Трудности перевода

Аттури удалось невозможное: переводчик тихо дышал, постепенно приходя в сознание, только веки судорожно подрагивали и дергалась жилка на шее. Долго находиться в забытьи Варне не позволили. В полете к безымянной планете, спрятанной за астероидным поясом, ей предстояло подготовиться к встрече. - Как себя чувствуешь? – в тени Ваара она заметила Торквэя. - Не знаю, - Варна еле разлепила ссохшиеся губы. Привкус крови заставил облизать их. Яут подошел ближе, протянул когтистую лапу и вытер с подбородка алую струйку. - Ты кое-что пообещал, - переборов страх, сказала Варна. Она физически устала бояться каждого неверного движения, слова, жеста. - Я помню, - бархатисто прорычал Ваар. Главное – не спугнуть уманку теперь, после всего случившегося, после пропасти, в которую та чудом не сорвалась. - Не оставляйте меня одну… сейчас... Яут отчетливо слышал, как отчаянно колотится маленькое сердечко уманки. - Хочешь, чтобы остался я или он? - Ваар указал на аттури. Тот что-то отмечал на встроенном в наруч планшете. Услышав вопрос, раскрыл мандибулы: во взгляде Торквэя отразилось недоумение, подтвердившееся тихим шипением. Он не ожидал подобного ни от уманки, ни от яута. - Ты, - голос дрогнул, и Варна смутилась. Она комкала мех под собой и никак не могла остановиться. Вспомнилась ладонь, лежащая между лопаток и поддерживающая, пока в глаза бил яркий фиолетовый свет, и существа разных мастей всё спрашивали и спрашивали о Земле: возможно, на трибуне стоял первый человек среди сотен не-людей, один на один с собственным страхом. Предчувствие кольнуло виски: вспомнились родители, друзья, оставшиеся в далеком уральском лесу. Не было дня, чтобы она не думала о них. Мысли о том, что ее ждут и гадают, жива ли она, переживают, плачут, мучили не меньше, чем навязчивые идеи о собственной участи. Торквэй облегченно раздвинул мандибулы: ему предстояло подготовить несколько лекарств, могущих понадобиться уманке, а также инструменты первой помощи для охотников. Встречу с ил-рруанцами невозможно предсказать, их реакцию и намерения. Как поведут себя застрявшие на планете яуты, тоже непонятно: они могли смешать кости и спровоцировать атаку. - Ваар, я надеюсь, ты понимаешь, что уманка должна поспать. Никаких всплесков эмоций и адреналина. Предводитель недовольно фыркнул: ему не понравились предположения Торквэя. «Успокаивать» переводчика он не собирался. Вероятно, уманка хотела спросить о чем-то важном или просто боялась одиночества после покушения. Расположившись на платформе, Ваар устроил переводчика на себе. Варна шустро свернулась клубком на широкой груди. Поначалу маленькое тело напряженно ютилось и тихонько подрагивало, но вскоре успокоилось. Неужели перебарывает собственный страх? «Лучшего способа не найдешь», - подумал Ваар. Всё-таки уман – странное существо, нелогичное. - Злишься? - Да, - призналась она. И откуда взялась храбрость? Еще полдня назад она находилась на грани смерти, чувствовала ее кисло-пряный вкус, дышала ее воздухом – жарким, болезненно сжимающим нутро. Злость каменным монстром прошлась по сердцу. Ей обещали защиту, но вместо этого отравленную, умирающую потащили в совет. На Торквэя затаившаяся ярость не распространялась: он подчинялся решениям Ваара и Старейшин, но Предводитель знал все риски наперед и, тем не менее, рискнул, и это учитывая важность жизни переводчика. У Предводителя не было времени на воспитание новой «рабочей зверушки», кажется, так выразился ил-рруанец. Значит, то, что следовало за срывом переговоров, страшнее и безжалостнее потери связующего звена. - Кто такие ил-рруанцы? Чем они так страшны? Яут поморщился. Он долго подбирал слова. Уманка имела право знать, с кем имеет дело, но знал ли он сам по-настоящему ответ на вопрос. Ваар прижал поднявшуюся головку к груди, взъерошил волосы и аккуратно положил ладонь на спину. Варна поежилась и засопела. В другой ситуации его повеселила бы реакция человека, только настроение не подходило для шуток. Ширкан не мог нарушить кодекс, не то воспитание, не тот статус. На сына легла великая ответственность за инициацию Неокропленных, и он не раз показывал себя с лучшей стороны, давным-давно заслужив пару именных унтар, потому и был избран Вожаком экзаменационной экспедиции. - Никто достоверно не знает, откуда они пришли, но к тому времени, как было заключено соглашение между Советом и ил-рруанцами, погибли две цивилизации с разницей в несколько веков. Никто не знает, что не поделили кварсубы и шалларе с «черной стихией» и как произошла гибель первых. Только в последний раз они прилетели на самую незащищенную, богами и правителями забытую планету в туманности Огня, черной эпидемией прошлись по континентам, уничтожив всех жителей, немногочисленных и напуганных. Ни один ил-рруанец не покинул вздыбившуюся землю, как будто никто и не прилетал на нее, только за считанные дни исчезла атмосфера и высохли полноводные реки, а потом, то же самое случилось с другими планетами шалларе, хотя подступы к ним тщательно охранялись лучшими армиями, да и ил-рруанцы были уже далеко. - Но как такое возможно? - У меня нет ответа на твой вопрос. Теперь ты понимаешь, почему я не могу допустить войны, маленькая уманка? - Вряд ли ил-рруанцы обрадовались тому, что вы используете умана. Ты говорил, все прежние переводчики бесследно пропали. Ты не думаешь, что… - переводчик проявлял чудеса смекалки, и Ваар не пожалел, что остался. - Планета хироки не безжизненна – единственный аргумент в пользу того, что это не ил-рруанцы. Не исключено: твари нашли иной способ уничтожать цивилизации, не оставляя следов. Но зачем? Хироки – безобидные существа, не воинственные, за всю историю ни разу не воевавшие не то что с инопланетной расой, но даже друг с другом. И Варна, забудь это слово – «обрадоваться». Ил-рруанцы другие: они не умеют радоваться или горевать. - Может, дело не в хироки, а в тех, кого они представляли в космосе, то есть в вас? - Исключено. Мы не охотились на ил-рруанских территориях, наши интересы никогда не пересекались. - Ты уверен? – она вопросительно посмотрела на яута, и тот заметил нитевидные морщинки во внешних уголках серых глаз. Ваар промолчал, задумавшись, как привередлива судьба, дарующая подсказки и вместе с тем заключающая в них гораздо больше вопросов, чем ответов. Разве мог он предположить, что уманка подскажет верное направление для размышлений? Если Ваар не видел очевидных пересечений интересов, это не значило, что их и вовсе не было. Без хироки яуты не могли говорить с расами, входящими в Совет, тем самым лишаясь столь важного для дипломатии слуха и языка. Стоило поразмыслить над этим. - Спи, храбрый уман. Я сдержу обещания, - «если получится», добавил про себя Предводитель. В своих намерениях вернуть умана на родную планету и не трогать людей Ваар не сомневался. Не хватало уверенности в том, доживет ли переводчик до знаменательного дня, хотя со своей стороны он сделает всё возможное, просто потому, что не привык разбрасываться словами. Варна проснулась от резкого света, залившего отсек, оглушительного звука и броска через плечо. Мощная рука швырнула ее на пол – громыхнул выстрел. Ваар успел среагировать. Он проснулся за мгновение до того, как дверь отъехала в сторону, и в проеме появился темный науду, вскинувший руку с оружием. Предводитель выругался, искренне надеясь, что не покалечил уманку. Бросился к ней, закрывая собственным телом и обнажая ки’чти-па. Метательный диск настиг посмевшего посягнуть на жизнь переводчика науду, но задел лишь плечо: поганец увернулся. Рйет, копье Ваар прислонил к стене напротив. Если он метнется к нему, то откроет уманку, и убийца не преминет воспользоваться удачей. - До чего ты докатился, яут. Позволяешь Пьед Амедха спать на груди, защищаешь, словно харпи или ребенка. Презренное поведение для великого Наставника, - рыкнул Лар-руш, негодуя на зрелище, свидетелем которого он стал. Три красных треугольника задергались на морщинистом лбе яута. Но аттури так и не выстрелил, сбитый с ног, словно шквалистый порыв ветра ударил его в спину. На пороге докручивал копье Анту. Он не убил Лар-руша, и тот на лопатках попытался отползти в сторону. - Предатель, - зашипел поверженный. – Встал на сторону врагов? Тех, кто ни один век изводил аттури, считая нас пригодными лишь для ковки доспехов и оружия, кто… - Лар-руш сплюнул твеем и продолжил, глядя исподлобья на Ваара: - Летаешь на его корабле, подчиняешься каждому его слову, словно ручной ящер, якшаешься с командой… - Я выбрал сторону, а вот ты так и не понял, что ожидает науду, если мы примем неверное решение. - Анту шагнул к лежащему воину. Тот неловко дернулся и зарычал. Следовало отвести его в темницу. Вряд ли Лар-руш самостоятельно принял решение уничтожить переводчика. Загнанный в угол, темный воин полоснул себя по горлу запястным лезвием: твей стремительным потоком побежал под ноги Ваару. - Проклятье, - взревел аттури. – Выживет! Торквэй! - позвал напарника по внутренней связи. Когтистые пальцы сцепились на горле, не позволяя драгоценной жидкости расстаться с телом. Варна глотала воздух, не в силах надышаться и не вполне понимая, что происходит. Духа хватило лишь на то, чтобы приподняться и заглянуть Ваару через плечо. - Жива? – обратился к уманке Анту. Девушка закивала, крепко ухватившись за руку яута, а потом вдруг вспыхнула. Щеки залил жгучий румянец, а в глазах сверкнула ярость, жидким металлом излившаяся наружу. - Какого… - «дьявола» хотела возопить она, но аналога не нашла, зато отыскалось другое ругательное выражение. – Какого поганого ксеноморфа здесь происходит? Вы оба говорили, что меня не тронут! Ненавижу каждый миг, проведенный в вашей лживой компании! Как я могу верить вам? Вы не просто используете меня, но играете на моих чувствах, доверии, воспоминаниях. Я поверила тебе сегодня, после нашего разговора, я допустила мысль, что могу поверить тебе, Ваар. Задыхаясь от негодования и позабыв о том, кому она высказывает претензии, Варна почти кричала, срывая голос, надрывая связки и не чувствуя зашкалившего пульса. Ей удалось вскочить, используя в качестве опоры бедро Предводителя. Даже боль в ушибленном колене забылась. - Тише, - зашипел Ваар. Он схватил ее и силой прижал к себе, стремясь потушить разгоревшееся бешенство. Сначала Варна вырывалась, а потом заплакала горько, навзрыд, как никогда ощущая бессилие, за которым распростерлось бескрайнее море пустоты, грозовое, мрачное, теперь уже без отчаяния, да и вообще без какого бы то ни была смысла. Бессилие граничило с усталостью, но его камни уже подточила злость, продолжавшая неистовыми волнами атаковать прибрежные валуны, разнося в пыль самые мелкие из них – сомнения и молчаливые обиды. - Сколько еще представителей от Совета на корабле? – тон Предводителя не предвещал ничего хорошего. – Хрваур, жду тебя в главной рубке через двадцать минут. Только тебя. Отключив связь, Ваар поднял уманку на руки. Самое безопасное место на корабле – его личный отсек, там она и проведет оставшиеся двенадцать часов. Торквэй проследит за Варной, заодно и успокоит. Не самое плохое место для бесед, обстановка понравится им обоим. Варна – существо любопытное: если ее заинтересовали символы на стенах медицинского отсека, от изучения капитанской каюты она вряд ли удержится. -------------------------------------------------- Допрос хоть и приподнял крыло угрозы, настигшее группу, но не обнажил имен. Даже испытание болью не дало результатов. Лар-руш рычал с каждым вырванным из головы валаром отчаяннее и бешенее. Твей залил молодое лицо, покрытое склизкой влагой из-за нарушившегося охлаждения. Он не знал имени того, кто принял решение устранить переводчика. Кроме него, на корабле был еще один последователь неузнанного Старейшины, но аттури никогда не видел его в лицо. Ваар не стал ограждать представителей Совета от своей группы, дабы не спугнуть предателя. Тот проявит себя, вне всякого сомнения. Лучше почувствовать врага спиной, чем усомниться в верности достойных. Вход в каюту охраняли двое учеников: копья наперевес, надбровные дуги сведены в изломанную линию. Перед тем как дверь открылась и яуты пропустили гостей внутрь, Варна задержалась на пороге. С двух сторон каменными изваяниями возвышались охранники. Их набедренная броня темнела выдавленными символами, не похожими на знаки, которые она видела в медицинском отсеке. Когти сомкнулись на оружии. Один из воинов повернул голову в ее сторону. Он смотрел долго, изучающе, а затем присел на колено. - Хочешь о чем-то спросить, уман? – когти поскреблись о металлическую пластину на комбинезоне, и Варна приложила максимум усилий, чтобы не сбежать. На Торквэя, стоящего за спиной, смотрел второй яут, и в его темно-янтарных глазах Варне почудилось презрение. «Конечно, почудилось, - сказала себе она. – Я не могу читать их эмоции». - Что означают символы на доспехах? – любопытство победило робость. - Это летопись моего обучения: от тренировок, инициации до первого боя в качестве Молодой крови. А здесь, - яут, словно карандаш, перебросил тяжеленное копье из ладони в ладонь, - летопись моих побед. - А летопись поражений? – Варна заткнулась, осознав, что, вероятно, ляпнула лишнее, потому что мандибулы собеседника хищно раздвинулись, и раздвоенный язык мелькнул в приоткрытой пасти. - Летопись поражения нарисует на своем копье Кетану, потому что поражение может быть только одно. Всё остальное – недостойная слабость и не готовность к тей-де. Тот, кто выжил в бою, но не выиграл – поет отдельную песнь другому богу за то, что вернул на тропу, если только воин сражался достойно и был готов уйти вслед за тенью. Варна хотела дотронуться до «летописи» жизни охранявшего ее воина, но тот перехватил руку и завел за спину. - Ты не воин, уман, и никогда им не станешь, потому не испытывай судьбу. Коснувшись Пути тей-де, рискуешь ступить на его камни. От рычащих слов тело прошил ледяной озноб. Будто не было гладкого пола под ногами и мигающих светильников – камни, большие и малые, черное светило на горизонте и дорога, летящая прочь, – в туман и дальше, к линии, за которой терялись звезды, кометы и куда теперь неохотно опускалось истекающее темными реками солнце. Варна зажмурилась, прогоняя иллюзию, и сделала шаг. В каюте было светло и жарко, так что пришлось расстегнуть одежду. - Торквэй, - обратилась она к аттури. – Почему он так смотрел на тебя? Разве вы враги? - Ты слишком многое стала замечать, - прошипел темный науду. – Здесь мы идем к одной цели, но когда вернемся… Молодой аттури пожал плечами. Долгая история, слишком длинная, чтобы начинать рассказывать ее сейчас. Ничто не в силах стереть разницу в восприятии яутов и аттури. Ничто не способно сточить копье обоюдоострой вины, пронзившей две расы. Вряд ли кто-то с уверенностью станет утверждать, что знает, с чего всё началось. Не Торквэй, уж точно. - Не хочешь говорить? - Не хочу. Ты узнаешь. От меня или нет, но узнаешь. Ты и без того смертельно напугана. Вы, уманы, не знаете, как приятно забирать жизнь соперника, но еще приятнее – врага. С позвоночником вырывать боль и впитывать силу в себя. Вот здесь и здесь, - Торквэй коснулся когтем лба Варны, а затем спины, согнутый палец перебрал позвонки, прощупывающиеся через длинную узкую вставку комбинезона, не позволяющую навредить хозяйке, - кроятся талант, способности и жизненная сила, инстинкт, ведущий по дороге Тей-де. Вместо того чтобы отстраниться, уманка невольно приблизилась. На Торквэе были совсем другие доспехи: черненые, угловатые, без «летописей», только одиночные знаки по контуру, не похожие ни на что виденное ранее. - Что с ним будет? - С кем? – фыркнул аттури. - С тем охотником, который хотел убить меня? - Его допросят, а потом… - Торквэй не знал, что случится потом, и как поступит Ваар. – Почему он тебя волнует? Беспокойство отвернувшейся уманки выдавали нервные движения рук, пытающиеся поправить ткань комбинезона в районе горловой застежки. - Как его допросят? – проигнорировала вопрос Варна. - Спросишь у Ваара. Или думаешь, я стану читать тебе лекцию по технике допросов? Каждый использует собственные методы. Откуда мне знать, что практикует Ваар. Ответ Варне не понравился. Ей представилось измученное, в зеленой крови лицо пятнистого воина. Но ведь он хотел, чтобы она умерла, откуда взялось это глухое, странное чувство, даже не жалость, а какое-то неуместное сочувствие? Она ведь помогает им, почему он желает ей смерти даже сейчас, когда возможность упущена, и смерть стоит по правое плечо в страшной темнице, как сказал бы Ваар? Шуршащий звук за спиной – это Торквэй коснулся дрогнувшего плеча. - Расскажи что-нибудь. Почему копье для яутов – знаковое оружие, а для вас, аттури, нет? – Варна обернулась, тонкая рука схватила край доспеха, внимательно обследовала наруч, обведя контуры отверстий, из которых выскальзывали ки'чти-па. Каждое, по очереди. Торквэй выждал, пока она удовлетворит нервное любопытство, а затем продемонстрировал лезвия. Переводчик от неожиданности охнул, отступив на шаг, после чего аттури смог спокойно ответить на вопрос. - Мы используем копье, если это необходимо в бою. Но оно для нас не часть ритуала. Ритуальные предметы способны привязать науду к двум мирам – тей-де и нан-ку. События, запечатленные на копье, заставляют помнить каждый неверный шаг, боль, страдание. Яуты связаны по рукам и ногам собственным прошлым. У Охоты нет последнего рубежа, нет окончания. Жизнь здесь – смерть там. Бессмыслица. Ритуалы важны, когда способствуют личному изменению. Яуты развивают охотничье мастерство, великий талант убийцы, дух воина, но не меняются вместе с космосом, не стремятся посмотреть на вселенские процессы шире. Рамки Охоты – самые безжалостные в природе. Заметив, с каким интересом Варна слушает, аттури улыбнулся. Маленькое существо казалось более открытым перед Вселенной, чем все яуты вместе взятые, и ее внутренняя сила не уступала их силе, потому что впитывала знания, как морской цветок с планеты Хайрел-ы терпкую, прозрачно-розовую воду. Впитывала и, как цветок, меняла форму, в случае Варны духовную. Взяв за руку, Торквэй подвел ее к стенду, на котором в строго определенном порядке висело оружие Ваара: укороченные копья, стреляющие жидкой ртутью, диски, отличающиеся по форме и цвету, две пары запястных лезвий. Зазубрины на их поверхности говорили о плодотворном использовании устрашающего оружия. Нечто похожее на пистолет, испещренное железными наростами и миниатюрными экранами, на которых изредка вспыхивали красные точки. При ближайшем рассмотрении эти точки должны были превратиться в клинописные символы – расположенные под разным углом друг к другу черточки. Точно такая же, только в три раза больше, пушка, а слева от нее клинок-трезубец украшали верхний правый угол. По словам Торквэя, клинок раскрывался внутри тела ровно через две секунды после взрезающего плоть движения: срабатывал тепловой сигнал, особый для живых организмов. При такой же температуре в открытом пространстве и спокойном положении он не изменил бы конфигурацию. - Я должен подготовить тебя к встрече с ил-рруанцами, - неохотно вернулся к реальности Торквэй. -------------------------------------------------- Светло-коричневый шар приближался медленно и неотвратимо. Его силуэт проглядывал сквозь астероидный пояс, преодолеть который готовился корабль. Пилот ожидал бреши в миллиарде вращающихся вокруг планеты ледяных камней. Такая была и даже не одна: нужно только правильно рассчитать время, траекторию и импульс толчка. Рывком звездолет нырнет в открывшееся «окно» и устремится по глиссаде к поверхности. Слава Кетану, сила притяжения планеты не велика, иначе корабль расплющило бы о первый крупный астероид. Затаив дыхание, Варна наблюдала со смотровой площадки. Справа стоял Торквэй, слева и позади – три яута. Ваар находился в командной рубке. Единственная мысль «Поскорее бы всё это закончилось» колола виски, страх неумолимой волной подступал и затапливал сознание. Не удержавшись, сцепила пальцы вокруг ладони аттури. Так она хотя бы физически чувствовала поддержку. По словам светло-желтого яута, чья тень чернела слева, до посадки оставалось около тридцати минут. Через пятнадцать они займут положенные места в кормовом отсеке. Полчаса, и она сможет увидеть ил-рруанцев, «черную стихию», пожирающую миры. Время растянулось. Каменистая поверхность приближалась. Ее правую сторону невозможно было рассмотреть из-за слепящего света местной звезды, полюса утопали в зеленоватом сумраке, но то были не леса, прокомментировал Торквэй. Глубокие моря, колодцами пробуравившие планету. Зеленый цвет – это водоросли, содержащие в клетках хлорофилл. - Что если они захотят убить нас? Торквэй пожал плечами. Вместо него ответил яут, тот же, что говорил про расчетное время посадки. - Мы дадим бой и заберем трофеи. Или умрем, если позволит Кетану. -------------------------------------------------- Тусклый свет заполнил залу, и черные тени обмерли на нижних ступенях. Однако их остановил не только свет. Громкий звук пробился сквозь стены пирамиды и отдался в телах воинов, сражавшихся до последнего с неизвестным, неподдающимся логике врагом. Можно было разглядеть налившиеся алым свечением символы на стенах, но внимание яутов сосредоточилось на гигантском валуне, отделяющем передний зал, в котором они находились, от коридора или другой залы, ведущей в самое сердце сооружения. Ранее незамеченное, колесо с ребристыми краями двинулось по кругу сначала вправо, остановилось, продолжив бесшумное движение влево до упора. Остановка, и снова гулкий, выбивающий из равновесия звук. - Что это? – рявкнул Квархар. - Это снаружи, - отозвался Ширкан. – Сигнал, похожий на те, что издают ил-рруанские ветвистые трубы. Кто-то прилетел, и они сигнализируют сбор. - Может, твой отец? – с надеждой в голосе зашипел Неокропленный юноша, недавно помогший Вождю достать до бойницы. Пирамида затаилась. Даже раздирающий камень скрежет, исчезающе тихий, на грани слышимости, смолк. Пирамида и то, что скрывалось внутри, выжидали – решения, движения, сигнала. Ширкан велел воинам быть наготове. Ему не нравилась воцарившаяся под сводами тишина, тревожная и неестественная. Как будто кто-то готовился к прыжку, но был отвлечен другим подбирающимся к жертве хищником. Охотники позволили загнать себя в угол. В это самое мгновение зловещего безмолвия, пожирающего храбрость учеников и изредка прерываемого стонами Рантара, Ширкан понял: даже если ворота откроются, нечто выберется наружу. При любом раскладе, что бы ни решили ил-рруанцы, что бы ни предприняли они сами. Звери выжидали, и если яутов миновала участь пройти по тропе ловушек, созданных неведомой цивилизацией, встреча с прирожденными убийцами не минует никого. Только каковы на запах убийцы, обитающие в пирамиде, на кого натренированы и кого привыкли убивать?