплом светло-зеленой ладони. Передав уманку Торквэю, Ваар велел накормить ее. Задержавшись у двери, хитро склонил голову, посмотрел Варне в глаза и издал частое пощелкивание, которое она интерпретировала, как одобрение и подбадривание. Ваар кивнул, подтверждая правильность ощущений, и покинул отсек. Варна выдохнула, готовая взвизгнуть или подпрыгнуть от счастья, мгновенно пронзившего ее естество, и столь же мгновенно растаявшего в желании съесть что-нибудь. - Расскажи о Танге, - обратилась она к аттури, когда первый голод был утолен. Торквэй задумался: Ваар не стал рассказывать уманке о грозном боге, иначе Варна не спросила бы. Странные у Предводителя отношения с многоликим божеством, темные, смертельно-холодные, как Космос и небытие. [Примечание для тех, кто не боится смотреть разное-прекрасное-странное ;) Вот как выглядит парный гемипенис: http://cdn1.arkive.org/media/7C/7C7E7A2A-0B56-4C9D-92E0-AE846D36E902/Presentation.Large/Hemipenis-of-male-adder-.jpg У змей это полноценный пенис, а у Хищников - только часть пениса, оберегаемая мышечным мешком].