***
– Всё-таки что именно ты хотел, чтобы я узнала здесь? – спросила я, натягивая теплую кофту и спускаясь по лестнице вслед за Итачи. – Как я и говорил, основной моей целью было вывезти тебя из деревни для расширения кругозора, – спокойно сказал Итачи. – Но я не знаю, что нового ты можешь открыть для себя здесь. Ты можешь уйти ни с чем, потому что не захочешь открыть глаза как следует и осмотреться вокруг, а можешь открыть для себя истину, увидев что-то новое. Но так не бывает с теми, кто бесцельно сидит на месте. Итачи всегда был умным и смышленым, ещё в самом детстве, когда мы познакомились с ним. Настолько, что мне порой становилось неловко из-за того, что я не настолько умная, чтобы понимать его поступки с полуслова. И теперь мне не хотелось показывать ему, что я одна из тех, кто бесцельно сидит на месте. – Некобаа рассказала мне про клан Томоэ, – осторожно сказала я. – Ты же знал про них? – Само собой, – сказал Итачи, не проявляя ни капли эмоций. – Великий клан с великой историей, но, как говорил мой отец, можно легко потерять своё имя, если в голову постоянно приходит чужое. – По-моему, это было безрассудно, но благородно, – задумчиво сказала я. – Пусть они и забыты, но они упали в омут с головой, чтобы помочь дорогим людям. Они хотели защитить их. И если у твоего клана и были настоящие хранители, то это явно был клан Томоэ. Посмотрев на Итачи, я смутилась. Он внимательно и с прищуром глядел на меня, словно изучая, но в следующее мгновение улыбнулся. – В твоих словах есть истина, – сказал он, а я улыбнулась ему в ответ, коснувшись пальцами его руки. Не говоря ни слова, он переплел наши пальцы, крепко сжав мою ладонь. Вдруг в моё сердце что-то ударило, и я замерла на месте, глядя перед собой. Итачи остановился и повернулся ко мне. – Что такое? Коснувшись рукой груди, я прислушивалась к собственным ощущениям, но всё было хорошо, будто ничего и не было секунду назад. Я машинально посмотрела в сторону, увидев одну из стальных дверей, которых было сотни во всем убежище. Моё сердце как-то учащенно забилось, а я нахмурилась, глядя на эту дверь. Холодные пальцы коснулись моей щеки, а я вздрогнула, испуганно посмотрев на Итачи. Он глядел на меня с легкой обеспокоенностью и напряжением. – Тебе плохо? – спросил он. Почувствовав какую-то непонятную усталость, я прислонилась щекой к его груди, закрыв глаза. Итачи крепко обнял меня, решив, видимо, что я не в силах стоять на ногах. – Всё хорошо, Итачи, – сказала я. – Просто такое чувство, будто я забыла что-то очень важное.***
– Когда я вырасту, то хочу отправиться в путешествие по всему миру вместе с бабушкой, Денкой, Хиной и остальными кошками, – сказала маленькая Тамаки Саске. – Хочу попробовать жареных кальмаров с весеннего Фестиваля красок, хочу купить бабушке красивый и теплый шарф прямиком из страны Снега, а еще я хочу подарить Денке и Хине целое поле кошачьей мяты. Мы рассмеялись, услышав последнее желание маленькой девочки. Вот уж чего точно не стоило бы делать. – Звучит здорово, Тамаки, – поспешила сказать я, не желая расстраивать и смущать девочку. – А что насчет тебя, Саске? Чего ты хочешь, когда вырастешь? Саске сразу же перестал смеяться и смутился от моего вопроса. Тамаки, увидев его таким, хитро улыбнулась. – Ну-у, я хочу стать таким же сильным, как отец и брат, – сказал он. – Хочу стать сильным ниндзя и защищать деревню вместе с ними. Хочу, чтобы они гордились мной, особенно отец. Я слабо улыбнулась и потрепала мальчика по голове. Бедный Саске, живущий в тени своего старшего брата. Он еще слишком мал и не до конца осознает это, но дальше ему будет куда труднее справляться с этим. – Поверь мне, они будут, – вопреки всему сказала я. – Ведь ты ниндзя клана «Учиха», а это значит, что многие способности у тебя в крови. – Это я знаю, – улыбнулся Саске. – Итачи пробудил свой Шаринган в восемь лет, ну а я хочу в семь. – Ну, удачи, – хмыкнула я. – Думаю, у тебя всё получится. Итачи и Шисуи ушли всего лишь час назад, но я чувствовала себя потерянной в этой маленькой компании. Я начинала скучать, слушая их детские перепалки, ибо мне по большей части не о чем было с ними говорить, но в какой-то момент Саске, что-то вдруг вспомнив, прервал рассказ Тамаки и вскочил на ноги. – Ты обещала показать древнейшую реликвию моего клана! – воскликнул он, огромными глазами глядя на девочку. – Идем скорее, пока Итачи и Шисуи не вернулись! Я очнулась от размышлений и перевела взгляд на детей. – Что? Какую ещё реликвию? – Тамаки сказала, что Некобаа хранит в своих помещениях великое и древнее оружие, которому сотни лет, и никому не продает его! – затараторил Саске. – Я точно должен его увидеть! – И ты уверен, что можно? – скептически посмотрев на него, спросила я. – Почему нет? – пожал плечами мальчик. – Я же из клана Учиха, я должен знать все об истории своего клана. Я хмыкнула, подумав о том, что ум Учих тоже передается от поколения к поколению. – Ну, тогда я тоже хочу посмотреть, – вздохнув, сказала я, поднимаясь с колен. – В конце концов, я тоже стану одной из «Учиха».***
– Бабушка рассказывала, что это великое оружие, – рассказывала Тамаки, когда мы шли за ней. – Она говорила, что ему сотни, если не тысячи лет. Бабушка рассказывала ещё, что эту реликвию её семье передал сам Кагами Учиха, желая, чтобы она хранилась здесь вдали от посторонних глаз и ушей. Бабушка рассказывала, что за этим оружием охотилась секретная организация, которая проводила запрещенные опыты над людьми, представляете? И когда девочка остановилась у той самой стальной двери, около которой мне стало не по себе, я сглотнула, чувствуя, как пульс участился вновь. Тамаки открыла дверь, и мы вошли в небольшое темное помещение. Щелкнул выключатель, темнота отступила, а моё дыхание перехватило, когда прямо перед собой я увидела знакомый клинок. – Это оружие никогда не принадлежало клану Учиха, – прошептала я, осторожно протягивая руку к знакомой нагинате. – Это оружие принадлежало Томоэ Годзэн, жене Ооцуцуки Индры. Я коснулась пальцем нагинаты, и свет померк в моих глазах.Он говорил, что я прекрасна, как цветок. Но если цветок сорвать, он быстро опадет.
– Годзэн! – оглушительный крик раздался на всю округу, а Томоэ вздрогнула, и кошка, которая нежилась на коленях у неё, рванула прочь, оцарапав хозяйку. – Чего тебе? – рявкнула Годзен, шипя от боли. Мальчишка, что был её младшим братом, чуть не упал на большой скорости, пытаясь затормозить. – К отцу пришел сын Великого мудреца шести путей! – задыхаясь, выпалил мальчик. – Он здесь, чтобы увидеть тебя! Годзэн моментально соскочила с ног и побежала к отцу, но стоило ей завернуть за угол, как её руку схватила пожилая женщина. – Нет уж, госпожа Годзэн, – тоном, не терпящим возражений, проговорила она. – Вы никуда не пойдете в таком виде, тем более, когда пришел столь важный гость! – Мне плевать на всё это, Ханна! – Годзэн попыталась вырвать руку из стальной хватки женщины, но эта попытка ещё с самого детства была бесполезной. – Этот чертов гость может убить отца в любой момент и уничтожить весь наш клан, а ты беспокоишься о том, как я буду выглядеть в его глазах?! – Не говорите глупостей, госпожа, – строго проговорила Ханна, увлекая девушку за собой. – Даже если он и предпримет такую попытку, то в этот момент вы должны выглядеть краше, чем любой другой цветок. И только попробуй угрожать мне тем, что выпустишь кишки! Годзэн раздраженно выдохнула, закатив глаза, но сопротивляться перестала.***
В прошлый раз Годзэн не удалось как следует рассмотреть этого человека. Во снах ей часто снились черные, как две дыры, глаза, что утаскивали её в бездну и небытие, а просыпалась она в холодном поту, боясь даже собственной тени. Теперь этот молодой мужчина сидел напротив её отца и смотрел на неё. На мгновение Годзэн показалось, что она не узнает его глаза: в них не было холода и безразличия. В них вспыхнул какой-то огонек, доселе девушке неведомый. Но мгновение длилось недолго, и его глаза вновь застлала ледяная пелена. Поклонившись гостю, Годзэн молча прошла к отцу и аккуратно села рядом с ним, выпрямив спину. Она устремила свой пронзительный взгляд на Индру, что неотрывно смотрел на неё. – Тебе удалось похоронить сестру? – спокойно спросил он. Томоэ Ёримото косо взглянул на дочь, и даже через этот мимолетный взгляд Годзэн почувствовала привычное осуждение. – Только благодаря тому, что ты оставил меня в живых, – спокойно сказала Годзэн, не переводя взгляд с гостя. – Я знаю это, – безразлично сказал Индра, после чего перевел взгляд на Ёримото. – Я мог бы остаться с вашей дочерью наедине? Годзэн гадала, позволит ли отец остаться ей наедине с незнакомцем, который только что сказал, что мог убить её. Мужчина нахмурил брови, но вопреки всему сказал: – Я не могу отказать вам, господин Ооцуцуки. Годзэн на мгновение закрыла глаза.«Ну, конечно. Ты же боишься его так же сильно, как и его отца».
***
Весна только-только набирала свои силы, избавляя мир от зимних оков, но теплый ветерок уже беспокоил кроны деревьев. Годзэн на мгновение забылась, глядя на высокие деревья камелии, которые росли уже долгие годы в саду её семьи. Ей вспомнилось, как Такэко собирала опавшие бутоны в начале весны, а Ханна ругала её за это, говоря, что трогать руками цветы камелии – плохая примета. Годзэн и Такэко смеялись, говоря, что женщина слишком суеверна, а судьба человека находится только в руках самого человека, а не примет. Но вот, Такэко погибла, как и предсказывала Ханна, а сама Годзэн стоит здесь одна и смотрит на то, как целые бутоны, подобно срубленным головам, тихо падают на землю. – Твоя семья любит камелии, – заметил Индра, бесшумно подойдя к девушке сзади. Годзэн медленно обернулась и посмотрела на гостя, чей взгляд был устремлен вверх, к кроне деревьев. Она подумала о том, что этот мужчина никогда не знал недостатка женского внимания, ведь сам он был очень красив, хоть и холоден с виду. У него были черные, как уголь, волосы, коротко стриженные брови, которые считались признаком знаменитого и богатого рода, и, вопреки тому, что мантия скрывала почти всё его тело, Годзэн была уверена в том, что сложен мужчина отлично. – Зачем ты пришел сюда? – спросила она, спрятав руки в рукава алого кимоно. Индра перевел на неё взгляд, задержав его на открытой шее. Девушка почувствовала себя нагой под этим взглядом, но с виду держалась стойко. – Ты выглядишь иначе, чем во время нашего знакомства, – сказал Индра, почти незаметно улыбнувшись, чем смутил Годзэн. – Я выгляжу так, потому что вынуждена встречать важного гостя, сына великого Ооцуцуки Хагоромо, который научил весь наш клан искусству «ниншуу», – спокойно сказала девушка, чуть приподняв подбородок. – Но будь моя воля, я бы не стала одеваться так. – Почему? – спокойно спросил Ооцуцуки. – Потому что ты решишь, что я хочу привлечь твоё внимание, – честно сказала Годзэн. – А я не хочу привлекать твоё внимание. – И чем же тебе так противно моё внимание? – в голосе Индры почувствовался холодок. – Мне оно не противно, – сказала Годзэн. – Но я боюсь тебя, и того, что ты можешь сделать. Индра молчал какое-то время, спокойно глядя на девушку. Годзэн понимала, что гость не тронет её и не причинит боли сейчас, но она всё равно боялась последствий от знакомства с этим человеком, тем более, если он проявляет к ней такой явный интерес. – Значит, ты не хочешь меня видеть? – просто спросил Индра. И Годзэн осеклась, потому что этот вопрос поставил её в тупик. Она могла и хотела сказать «да», но понимала, что это будет неправдой. Она боялась его, но в глубине души мечтала ещё раз увидеть этот взгляд холодных черных глаз, потому что с самой первой встречи он запал в её душу. Ооцуцуки Индра был красив, но страшен. Она видела в его глазах бездну и понимала, что глаза человека – отражение его души. Душа Индры была страшна и холодна. Но это её не отталкивало. Молчание Годзэн Индра понял верно. Закрыв глаза, он развернулся и медленно направился к дереву камелии. Девушка внимательно смотрела на то, как он сорвал алый бутон, заставив тем самым несколько других упасть на землю. Когда он вернулся к ней, Годзэн поняла, что не в силах сдвинуться с места, но когда Индра протянул ей бутон камелии, девушка равнодушно посмотрела на него. – Зачем он мне? – спросила она, подняв на него взгляд. – Тебе идет алый цвет, – помедлив, сказал Индра, – и я хотел видеть его в твоих руках. Годзэн улыбнулась, но отвернулась, вновь обратив взгляд к камелии. – Мужчины говорят, что я прекрасна, как цветок, – сказала Годзэн. – Но если цветок сорвать, он быстро опадет. Этого же хочешь и ты. Индра ничего не отвечал, но девушка слышала его тихие и приближающиеся шаги. Когда ледяные пальцы сомкнулись на её шее, заставив приподнять голову, Годзэн невольно сглотнула, глядя на кроны камелии. Её сердце бешено застучало, когда она почувствовала дыхание Индры на своей шее. – Цветы расцветают и вянут, Томоэ Годзэн, – сказал мужчина. – И вся их жизнь заключена в том, чтобы приносить удовольствие тому, кто смотрит на них. А если они не приносят удовольствие, то это не цветы, а лишь сорняки. – Значит, я всего лишь сорняк, – сказала Годзэн. – Если бы ты была сорняком, я бы не обратил на тебя внимания, – сказал Индра. – Ты цветок, который не имеет запаха, как и все женщины. Но, в отличие от всех остальных ярко-красных, ты – белый. Годзэн почувствовала прикосновение другого бутона и опустила глаза. – Белый бутон камелии, единственный в своем роде, – сказал Индра, медленно проводя по шее девушки пальцами. – И именно этот бутон я хочу сорвать последним и держать в своих руках до тех пор, пока он не завянет. Томоэ Годзэн закрыла глаза, сжав в руках белый цветок камелии, который ей дал Ооцуцуки Индра. Человек, который уже убил её так же легко, как и сорвал единственный белый цветок в её саду.***
– Очнись, прошу тебя. Голос, призывавший меня из недр сознания, был самым желанным из всех, что я хотела бы слышать в это самое мгновение. Калейдоскоп событий, который я видела прежде, померк в моих глазах, а темнота стала медленно отступать, принимая очертания чего-то знакомого. Я видела смазанные лица перед собой, но одно-единственное лицо я узнала раньше всех остальных, а разум, не до конца оправившийся, заставил меня произнести лишь одно имя: – Итачи. Я услышала облегченный вздох, но не была до конца уверена, что он принадлежал Итачи. Постепенно я увидела лица Саске, Некобаа, Тамаки и… Шисуи. Очертания комнаты становились более четкими, и тогда я поняла, что лежу на полу в окружении всех их и со всей силой сжимаю чью-то руку. Тамаки тихо и испуганно плакала, а Саске был бледнее обычного. Но обеспокоенный взгляд Итачи пугал меня больше всего остального. – Что случилось? – слабо спросила я. Итачи и Шисуи переглянулись. – Ты упала в обморок, – сказал Итачи. – Помнишь что-нибудь? Тяжело дыша, я осторожно дотронулась рукой до шеи, удостоверившись, что её не сжимают ледяные пальцы. – Нет, не помню, – автоматически проговорила я. – Ничего не помню.