Трудности перевода

Калейдоскоп часов, дней, превратившийся в бесконечность. С ней было всё в порядке. Никакого видимого воздействия, хирургического вмешательства или психологического. В том, что ничто не укрылось бы от опытного взора Торквэя, Варна не сомневалась. Знакомый комбинезон, удобный, ставший маленьким приютом. Она испытывала странные чувства к некоторым вещам: к приобретенной одежде, которая не раз защищала ее тело, предметам, напоминающим о том, что она не сошла с ума, и Земля существует, только очень далеко. К предметам, найденным в чуждом ей мире и ставшим странными оберегами: унтара, подаренная черным доктором, песочный цветок. Последний Варна использовала в качестве закладки для книги. Сухие стебельки скребли страницы, оставляя тончайшие царапины. И сейчас, готовясь к выступлению, Варна, устроившись в самом углу огромной ложи, пальцами считала их, перелистывая книгу, останавливаясь на отдельных словах, абзацах, мыслях. Торквэй стоял напротив и, не отрываясь, следил за своей уманкой. То, что он так ее обозначал, чувствовали все, включая Ваара. Предводитель был мудр и поэтому не вмешивался. Молодым науду просто необходимо проводить границы своих владений: взаимоотношения с харпи – лучшая для того тренировка. Только с истинной харпи всё гораздо сложнее: сначала она принимает предложенные границы, а затем начинает ловко ими управлять, трансформируя отношения на свой лад. С уманкой, конечно, проще: она заведомо ему не ровня. Пусть развлекается, лишь бы проблем с переводом не было. Сейчас все мысли Ваара были направлены на предателя и тех, кто стоял по правую его руку. Возникшие подозрения подтвердила выходка сына. Одного Ваару удалось ликвидировать, но за ним стояли другие, молящие Кетану о войне. Лар-руш – вот, кто знал нужные имена, но он предпочел мучительную смерть второму предательству. Старейшину-предателя Ваар казнил собственноручно, вызвав на бой и убив в честной схватке голыми руками. Шея старого яута нелегко поддалась: потребовалось недюжинное усилие, чтобы раздавить крепкие мускулы и добраться до центральной артерии. Никто не выступил открыто в поддержку Лар-рах-те, но Предводитель знал: последователи не преминут нанести ответный удар. Не на Совете, не тогда, когда уманка будет переводить, но после. Слишком мало времени, слишком сложно доверять кому-либо. Вряд ли горстке яутов удастся поднять недовольных. Яуты привыкли к свободной Охоте в рамках угодий, которые им не нужно отстаивать. И пусть исполнение традиций ограничено пространством, всё же это лучше, чем война, в которой целый мир восстанет против них. Ил-рруанцы – мир чуждый, необъятный, страшный. Как и хироки, на которых после рассказа Варны Ваар впервые посмотрел по-другому. Их невозможно убить известными Охотникам способами: всякое железо бессильно против молнии. То же ждет расу науду в противостоянии с ил-рруанцами. Их боль – не боль, их смерть – не смерть. Они чувствуют по-другому, мыслят в немыслимых категориях. Ваар не мог избавиться от мысли, что, ведя диалог, совершает роковую ошибку. Слово – лучшее оружие в руках тех, на чьей стороне переводчики. Необходимо отменить Совет – настойчиво рычала мысль, пробивалась в сердце мудрого Предводителя, но он не мог остановить запущенный процесс. Ошибка на ошибку, слово к слову, смерть к смерти – росло перекати-поле, чей ход Ваар не в состоянии затормозить. И в центре всего – маленькая уманка. Она слишком далеко от него. Между ними Старейшины, чуть в стороне Анту и Торквэй, позади – Достойная Кровь, лучшие из лучших. Он выбрал удачное место, чтобы следить за безопасностью ложи, и самое невыгодное, чтобы обратиться к Варне напрямую. Чтобы сказать слова – самые важные, рвущиеся с мандибул. Но их уже пригласили: его и двух Старейшин. Когти заскрипели на кристально-прозрачной дорожке, внутри которой вспыхивали фиолетовые узоры, и он немного втянул их. Боевые когти Воина, не одно десятилетие проведшего в космических экспедициях, разведках и Охоте. Варна чуть впереди группы; вот она останавливается напротив ил-рруанцев: руки за спиной, держится ровно – достойна звания Сильной Крови. - Не нравится мне, что здесь происходит. - Торквэй даже не смотрел на Анту. Только дотронулся до руки, привлекая внимание. - Никому не нравится, - фыркнул тот в ответ. – Видел, как напряжены члены Совета? В зале столько страха, что Кетану мог бы послать сюда армию на обед. Никто не ушел бы голодным. Чего в этих в черных плащах такого, что одно появление вызывает подобную реакцию? - Не уверен, что хочу знать. Затянувшаяся на скуле рана внезапно разболелась, и Торквэй инстинктивно прижал изувеченную скулу пальцами, прощупывая шрамы когтями. Как это не вовремя, а главное – как не вовремя мысли о Варне. О том, что еще немного, и их знакомство закончится. Ваар вернет ее на Землю, и о хрупкой уманке останется одно лишь воспоминание в виде зеленого переводного устройства. Когда ил-рруанец поднял руки к капюшону, Варна задержала дыхание. Казалось, она один на один со своим страхом, с пустотой, давно расцветшей внутри, как будто кроме создания в жутком плаще и нее никого нет на всем свете. Без корней – так чувствовала себя – оторванным от земли растением. Без земного притяжения. Земля так далеко, что законы родной гравитации давно потеряли над ней власть. Он обращался напрямую к ней, и с его лица стекал туман. - Есть только два варианта: мы по одну сторону, яуты – по другую. Или – смерть расы науду. Вы говорите о войне, но мы не воюем. Во Вселенной есть процесс и его отсутствие. То, что вы называете миром, - это процесс. Жизнь. Развитие. То, что вы называете войной, - часть процесса, ведущая к его завершению. Вирус. Вирус – тоже процесс, который можно остановить. Его отсутствие – единственное условие для развития более глобального процесса. Переведи. Варна перевела. За спиной послышалось глухое шипение. Яутов понапрасну дергали за мандибулы – так считали Старейшины, и только Ваар так не думал. В переводе он искал слова-маяки, за которые можно было зацепиться. Искал подвох, методично играя со словами, переставляя их, переворачивая, рассматривая со всех сторон, как оценивал не раз новое оружие, понимая, что ошибается в подобном подходе, ведь слово не предмет. Не подвох нужно было искать. Но что? Вирус, процесс, отсутствие процесса – слова, которые были в языке науду. Которые есть в голове Варны. Что было в голове ил-рруанца, скрывал туман. Диалог длился, и Ваар с каждым словом терял чувство времени. Он не знал, как удается Варне держаться на ногах, как находят ответы Старейшины. Они почти договорились, осталось только подтвердить договоренность. Ил-рруанцы просили немногого – не вступать в пределы их галактики. Довольно простое условие, учитывая характер планетарных систем, ее составляющих. Всего пара интересных с точки зрения Охоты, но ими Охотники давно пожертвовали. - Переведи: даже если пересечение границ потребуется команде для спасения, они выберут смерть, чтобы избежать войны. Варна перевела. Она надеялась, что скрепленной договоренности на глазах у Совета будет достаточно. Яуты подтвердили договоренность клятвой, приложив левую руку к груди и коснувшись затем правого клыка – всё по традиции расы. Совет считал – нет лучшей клятвы, чем та, что родилась в сердце цивилизации. Но ил-рруанец остановил яутов жестом. - Это не всё. Переводи. Поглубже вдохнув, Варна кивнула, остро чувствуя, как аппарат в носоглотке превращает убийственные для нее бактерии в кислород. Процесс проходил мгновенно. Это была всего лишь галлюцинация, но сознание фиксировало ее, как спасительное отвлечение от нехорошего предчувствия. - Хироки просят, чтобы ни один яут не ступал на их планету. На землю родного дома их расы. Слово в слово. Переводи. И Варна перевела. Но в языке науду не было слов «дом» и «родной». Она лихорадочно подбирала слова и не могла их найти. Если бы яуты произносили клятву на межгалактическом, всё было бы проще. Но в силу специфики речевого аппарата, они не могли говорить на нем. Беспомощно посмотрев на Ваара, потом на ил-рруанца – не выдержала туманной черноты, опустила глаза – быстро перевела: - Хироки просят, чтобы ни один яут не ступал на их планету. На землю, где они родились, - добавила, надеясь, что яуты повторят ее дополнение. - Мы исполним просьбу. Ни один яут не ступит на планету хироки. Варна снова перевела, запнувшись на последнем слове и робко добавив от себя про родной дом. Даже сейчас она не смогла бы ответить себе, почему сделала то, что сделала: перед глазами стоял хироки, без тела-одежды, молниевое создание, желающее одного – чтобы Охотники оставили их дом в покое. Жалость к существу, чью судьбу она обдумывала все время до Совета на корабле Ваара, прорвалась наружу. Она не смогла выбрать сторону. Из-за Ваара, из-за Торквэя, из-за глупого Ширкана, которые не знали ничего, кроме Охоты, и имели право на свою судьбу. Из-за хироки, имеющего точно такое же право выбирать свою судьбу и сражаться за свой дом. Исполненная клятва – гарантия мира. То, что катастрофически ошиблась, Варна поняла лишь тогда, когда клятва была скреплена. Двое Советников в голубых одеждах и, кажется, с такого же цвета кожей наклонились в сторону яутов, наклонились в сторону ил-рруанцев. Что-то щелкнуло в их руках – запись диалога? Родной дом. А знал ли кто-нибудь, где на самом деле находится родной дом хироки? - Стойте, - прошептала Варна, бросившись к ил-рруанцу. Сомкнула пальцы на его руке, и никто этого не заметил. Никто, кроме самого ил-рруанца. - Я тебя услышал, - прошипел туман, грозясь пробраться в самое ее естество. Варна зажмурилась, испугавшись зрительного контакта и в последний момент, попытавшись избежать его, но он уже был внутри. Всего какие-то секунды чужого присутствия и чужих мыслей, перевернувших мир с ног на голову. «Я тебя услышал. Мне жаль, что ты песчинка, ставшая предвестником бури. Но ты не можешь ничего исправить именно потому, что ты песчинка. И я песчинка. Слово произнесено. Возвращайся домой. Всё будет правильно». ------------------------------------------------------------ - Я сделала что-то неправильно, - твердила Варна по дороге к кораблю. – Я сделала что-то неправильно. - Тебе так кажется, потому что они могут влиять на эмоциональное состояние. - Ваар шел рядом. Он пытался успокоить дрожащую спутницу, то и дело льнущую к нему и шепчущую бессмысленные слова. - Я даже не могу объяснить, - прошептала Варна в надежде, что выход родится сам собой. Но он не рождался, и объяснение тоже – не рождалось, не складывалось в уме. - Торквэй хочет показать тебе нашу планету. Я обещал вернуть тебя, но могу повременить. Ты исполнила свое обещание. Я исполню свое. У тебя есть одно желание – сейчас самое время его озвучить. - Мне нужно посмотреть вашу планету. Пожалуйста, возьми меня с собой. Но мое желание другое – я хочу еще раз увидеть дракона. Того, который со мной говорил. Ширкан знает.