Киноварная мгла

      Когда дверь своего дома мне открыла низенькая и худая женщина с пшеничного цвета волосами, я решила, что у Юкки есть старшая сестра, о которой он никогда не упоминал. Но когда она увидела бессознательного парня на спине у Ооками и воскликнула «сын!», я поняла, что это вовсе не сестра.       Когда Ооками сбросил своего пассажира на диван, я попросила того выйти, на что ответ мне был — долгий взгляд. Но всё же повиновался.       Амико, так звали женщину, пригласила меня на кухню, где заварила чай. Наблюдая за ней, я замечала, что она и в самом деле была матерью Юкки, который был на неё очень похож. Но от меня не укрылось то, насколько болезненно хрупкой она выглядела.       А ещё она явно боялась меня.       — Госпожа Амико, я пришла поговорить с вами о вашей семье, — чувствуя, как сердце отбивает бешенный ритм, начала я. — Я буду с вами честна: сегодня Юкки мог расстаться со своей жизнью.       Женщина, что была и без того бледна, побледнела ещё больше, однако она сохраняла самообладание.       — Что сделал мой сын? — тихо спросила она.       — Он пытался меня ударить, — сказала я, — но этого не произошло.       — Мне очень жаль, госпожа Хошино…       — Не зовите меня так, пожалуйста, — сказала я, смутившись. — Зовите меня просто Цубаки, если вам это не доставляет неприятность.       По глазам женщины я поняла, что та была удивлена, но всё же она ничего на это не сказала, лишь кивнула.       — Так вот… я ещё не часть клана Учиха, и, возможно, своими действиями сейчас ставлю под удар моего жениха и всю его семью, но я чувствую, что должна сделать нечто такое, чтобы порочный круг мести разорвался. Мне очень, очень жаль, что клан Учиха лишил вас родственников. Я не знаю, по каким причинам господин Юкио пошел той дорогой, что привела его к закономерному концу, но мне действительно жаль. Поступки человека порой задевают людей ни в чем неповинных, и это нельзя назвать справедливостью.       Я видела, как тонкие пальцы женщины сжались на фарфоровом бокале, и как увлажнились глаза. Мне стало немного не по себе, ведь было видно, что каким бы не был отец Юкки, женщина его всё равно любила.       — Мой покойный супруг пришел к тому, с чего шел с самого начала, — тихо сказала Амико, глядя в свой бокал. — Я старалась убедить его, что этот путь опасен и не принесет нам счастья, но он был непреклонен. Нечестный путь соблазнителен для многих в той же мере, в которой и губителен. Юкки пока ещё не может быть выше своих эмоций. Отец был для него светилом.       — В таком случае, вы для него ничто иное, как небо, — осторожно проговорила я. — И вас он послушает, потому что меня сегодня он выслушать не захотел.       Женщина подняла глаза на меня впервые за всё время.       — Он опечален смертью господина Хадзиме, — сказала я. — Я знаю, что он был мужем сестры вашего мужа, и что вы так же не общались, но за то время, что Юкки работал в кафе, он очень привязался к нему.       — Это правда, что он похитил вас и малыша Саске? — внезапно спросила Амико, в голосе которой неожиданно прозвучал холод, доселе ни разу не мелькавший.       — Да, госпожа Амико, это правда, — сказала я. — Юкки не поверил этому, однако это правда.       — Юкки сложно в это поверить, потому что он не знал Хадзиме в молодости, он был слишком мал. Но я знала его, и мне легче в это поверить, потому что в молодости Хадзиме и сам шел… неровной дорожкой. Видимо, он не изменился до самой смерти.       — За несколько минут до его смерти мы говорили с ним, и всё же могу сказать, что он сожалел о том, что решился на месть. Именно он сказал мне мысль о том, что порочный круг мести затрагивает людей невинных, но понял это он слишком поздно… и шиноби клана Учиха выполнили свой долг.       Нависло долгое молчание. Никто из нас не притрагивался к чаю, который немного остыл, я чувствовала себя ужасно неловко, но в душе чувствовала, что делаю вещи правильные.       — Как и мой муж, Хадзиме сделал выбор, а потому оправдывать его не имеет смысла, — наконец, заговорила Амико. — Он пришел к тому, что закономерно. На иное нельзя было рассчитывать.       — Да, и он понимал это, — кивнула я. — Как и ошибки, которые он совершил, но к собственной кончине он был готов, а потому встретил её достойно. Однако, Юкки не верит в то, что Хадзиме был замешан в этом.       — Это моя вина, — помедлив, сказала Амико. — Я не могла рассказать ему о прошлом нашей семьи, а о том, что Хадзиме был ему дядей, хоть и не родным, он узнал не от меня… я должна была рассказать об этом, но мне не хватило смелости.       — Поймите, госпожа Амико, — медленно проговорила я, чувствуя волнение. — Сегодня я смогла защитить его, и я не знаю, что последует за моими действиями. Если бы он замахнулся на меня рукой в присутствии любого из клана Учиха, им бы пришлось лишить его жизни на месте. Я этого совсем не хочу: я искренне сожалею ему и вашей семье, поэтому прошу вас: поговорите с ним. Я знаю, что только вас он и послушает, что ради вас он сможет найти в себе силы поступить по-взрослому.       Женщина слабо улыбнулась, и я заметила, что она как-то расслабилась, что было для меня хорошим знаком.       — Спасибо вам за вашу доброту, — проговорила она. — Вы очень добрая и достойная своей семьи девушка. Я сделаю всё, чтобы мой сын больше не причинял вам неприятностей.       — Я надеюсь, что рано или поздно в вашу семью придут мир и спокойствие, госпожа Амико, — склонив голову, сказала я. — Спасибо вам за вашу отзывчивость.       Перед тем, как покинуть дом, я взглянула на мирно спящего Юкки и его маленького светловолосого брата, который задумчиво рисовал ему толстым маркером солнышко на лбу и ничего не замечал вокруг. Эта сцена заставила меня коротко улыбнуться и удостовериться в том, что я всё сделала правильно, чтобы там дальше не случилось между моей семьей и кланом Учиха.

***

      Оказывается, Ооками всё это время спокойно ждал меня за дверью жилища. Стоило мне выйти, как передо мной предстала смутно знакомая картина, в которой маленький одинокий мальчик играл с собаками, которые по неизвестной причине очень его любили. И сейчас, сидя на корточках ко мне спиной, он гладил здорового лохматого пса, что вилял хвостом и наслаждался лаской. Стоило мне закрыть дверь, как парень поднялся и обернулся ко мне. Не успела я что-либо сказать ему, как он медленно захлопал в ладоши, растягивая это действие.       — Браво, — констатировал он. — Речь, достойная призера премии «Я круче всех».       — Ты что, слышал? — с сомнением проговорила я, подходя к нему.       — Окно на кухню открыто, — невозмутимо сказал парень, поведя плечом. — Да, слышал.       — Ну, так в следующий раз потрудись закрыть уши, — фыркнула я, разворачиваясь к пути домой. — Тебе совсем необязательно было ждать меня.       — Разумеется, но мало ли, кто ещё решит поднять на тебя руку.       Я сощурилась, с подозрением взглянув на него.       — Тебе-то какое дело?       И вновь взгляд голубых глаз пронзил меня ледяными иглами.       — Не твоё дело.       — Ещё как моё, — возразила я. — Тебя что, наняли моим телохранителем?       — Если тебе нравится так думать, пожалуйста, — невозмутимо сказал Ооками.       — Мне это совсем не нравится, — фыркнула я.       — В таком случае, считай, что случайный прохожий, который помог тебе, — пожал плечами парень.       — Случайный прохожий, что живет в моём доме? — хмыкнула я.       — Да, именно так.       Какое-то время мы молча направлялись в сторону дома, пока я не нарушила молчание:       — Спасибо, что спас меня и что помог.       — Пожалуйста, — сухо ответил он.       — Ты всегда такой безэмоциональный? — поинтересовалась я, взглянув на него.       — А мне что, полагается скакать от радости из-за того, что меня не забыли поблагодарить?       Я смутилась от его слов, однако старалась не подать виду. Впрочем, Ооками смотрел прямо и, казалось, вообще не замечал меня.       — Ничего такого я не имела в виду, — спокойно сказала я.       — В таком случае причину твоего недовольства я не понимаю.       Я тяжело выдохнула, думая о том, что большего зануды в этом мире не сыщешь. Между нами вновь нависло неловкое молчание, по крайней мере для меня, потому что этот парень дискомфорта вообще ни от чего не испытывал, однако, когда до дома оставалось всего ничего, он вдруг заговорил:       — Зачем было всё так усложнять?       Я обернулась к нему, вопросительно посмотрев на него.       — Я об этом парне, — сказал он, внимательно глядя на меня. — Проще было отдать его клану Учиха, и со всем этим было бы покончено. Где гарантия, что он и в самом деле одумается, и не встанет на тот же путь, что и его отец? Как показывает практика, если у дурного кобеля и сучки сбои, они передаются генетически.       — Люди не псы, — возразила я. — И иногда человеку нужно дать второй шанс. Никаких гарантий того, что он им воспользуется, но всё же у человека куда больше возможностей исправиться. Главное верить в него.       — И ты веришь? — с насмешкой поинтересовался Ооками.       — Да, верю, — сказала я. — И мне всё равно, что ты об этом думаешь.       Парень пожал плечами, словно говоря «как скажешь» всем своим видом, и тогда я развернулась и направилась к дому, но не успела я переступить порог двора, как мне навстречу выбежала взволнованная мама.       — Где ты была, Цубаки? — она была явно на взводе. — Я отправила тебя за травами для чая, а ты пропала куда-то на целых два часа!       Меня обдало холодом, когда я вспомнила, что уходила из дома действительно на пару минуток.       — Э-э… прости, мам. Это очень долгая история.       — В самом деле? — раздалось у меня из-за спины. — Я бы очень хотел послушать.       Я обернулась, буквально столкнувшись нос с носом с Итачи. Он слабо улыбался, и сердце моё начало отбивать бешеный ритм. Но в этот редкий раз – не только по причине моих к нему теплых чувств.       — Мама, — я обернулась к матери, которая смотрела на меня и Итачи. — Нам нужно срочно поговорить, можно мы еще ненадолго задержимся?       Она посмотрела сначала на меня, затем на Итачи, а после неуверенно проговорила:       — Да, разумеется... но недолго, надеюсь. Ооками, помоги мне, пожалуйста.       Парень, который всё это время стоял поодаль, молча направился вслед за мамой. Когда он поравнялся с нами, то я заметила, что они с Итачи перекинулись какими-то странными оценивающими взглядами, но это длилось почти мгновение, после чего Ооками скрылся дома.       Я же повернулась к Итачи, чувствуя волнение. Я понимала, что то, что я сделала, с моей стороны было правильным шагом, но с его стороны, возможно, полная глупость. Мне было страшно выглядеть в его глазах той, кто только мешается, и страшнее было только осознание того, что он меня может вполне не поддержать.       — Кто этот парень? Я его раньше не видел, — сказал вдруг Учиха, чем здорово сбил меня с курса.       — Это Ооками, он сын знакомых моих родителей, — сказала я. — Он прибыл сюда по каким-то своим делам, я не знаю, каким.       — Понятно, — кивнул Итачи. — Так о чём таком ты хотела поговорить? — Идём, — я потянула его за собой, и он направился за мной.       Мы прошли какое-то незначительное расстояние, после чего я остановилась и повернулась к нему лицом.       — Сегодня кое-что произошло, — начала я, стараясь смотреть прямо в его глаза.       — Слушаю, — спокойно сказал Итачи.       — Сегодня приходил Юкки.       Я заметила, как на мгновение глаза Учихи сузились, однако он ничего не сказал и еле заметно кивнул.       Я продолжила:       — Между нами состоялся совсем не учтивый разговор, в ходе которого Ооками вколол ему снотворное. А дальше… я отправилась в дом к его матери и поговорила с ней. Я рассказала ей о том, что говорил мне Хадзиме, о том, что он в самом деле меня похитил, и о том, что под конец всего этого он сожалел… в общем, мы долго говорили.       Я рассказала Итачи подробно обо всём произошедшем, несмотря на то, что умирала от волнения, но я так же понимала, что лучше он узнает это от меня, чем от другого. Он слушал меня очень внимательно, и по его лицу невозможно было понять, что он думает. Когда я закончила, мне хотелось провалиться сквозь землю.       Но он сделал то, чего я никак не ожидала от него.       Коротко вздохнув, он коснулся рукой моей щеки и, притянув к себе, мягко поцеловал меня в губы. Я оцепенела, но не успела прийти в себя, как он оторвался и коснулся своим лбом моего лба.       Мы ничего не говорили друг другу, поскольку его действие было выразительнее любых слов.       — Я хочу делать правильные вещи, — прошептала я, боясь открыть глаза. — Я не думаю, что его убийство – лучший выход из ситуации.       — Ты сделала то, что сделал бы я сам, — тихо сказал Учиха. — Но знай, что если бы он причинил тебе боль, я бы этого не стал терпеть.       Какой-то неприятный червячок скользнул в моём сознании, но я быстро его задавила всей нежностью, которую испытывала к Итачи. Я верила в то, что вместе мы сможем преодолеть любые преграды.       — Ай-ай, Учиха Итачи, позволь поздравить мне пока ещё мою девочку с её днём!       Я вздрогнула, взглянув в сторону и увидела Сару, которая, лучезарно улыбаясь, смотрела на нас. Взглянув на Итачи, который коротко кивнул мне, я побежала навстречу подруге, и мы заключили друг друга в крепкие объятия.       — С Днем рождения, девочка моя! — весело заявила девушка. — Я только что с миссии вернулась, к тебе заскочила по пути к Третьему, а потому на пару минуточек! Держи, это откроешь одна, когда никого рядом не будет, — с этими словами она всучила мне небольшую коробочку, завернутую в крафтовую упаковку. — Поцелуй от меня свою маму и скажи ей спасибо за самую замечательную подругу!       — Ну-у нет уж, сама скажи, — протянула я. — Хотя бы выпей с нами чай.       — Нет, Цу, прости, но не сегодня, мне нужно отчитаться перед Третьим, — удрученно вздохнула Сара. — Я приду к тебе завтра, — с этими словами она мне подмигнула, и я поняла, что, судя по всему, рыжая что-то откопала о Томоэ Годзэн.       — Хорошо, — согласилась я, улыбнувшись. — Буду тебя ждать.       — Ещё бы! — весело сказала девушка и обняла меня на прощание. — Не шалите, — шепнула она на ухо.       — Ничего не обещаю, — хихикнула я, на что подруга ответила мне смешком.       — Ну что ж, пока! — она махнула рукой Итачи и, развернувшись, стремительно направилась прочь.       — Твоя подруга весьма бестактна, — не без улыбки заметил Итачи, подойдя ко мне.       — Зато самая лучшая, — сказала я, повернувшись к нему, после чего мы, наконец, вернулись домой под внезапное урчание моего желудка.