Киноварная мгла

      День рождения прошел чудесно. Впервые за последние несколько лет это был настоящий семейный ужин: папа был за столом, а не в госпитале, мама весело улыбалась, а Итачи сидел рядом со мной, и переглядываться с ним быстрыми улыбками или касаться рук друг друга под столом, было истинным счастьем.       Ооками сидеть за столом не стал: сухо поздравив меня с Днём рождения, он покинул дом, уйдя к своим друзьям (как сказала мама). Их наличие меня очень удивило, но задумываться об этом было некогда.       Когда же пришло время прощаться, я не грустила, потому что знала, что Итачи был бы не Итачи, если бы после официального торжества не захотел бы побыть со мной наедине. И действительно, когда он покинул наш дом, я помогла маме с посудой, а после поднялась в свою комнату, Учиха в ней уже был. Улыбаясь ему, я плотно закрыла дверь и подошла к нему. Отложив книгу, которую он читал до моего прихода, он поднялся с кресла.       — Спасибо, что был со мной в этот день, — сказала я, заглядывая ему в глаза.       — За это нужно поблагодарить Шисуи, — мягко сказал парень, коснувшись моего подбородка. — Он вызвался заменить меня на задании сегодня.       — И ты позволил себе такую слабину? — улыбнулась я.       — В первый и в последний раз, — кивнул Итачи. — К тому же сегодняшняя миссия не представляла для меня интереса.       Я покачала головой, на что он коротко улыбнулся. Я всмотрелась в его лицо, отмечая про себя, что он выглядит более уставшим, чем обычно. Присматриваясь к нему весь вечер, я гадала, так ли это на самом деле или же это лишь плод моего воображения, но увидев его сейчас в своей комнате, поняла, что всё-таки мне не казалось.       — Ты выглядишь более загруженным, чем раньше, — сказала я. — Что-то случилось?       — Нет, всё хорошо, — ожидаемо ответил Итачи. — Нет нужды переживать.       — Но всё же я переживаю.       — Всё хорошо, — сказал Учиха. — Мне бы хотелось, чтобы ты взглянула на мой подарок, Цубаки.       Я вздрогнула, обернувшись в сторону средних размеров коробочки, что стояла на столе: когда я поставила её туда, мне она показалась достаточно тяжелой.       — Что там? — с улыбкой спросила я, подойдя к подарку.       — Взгляни, тогда узнаешь, — улыбнулся в ответ Учиха.       Я взяла эту коробку и, сев на свою кровать, принялась распаковывать. Итачи присел рядом со мной, наблюдая за моими стараниями, но остановил меня, когда я чуть было не перевернула коробку в руках.       — Не стоит, — пояснил шиноби. — Открывай так.       — Ты что, решил подарить мне живое существо? — поинтересовалась я, справляясь с упаковкой.       Он ничего не ответил, но этого и не следовало, потому что я уже справилась со своей задачей и, затаив дыхание, заглянула внутрь.       Я не смогла сдержать трогательной улыбки, доставая из коробочки растение в горшке.       — Это камелия, — сказала я сама себе.       — Верно, — тихо сказал Учиха.       Улыбаясь от удовольствия, я опустила лицо в листочки и небольшие бутоны, толком не сформировавшиеся, и вдохнула запах. Конечно, даже когда цветы камелии распускаются, они не имеют запаха, как бы красивы не были, но всё же я запах чувствовала. Запах влажной земли, свежих листьев, это был запах самой жизни. Я выпрямилась, повернув голову к Итачи, который всё это время внимательно наблюдал за мной.       — Это прекрасный подарок, — сказала я. — Спасибо, Итачи.       И с этими словами я подарила ему затяжной поцелуй в щеку. Но Учиха, стоило мне оторваться, мягко остановил меня рукой и вновь коснулся губами моих. Внутри меня что-то умерло в этот момент, но я не хотела противиться происходящему, а потому с трепетом в сердце ответила на его поцелуй.

Тьма живет в сердце каждого человека, Годзэн, будь то твой отец, ты или я. Важно лишь то, какого из двух зверей мы кормим больше.

      — Мастер, я нуждаюсь в вашем совете. Прошу вас, выслушайте меня!       Пожилой слепец повернул голову в сторону гостьи, мягко улыбнувшись.       — Я уже давно не мастер, дорогая племянница, — сказал мужчина. — Присаживайся, Годзэн.       Девушка села рядом с ним на порог террасы, и в ту же секунду на колени к ней запрыгнул рыжий кот, что до этого терся у ног старца. Девушка задумчиво почесала его за ухом, слыша громкое урчание. Мужчина на этот звук добродушно улыбнулся и потянулся за своей трубкой.       Томоэ терпеливо ожидала, изредка поглядывая на ритуал своего дяди: вот он постучал о порог свою трубку, аккуратно заполнил её свежим табаком, затем зажег. Когда же он выпустил хорошую струю дыма и облегченно вздохнул, тогда, наконец, заговорил:       — Что беспокоит тебя, Годзэн?       Девушка осеклась, но всё же начала говорить:       — Я чувствую тьму, мастер, — тихо сказала она, глядя в кошачьи глаза. — Мой отец пребывает во тьме, я чувствую, как она преследует меня. Я чувствую, как стены пропахли ей, чувствую её вкус в воде, и то, как она витает в воздухе.       Мужчина, продолжая выкуривать трубку, еле заметно кивнул, однако девушка заметила, как на лице старца не осталось ни следа улыбки.       — Отец стал вести себя странно, — продолжила Годзэн. — С тех пор, как в нашем доме впервые появился Отсутсуки Индра, он изменился. Они стали часто видеться с тех пор, как он… сделал предложение. Они часто что-то обсуждают, словно готовятся к чему-то.       Девушка выдержала паузу и вновь продолжила:       — Когда Великий мудрец обучил тебя искусству ниншуу, а ты обучил им наш клан, я чувствовала, что отец стал одержим. Но сейчас… стало ещё хуже. Он изнуряет тренировками Санэмото, а ведь ему всего семь!       — Скажи мне, — прервал её вдруг пожилой мужчина, выпустив изо рта дым. — Почему ты пришла?       Годзэн непонимающе взглянула на него.       — Что вы… имеете в виду?       Слепец ответил не сразу, но когда он отложил свою трубку, Томоэ вдруг стало не по себе.       — Я познал твою душу, Годзэн, когда заглянул в твои глаза. У тебя доброе и большое сердце, ты обладаешь способностью любить пронзительно и отчаянно, на что способны не многие. Но я так же видел твою темную сторону. Я видел ярость и безжалостность к врагу. Я видел маниакальный блеск в твоих глазах, когда твоя нагината достигала цели. И я видел, как искусно ты могла пропускать ниншуу через её лезвие.       От этих слов по телу девушки словно прошелся ток, и её плечи машинально опустились. Даже рыжий кот, заметив перемену в хозяйке, соскользнул с её ног.       — Вы давно это знали, Мастер? — не своим голосом сказала девушка. — Что тьма жила во мне, как и в моём отце?       — Тьма живет в сердце каждого человека, Годзэн, будь то твой отец, ты или я, — рассудительно заметил мужчина. — Важно лишь то, какого из двух зверей мы кормим больше. Будь то доброта — тот зверь и крепнет, заслоняя своим сиянием другого, а будь то зло — тьма обволакивает огонек, который со временем может угаснуть насовсем.       — Я не хочу тьмы в мире, мастер! — вскинулась Годзэн, резко повернув к нему голову. — Я всегда хотела лишь силы, чтобы защитить свою семью и место, где мы живём! И только лишь для этого я бы срубила головы всем тем, кто захотел бы обидеть нас!       — А разве мой брат причиняет вред вам? Разве когда-нибудь он делал что-либо плохое для вас?       — Да, — сказала Годзэн, чувствуя, как её губы задрожали. — Он готов был убить свою дочь.       Девушка заметила, как вздрогнула рука с трубкой у пожилого мудреца, и это придало ей сил.       — Я никогда не забуду, как она сломала позвоночник, — безжалостно продолжила она. — Не забуду, как он хотел убить Такэко потому, что считал, что своим неумением пользоваться ниншуу, она позорит наш клан. Этого я никогда не забуду.       — Это то, что делает с человеком стремление к силе без жалости, — спокойно сказал мужчина. — Покуда человек не стремится познать других, он слеп душой. А тот, кто слеп душой, может ранить даже того, с кем он связан самыми крепкими узами любви.       Девушка смотрела в слепые глаза мастера несколько секунд, а после медленно опустила лицо в ладони.       — Я не думал, что когда-нибудь наступит тот день, что ты придешь ко мне с этим, Годзэн.       — Дядя… мне страшно, — прошептала девушка. — Я боюсь их всех.       Она почувствовала, как сухая и теплая ладонь легла ей на спину, и её дрожь тут же прекратилась.       — Старайся, Годзэн, — просто сказал мужчина. — Старайся заглянуть в душу тех, кого любишь, только так можно помочь. Сражайся за доброту, будь то даже крохотная крупица. Ты сможешь сделать это потому, что в тебе яростно сражаются два зверя, и ни один из них не готов проиграть другому. Ты лучше, чем кто-либо поймешь человека, что ушел во тьму, а потому ты поймешь, что нужно сделать для того, чтобы он вернулся к свету.       Годзэн выпрямилась и, запрокинув голову, выдохнула.       — Завтра я перестану быть Томоэ, мастер, — тихо сказала она, закрыв глаза.       — Ты никогда не перестанешь быть Томоэ, Годзэн, — мягко сказал мужчина, и когда девушка посмотрела на него, он улыбнулся ей. И тогда она не могла не улыбнуться ему в ответ.       — Госпожа!       Крик служанки и топот ног заставили двоих вздрогнуть. Когда молодая девушка оказалась в дверях, Годзэн отметила, как та взволнована.       — Прибыл господин Отсутсуки, госпожа Годзэн, — задыхаясь, проговорила она. — Он ожидает вас в гостиной и сказал, что срочно.       — Спасибо, Амэ.       Когда служанка ушла, а девушка поднялась на ноги, пожилой старец вдруг сказал:       — Я вижу, как ты улыбаешься, Годзэн.       Томоэ замерла, а потом улыбнулась ещё шире и, ничего не ответив, со всех ног побежала навстречу тому, кто скоро станет её мужем. Мастер и не подозревал, как его слова повлияли на неё.       Она бежала так, словно от этого зависела вся её жизнь, а когда ворвалась в гостиную и увидела молодого человека, бросилась к нему. Индра сразу напрягся, но Годзэн уверенно обхватила его лицо руками, и заключила их в страстный поцелуй, чуть не упав при этом. Индра сумел её удержать, но был так поражен, что не сразу ответил на такое бурное приветствие. А когда стиснул её так крепко, словно хотел сломать ребра, девушка оторвалась, выдохнув. Она заметила блеск в его черных ониксовых глазах.       — Я заберу твою тьму себе, — прошептала она ему в губы, всё ещё сжимая руками его лицо. — Я не знаю, кто поселил её в тебе, но я выпью её всю без остатка, растворив в себе, словно в кислоте. Но если кто-то пойдет против тебя, я буду сражаться с тобой бок о бок, и убью любого, кто встанет на нашем пути. Знай это.       Индра ничего не сказал. Он некоторое время вглядывался в лицо девушки, словно увидел её впервые, а после поцеловал её так, что оба согнулись и рухнули на пол. Годзэн сдавленно выдохнула, когда ударилась спиной о чайный столик, но только сильнее сжала парня. Они целовались так страстно, словно в последний раз, и в этот момент в их мире не существовало никого, кроме них двоих.

***

      Я очнулась так резко, словно кто-то включил в моём сознании свет. Меня трясло, как в лихорадке, я чувствовала на губах вкус чужих губ, и задыхалась от произошедшего. Когда на мою спину опустилась ладонь, я визгнула, отскочив на кровати, поскольку испугалась, что мой сон всё ещё длится.       — Цубаки, успокойся. Что с тобой?       От этого голоса я и правда немного успокоилась, а перед глазами постепенно стали проявляться черты моей комнаты и, самое главное, черты лица Итачи, беспокойство в глазах которого я видела даже в темноте.       Желая удостовериться, я коснулась руками его лица, осторожно проведя пальцами по лбу и по щекам, но что-то ударило меня изнутри, и я опустила руки, вместо этого прижавшись лицом к его груди. Я чувствовала, как всё ещё бешено колотится моё сердце, но в объятиях Учихи увиденное растворялось словно брошенный песок в море.       — Что случилось, Цубаки? — спросил Итачи.       Я помедлила с ответом, а после сказала:       — Мне приснился дикий кошмар, Итачи. Как хорошо, что я проснулась.